Унесенные бездной. Гибель «Курска». - Черкашин Николай Андреевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/67
• Следующая

Яша Самоваров, хоть и родился в далеком лесном поселке, что в Холмогорском районе, на родине великого помора Ломоносова, успел ещё до флота кончить мореходку. А после службы в Северодвинске, где был построен «Курск», подписал контракт на два года. Мама Анна Адамовна и отец Валерий Юрьевич – медицинские работники. Растили, кроме сына, ещё двух дочерей.

Девушка, на которой он не успел жениться, в шоке от его последнего провидческого письма:

– И самое страшное, весной в одном из последних писем (он мог писать не очень часто, примерно раз в месяц) Яша написал мне, как он умирает, – не то шутил, не то фантазировал – на нескольких страницах. Мне было жутко, когда я читала это письмо. А теперь?

Отец матроса-турбиниста Саши Халепо Валерий Иванович, работник совхоза «Северный», что в республике Коми, в августе 2000-го впервые покинул родную Усть-Лыжу, чтобы добраться до неведомого ему поселка Видяево. Инвалид труда, почти 30 лет отпахавший в совхозе (жена – школьная техничка), с огромным трудом наскреб деньги на билеты. При всем при том, что местное начальство задолжало ему огромную по местным масштабам сумму – 9 тысяч рублей. Жена сказала ему: «Привези сына живого или мертвого». Отец не смог сделать ни того ни другого, как не смогли этого сделать и все небесные силы, которых молила мать Саши – Нина Ивановна. У неё остались ещё три дочери – Вика, Валерия и восьмилетняя Танечка. Как их поднимать на ноги? Ведь вся надежда была на старшего сына – отслужит, вернется, поможет сестренкам.

Правда, коллектив одного из предприятий нефтяного Усинска взял шефство над семьей матроса Халепо. Надолго ли хватит энтузиазма? Ведь люди, принявшее столь человечное решение, приходят и уходят, а нужды далекой семьи неизбывны.

Мать старшего помощника командира «Курска» капитана 2-го ранга Сергея Дудко, не дожидаясь никаких разъяснений и дополнительных сообщений, сразу же взяла в дорогу черный платок. Не зря говорят, материнское сердце – вещее. Сразу поняла, даже не представляя себе, где этот второй отсек, в котором находился Сергей, что сына уже нет… А может, и представляла, потому что всю жизнь провела рядом с мужем-подводником. Владимир Сазонович, даром что родом из далекого от морей белорусского города Пинска, с 18 лет начал свою флотскую службу. Мог ли сын стать кем-нибудь еще?

Зоя Петровна ехала в город, который хорошо знала, – в Североморск. Именно там тридцать один год назад родился Сережа. Там, на Севере, родились и его дети: сын Костя и дочурка Соня. Невестка Оксана только что привозила их из Видяева погостить летом у бабушки в Пинске. И вот теперь они, язык не поворачивается произнести это слово, – сироты.

У молодого матроса Сергея Витченко была самая мирная на атомном ракетоносце профессия – кок. Его БППП, как в шутку называют моряки камбуз – «боевой пост приготовления пищи», – в четвертом отсеке, по которому взрывная волна, прорвавшись из первого по вентиляционным магистралям, прошлась мощным прессом.

Быть может, его одного не ждала девушка на берегу; с той, что гулял по родному Шлиссельбургу на «гражданке», расстался перед самым призывом на флот, а с новой подругой ещё не успел познакомиться. Писала ему только сестра Людмила из Кировска – продавщица придорожного магазинчика хозтоваров. Она и слезы проливала – за всех не встреченных братом невест.

Трагедия мичмана Виктора Кузнецова и его матери потрясает даже на фоне общей беды экипажа «Курска». Его тяжело больная мать, Ольга Романовна, до последних дней верила в чудодейственное спасение Виктора. С иконой «Знамение Курская-Коренная» она выжила после сложнейшей хирургической операции. К ней же припадала, когда слушала сводку теленовостей. Потеряла сон, даже успокоительные лекарства не брали. Так гордилась сыном – в числе самых первых курян взяли его на подшефный Курску подводный корабль. Парень честно отслужил свой срок и решил остаться на «Курске» мичманом.

– В ночь на 15 августа, – рассказывает сестра Виктора Лариса, – в гостиной вдруг раздался грохот. Включили свет – глазам не верим: икона Иоанна Крестителя лежит на полу, разбитая вдребезги. Упала со стены, на которой висела много лет. Мама сразу сказала, что это знак, что Виктора нет в живых…

Когда умерла надежда, умерла и Ольга Романовна, пережив сына на несколько недель. Тело мичмана Кузнецова извлекли из восьмого отсека, где он и должен был находиться по боевому расписанию. До того момента, когда опознали её сына, мать не дожила трех часов…

Их хоронили в один день, но на разных кладбищах. Только у подъезда родного дома их гробы стояли рядом. Так они все же встретились – только мертвыми. Плакали все, даже мужчины, даже солдаты почетного караула. Сразу у двух гробов безмолвно стоял Кузнецов-старший, враз овдовевший муж и осиротевший отец. Потом Ольгу Романовну увезли на городское кладбище. А Виктора – в Дом офицеров, где ещё три часа куряне прощались с ним, после чего предали земле на мемориале павших в годы Великой Отечественной войны. Чуть позже рядом с ним положили земляка-сослуживца матроса Романа Кубикова.

Митрополит Курский и Рыльский Ювеналий отслужил панихиду по рабам Божьим воинам Виктору и Роману и по всем морякам подводной лодки «Курск».

Мама матроса Димы Старосельцева надеялась уберечь сына от войны в Чечне на Севере, во чреве стальной рыбины. Увы…

– Это судьба… – смиренно вздыхает Валентина Сергеевна, – значит, так на роду ему написано… А ведь так оба радовались, когда он попал на «Курск». Вроде бы как в родном городе служил.

Говорят, болгарская вещунья Ванга предвидела затопление Курска за несколько лет до беды. Никто не понял её предсказания. Ведь город стоит далеко от морей на берегу не самой полноводной реки. Только в те черные августовские дни раскрылся страшный смысл её пророчества.

И таких судеб, разлетевшихся в то августовское воскресенье вдребезги, было сто восемнадцать… Не считая тех, кто был смертельно ранен этими осколками – отцов, матерей, жен, детей…

Было время, когда корабли были дороже человеческих жизней и их надлежало спасать до последнего дыхания. Так за безуспешную попытку спасти линкор «Новороссийск» пришлось отдать шестьсот десять молодых, преданных флоту, стране, флагу моряков. Теперь осознали – техника дешевле человеческих жизней. Растерзанный взрывом подводный крейсер лежит на грунте, но на стапель-площадке Севмаша стоит уже почти готовый точно такой же корабль. Он заменит «Курск» в боевом строю. Но кто нам заменит таких людей, как Владимир Багрянцев, как Геннадий Лячин, как Дмитрий Колесников?..

Эту молитву я записал в Англии, её продиктовали мне британские подводники. Они просили передать её родителям погибших российских моряков.

Моряки всегда знали толк в женщинах, а подводники – особенно. Вот и Геннадий Лячин, и Дмитрий Колесников без труда доказали эту аксиому. Первый уходил в море в день «серебряной свадьбы», другой – в дни затянувшегося «медового месяца»… По странному совпадению, их жены были чуть-чуть старше их.

Море не считается с нашими праздниками. И в день 25-летия свадьбы вместо мужа постучал в дверь «курский» мичман и вручил ей от имени Геннадия большой букет живых цветов.

• Предыдущая
• 35/67
• Следующая