Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 43

 ***

 Было уже темно, когда сознание вернулось вместе с головокружением и жжением в горле. Терис оторвала налитую свинцом голову от подушки, на мгновение окаменев от страха при мысли, что все еще находится в убежище Аркуэн, а события последних двух дней — рожденный лихорадкой сон. Но выделившиеся в темноте очертания комнаты таверны быстро вернули все на свои места: Лашанс забрал ее и везет домой, все хорошо, только в голове гудит, и очень смутно помнится дождливая дорога...

 — Не трогай минотавров. — прозвучало над ухом, когда Терис сделала попытку сесть, и руки убийцы, до этого тепло обнимавшие, лишили ее возможности двигаться.

 — Каких?.. — охрипшим голосом спросила полукровка, поворачиваясь к нему. Имперец приоткрыл глаза, остановив на ней настораживающе внимательный взгляд.

 — А ты не помнишь?

 Дорога, дождь, пробирающий до костей холод. Потом таверна... Постояльцы до сих пор сидят внизу, хотя и стихли песни и пьяные выкрики... Было холодно, она чего-то глотнула из фляжки Спикера.

 — Вы мне чего-то дали, я выпила. — нервно сглотнув, ответила она и попыталась в темноте угадать выражение его лица. Как всегда непроницаемое, только взгляд выдает легкий интерес.

 — А дальше?

 — Я не помню...

 — Зато я помню. — он вздохнул и поправил одеяло, заботливо натянув его почти до ушей Терис, — Ты сначала рвалась убивать минотавров. Говорила, что убьешь сотню. Я тебя пытался остановить, но ты спустилась в зал и затесалась к бандитам. Там ты с кем-то поспорила на то, что попадешь ножом в яблоко на голове какого-то орка...

 — И попала?.. — Терис чувствовала, как все внутри холодеет при одной мысли, что она это творила.

 — Ты была не совсем трезвой, я отобрал у тебя ножи — лишние трупы нам ни к чему, ты же понимаешь. Ты...правда не помнишь?

 Терис отрицательно мотнула головой, вцепившись в рубашку Спикера и с ужасом глядя на него.

 — Это еще ладно. Потом ты полезла танцевать на столе, и орк звал тебя замуж, причем прямо сейчас, готов был священника хоть сюда привести.

 — А...я?.. — почти неслышно спросила Терис, запоздало понимая, что не уверена в том, что хочет знать ответ.

 — Ты? Признаюсь, ты меня удивила. Ты согласилась, сказала, что это твоя давняя мечта. Но ты выпила, поэтому я не мог не вмешаться. Все-таки на трезвую голову приходят куда более разумные решения, и я подумал, что утром ты можешь и передумать. Но если ты по-прежнему...

 — Нет... — полукровка онемела, забыв про то, что у нее болит голова и что недавно хотелось пить — сейчас все это не имело никакого значения. Пьяная при начальстве, и это после того, как он ее вытащил от Аркуэн, терпел ее дурацкое поведение... А вдруг это и есть позор для Матери Ночи?..

 — Я тоже так подумал. — Лашанс спокойно кивнул, и, не торопясь с продолжением, сел и протянул ей стакан воды, который убийца залпом выпила, после чего бессильно рухнула на подушку — Все-таки орк для тебя совершенно неподходящая пара, тем более одноглазый головорез.

 — Одноглазый?..

 — Ты же в яблоко нож метала, яблоко было у него на голове, а ты выпила... — он спокойно смотрел в потолок, и где-то очень глубоко в его глазах что-то загадочно поблескивало, внушая еще больший страх.

 — Вы же ножи отобрали...

 — Так не сразу. Пока тебя нашел, пока поймал... Но он зла не держит, говорит, увечья мужчин украшают.

 Терис похолодела и, нервно стуча зубами, сжалась поближе к убийце. Тогда, в таверне около Королла, были мелочи — всего-то драка, и убежать она успела, и что-то помнила. А теперь в памяти только обжигающее содержимое фляги, прогнавшее холод, и шумящие в ушах голоса, слитые с песнями и криками...

 — Это...правда?.. — она беспомощно посмотрела на Спикера, который уже закрыл глаза и начал засыпать.

 — А я похож на человека, который станет врать? — ни тени злости или раздражения в голосе не прозвучало, но Терис прикусила язык и, проклиная свое неумение пить, замолчала. Позор, позор для нее и Братства, но Лашанс почему-то совсем не злится...

 — Вообще я сам виноват, не стоило давать тебе пить. — он перевернулся на бок и, снова потеплее прижав к себе полукровку, совершенно неожиданно поцеловал ее в макушку. — Спи, завтра вставать рано.

 — Спокойной ночи... — выдавила Терис, чувствуя, как дергается веко и сон, одолевавший несколько дней, бесследно и надолго пропал, отогнанный обрушившейся за каких-то пять минут пищей для размышлений, которой хватит до утра и до самого Чейдинхолла.

 Всю дорогу до Чейдинхолла Терис спала или делала вид, что спала — подавать голос и признаки жизни было стыдно. Напрочь забытый вечер мучил рождающимися в голове образами, не то запомнившимися, не то навеянными рассказом Лашанса, и больше всего во всем этом пугало то, что он был свидетелем ее крайне недостойного поведения. Отнимал ножи, вылавливал в общем зале, не дал уехать с орком... И как она могла выдать такую глупость?.. Один из учителей в приюте, трясущийся от старости тощий бретон, говорил что-то о подсознательных желаниях, и от этих мыслей Терис становилось не по себе: она никогда бы не подумала, что ее мечта, пусть даже подсознательная, — выйти замуж за орка. Забыть бы все это, только вряд ли выйдет, да и Спикер не забудет, равно как и историю с малиновым платьем, о которой ей еще писать отчет. А она еще надеялась, что хуже платья ничего не будет... Позор, настоящий позор: пьяные попытки идти убивать минотавров, орк, танцы на столе... Счастье, что Аркуэн и ее прихвостни не в курсе — тут Первый Догмат снова был бы упомянут, только теперь по более серьезному поводу. Полукровка иногда даже всерьез опасалась Ярости Ситиса, но гнала от себя эти мысли — если Лашанс сказал, что все нормально, значит, и правда нормально, и Ситис не покарает свою недостойную дочь. Только долго будет очень стыдно...

 Чейдинхолл принял их поздно вечером, когда тяжелое от дождевых туч небо почти почернело, а холод сковал лужи тонкой коркой льда. Узкие улицы окружали тесно стоявшими домами, и их вид вызывал облегчение, почти незнакомое ей — она наконец-то была дома, в безопасности, где ей точно хоть кто-то будет рад. Блеснувший в знакомых окнах свет вызвал желание бежать, но не было сил, и не до конца отпускали опасения, не поддававшиеся голосу здравого смысла

 — Вы не расскажете никому?.. — Терис подняла умоляющий взгляд на шагавшего рядом Спикера. Тот пугающе долго молчал, но потом все-таки кивнул, храня серьезное выражение лица.

 — Мне будет очень тяжело не поделиться ни с кем такими яркими впечатлениями, но я буду нем как могила.

 — Спасибо. — от сердца у нее отлегло, и она с благодарностью посмотрела на убийцу, — Я буду работать и тренироваться. И действовать в строгом соответствии с Догматами.

 Лашанс, замедлив шаг, опустил на нее взгляд, погасивший весь порыв.

 — Сначала ты посмотришь на себя в зеркало и сама сделаешь выводы, когда тебе можно тренироваться.

 — Мне гораздо лучше. И...я поняла, насколько необходимы навыки ближнего боя.

 Спикер ненадолго остановил на ней не лишенный некоторого одобрения взгляд, но Терис по нему поняла, что своего решения он не изменит.

 — Чтобы три недели тебя за пределами города без моего распоряжения не было. Никаких заданий и охоты.

 — Три недели?.. — срок был больше ожидаемого, и Терис не сдержала разочарования, — И что я делать буду?

 — Лечиться и книжки читать. Займешься теорией алхимии, а заодно напишешь подробный отчет о последнем задании. И не делай такие глаза. В Черной Руке много тяжелой и нудной работы, твой отчет будет приятным разнообразием.

 — Хорошо... Только я очень плохо пишу, я говорила... — Терис попыталась сделать очень несчастный вид, достойный умирающей, и вложила во взгляд всю искренность — писала она и правда очень плохо, и врать сейчас не приходилось.

 — Я уверен, содержание все компенсирует. — на Лашанса ее жалобный взгляд впечатления не произвел, и его уверенность была не менее искренней, чем ее заверения в своей неграмотности.