Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 41

 — Сама зашивала? — вопрос был похож на утверждение, и темно-карие глаза снова наполнились плохо сдерживаемой злостью.

 — Матье тайком иголку принес. Ему достаться могло, он и так рисковал.

 Судя по недовольству Лашанса, для него это аргументом не было, но свое мнение о братьях и сестрах из убежища Аркуэн он озвучивать не стал.

 — Дома у Альгмары возьмешь мазь, она сама знает, какую. Заживет быстрее.

 Терис кивнула и, задув свечу, свернулась под одеялом, натянув его до ушей. Желание спать, мучившее всю дорогу, отступило, и напрашивались все новые и новые вопросы. Слишком много, чтобы задать все, но один тревожил уже давно, и теперь было еще больше причин им заинтересоваться.

 — Аркуэн обвинила меня в нарушении первого Догмата...

 — Ты ничего не нарушала, просто Аркуэн терпеть не может меня и все наше убежище. Однажды она точно так же задержала Тейнаву и пыталась повесить на него нарушение второго Догмата из-за того, что он забыл сжечь записку от клиента.

 — А в чем на самом деле заключается первый Догмат? — Терис повернулась к Спикеру; тот лежал, закрыв глаза, и она поняла, что может избежать ответа, притворившись спящим, и она не посмеет его будить.

 — Его можно по-разному интерпретировать. У Аркуэн в этой области очень богатая фантазия.

 — А как же Ярость Ситиса? Она должна прийти сразу же после нарушения, так? Но как Ситис может покарать, если все в Черной Руке трактуют Догмат по-своему?

 Лашанс приоткрыл глаза и посмотрел на Терис без особой злости, но ясно давая понять, что дальнейшие вопросы на эту тему должны быть прекращены.

 — Есть вещи, которые нельзя делать, и у большинства нормальных людей хватит ума даже не пытаться. Все это так или иначе порочит честь Братства и вызывает Ярость Ситиса. Но будь уверена, переодевание в шлюху в этот список не входит. — все-таки пояснил он, умерив недовольство.

 Терис промолчала и снова свернулась под одеялом, пытаясь согреться. Есть что-то, что знать ей нельзя, какая-то тайна, известная только в Черной Руке. Недаром все притихли, стоило упомянуть Ярость Ситиса... Но если это божество такое всевидящее, зачем этот суд Черной Руки?.. И тех предателей убили тоже их старшие братья и сестры, а не гнев их бога...

 — Терис. — раздалось через несколько минут в тишине.

 — Да, Спикер?

 — Ты ведь не это сказала Калерии?

 — А вы специально не спите и ждете ее?

 — Терис... — доля угрозы сделала свое дело, и убийца прижала уши, повернувшись к Спикеру.

 — Простите... Просто мне это платье в кошмарах скоро сниться будет, вот я и не выдержала... — полукровка посмотрела большими честными глазами, чей чистый взгляд был достоин послушницы монастыря Мары. Спикер мгновение смотрел в них, после чего закрыл глаза и не глядя придвинул полукровку к себе одной рукой.

 — Ты нагло пользуешься своим положением слабой раненой девушки...

 — Простите... — Терис устроилась потеплее и закрыла глаза.

 — Прощу. Особенно когда ты напишешь отчет.

 — У меня почерк...

 — Я уверен, не хуже, чем у Гогрона. И эта удивительная история просто обязана быть изложена на бумаге и свято храниться в архивах Братства.

 Осенняя ночь тянулась медленно, черной густотой вливаясь в окно и затапливая комнату. Бессонница была привычным делом, и оставалось ждать рассвета, слушая, как дует через щели ветер и лупит в окно дождь. Свернувшаяся под боком полукровка шевельнулась, сжимаясь и сильнее впиваясь в бок выпирающими костями.

 Спикер стерпел неудобства, смутно порадовавшись тому, что она вообще дышит и шевелится — половину ночи она спала настолько неподвижно, что в голову поневоле лезли не самые приятные мысли. Правда, стоило проверить пульс, как она дернула ухом и натянула одеяло до макушки, развеяв все опасения.

 Когда острый локоть несильно ткнулся в ребра, начавшая затихать злость ожила, пробуждая давнее желание подпалить к Дагону крысиную нору Аркуэн вместе со всеми ее фанатиками. Нельзя, конечно, но мысль была слишком заманчивой и старой, чтобы от нее отказываться, тем более, она лелеяла схожие мечты с тех пор, как его избрали в Черную Руку. Мечты обоих так и оставались мечтами, зато она умудрялась найти другие способы испортить жизнь.

Слушатель стоял у стола, до ужаса долго перекладывая стопки бумаг. Отчеты, записки клиентов, расчеты оплаты заказов, плата бывшим убийцам и информаторам, донесения и жалобы, многие из которых были написаны витиеватым почерком Аркуэн.

 — Наша сестра выдвигает обвинения против одной из твоих убийц. — Анголим наконец неторопливо выудил лист; Спикер принял его твердой рукой, хотя внутри росло предчувствие очередного суда. В прошлом году убили двоих, и Аркуэн склонила Алвала Увани к обвинению в предательстве: где двое, там и больше, и прозвучал очевидный намек на Очищение. Отбился, благо поддержал Ж`Гаста и Слушатель проявил неожиданное милосердие, выслушав оправдания для всех, кто остался в убежище. Почти год относительного спокойствия, а теперь... Конечно же, Терис. После освобождения Клаудиуса Аркадии надо посадить ее под замок и вбивать в голову Догматы, а не посылать ее со злости к черту на кулички. Да еще с этим заданием, которое само по себе некоторые сочли недостойным...

 «...пятнающее честь Братства поведение...убийца Братства, упавшая до переодевания в дешевую шлюху, недостойна называться дочерью нашей Матери...нарушение Первого Догмата обязано повлечь Ярость Ситиса, дабы не подрывать основы...»

 Бред. Полнейший бред, и от него стало бы легко, если бы не составленное по всем правилам и подписанное прошение Аркуэн.

 — И она называет это нарушением? — голос выдал чуть больше эмоций, чем было нужно, — Она просто выполняла контракт, вероятно, были причины...

 — Успокойся, — Анголим поднял руку, не выходя за рамки своего редкого для него спокойствия, — Я ознакомился с делом и не нашел ничего такого, за что стоило бы ее наказывать. Аркуэн... Ты ее знаешь, она просто перегибает палку, но все от глубокой веры и преданности семье.

 Лашанс промолчал о своем понимании преданности и веры — спокойствие Слушателя легко превращалось в непримиримое упрямство, которое меняло все его решения и заставляло до последнего отстаивать самую абсурдную точку зрения.

 — Так суда не будет?

 — Нет. После убийства нашего брата на границе со Скайримом мне не до этого. Уладите все сами... — во взгляде босмера промелькнуло некоторое беспокойство, — Только во имя Ситиса, не на Совете. Мне не нужно больше повторение того, что вы устроили в прошлом году.

 — Прошу заметить, Слушатель, что гобелен подожгла она.

 — Ты сам ее разозлил. Альтмеры все такие, а с ее работой ей нельзя так нервничать. Я бы взял с тебя слово, что ты постараешься быть с ней помягче...

 Помягче. Это после того, как она чуть не выбила приказ об Очищении и держит теперь Терис в своей норе. Дай Ситис, у полукровки хватит ума помалкивать и не пытаться оправдываться и сил дотянуть до его приезда.

 — Я обещаю быть предельно вежливым и убедительным с моей сестрой. Благодарю за понимание и помощь.

 Слушатель отвлекся от бумаг, надолго задержав взгляд и пытаясь прочитать что-то в абсолютно честных глазах, но, не найдя там ничего, благодушно кивнул, давая понять, что аудиенция закончена.

 — Не стоит, мы же одна семья...

 Семья закончилась давно, когда Слушатель торжественно вручил черную робу. Осталась в убежище, а кто-то уже ушел в Пустоту. Мэг, заменявшая долгие годы мать большей части убежища, не потрудилась предупредить своего душителя о том, что ждет в Черной Руке, а Тацкат оказался умнее — не рвался к повышениям и работал в свое удовольствие, без попыток кому-то что-то доказать. И задавал меньше вопросов, на которые все равно не давали ясных ответов.

 Терис задавать эти вопросы тоже начала. Ненужные, опасные вопросы, ответы на которые ей знать не положено. Хотя она и так уже узнала слишком много — в первую очередь то, что ее братья и сестры готовы порвать ее в куски за некий малопонятный позор, и это, несомненно, может подорвать веру в единство Братства. Если, конечно, эта вера была. С другой стороны, мало для кого секрет, что Аркуэн враждебно настроена против их убежища: при наличии Альгмары, коротающей вечера за вином с Винсентом, вообще удивительно, что есть какие-то тайны. И не убивать же полукровку за то, что ей не повезло побывать там и набраться пищи для ума... Хотя убить временами хотелось, как хотелось когда-то посворачивать шеи маленьким и приставучим Очиве и Тейнаве, когда те норовили залезть едва ли не на голову и тянули в рот все, что видели, в том числе и отравленные яблоки.