Кроваво-красный (СИ) - "Ulgar Ridt" - Страница 28

 Кинжал поднялся и опустился, пройдя между ребер. Все же анатомия пригодилась, сил на то, чтобы пробить клинком кость, у нее могло бы и не хватить... Надо будет поблагодарить Спикера за книгу еще раз.

 Терис аккуратно вытерла клинок об одежду данмера и, убедившись в тишине, вынырнула в коридор. Осталось вернуться...

 — Стой! — хриплый голос остановил ее, рука сама выхватила клинок, а взгляд метнулся по коридору. Стражи нет, и голос приглушенный, почти шепот — исступленный хриплый шепот, полный мольбы и тоски.

 — Я здесь. — из одной из дальних камер высунулась рука, — Не бойся, я не буду звать стражу. Подойди...

 Терис колебалась мгновение. Хотел бы позвать стражу — давно бы позвал, и ей пришлось бы или быстро убегать, или, что скорее, отчаянно пытаться выстоять в ближнем бою: бежать некуда и прятаться негде, тупик, стража со всех сторон. Та самая проклятая ситуация, про которую говорил Лашанс, и в которой ее бы размазали по стене в первую же минуту. И заключенный тоже это знал...

 Она сделала несколько неуверенных шагов в сторону дальней решетки; другие камеры или пустовали, или где-то в темноте виднелись очертания спящих заключенных.

 — Ты...ты из Братства? — шепот наполнился надеждой, убившей в Терис последние опасения. Может, это кто-то свой... Раадж попадался Легиону, вдруг и этот тоже...

 Вплотную к решетке, стиснув прутья руками, стоял имперец; ему было никак не меньше пятидесяти, тюрьма уже наложила на него свой отпечаток, превратив одежду, некогда добротную, в серые лохмотья, и поубавив на голове волос, но его лицо являло собой резкий контраст со всем остальным. Одного взгляда на его чеканные прямые черты было довольно, чтобы угадать его высокое происхождение и представить его не в тесной камере, а на приеме графа.

 — Значит, ты должна знать... — продолжил он тем же хриплым шепотом, когда она кивнула, -Руфио, он мертв? То, что говорят, правда?

 — Я убила его.

 Лицо, изможденное и бледное, на мгновение стало красивым из-за осветившего его счастья.

 — Это все, что я хотел знать. Я не зря...не зря все это сделал. — пальцы, судорожно сжимавшие безразличные прутья, ослабили хватку, и тень нахлынула на отстранившуюся фигуру.

 — Вы Клаудиус Аркадиа?

 — Был им, пока эти ублюдки не отобрали все. Все, что осталось. — в усмешке имперца сквозила горечь.

 Дочь. Руфио убил его дочь... Это оправдывало его перед всеми, кроме закона. Чертова закона, который часто закрывал глаза... Только что ей до закона, если они по одну сторону?

 Колебание бросило Терис в дрожь. Слишком опасно, ответственно...страшно и нельзя. Но...почему нельзя? Никто не запрещал этого. И многие, наверное, сделали бы так же. Корнелий, например...

 — Что ты... — голос стал чуть громче, когда отмычка вошла в скважину, ища бороздки.

 — Тихо. Я вас вытащу. Только идите тихо, мне нельзя убивать стражу. — вскрывая замок, Терис предпочла умолчать о том, что попросту не справится со стражей, если их увидят. И клинок у них один на двоих. Безумие, полное безумие...

 Сдавшись умению бывшей воровки, замок открылся, и дверь распахнулась без скрипа: тюрьма была лучше, чем в Бравилле, и петли дисциплинированные стражники здесь смазывали чаще. Оглушенный тишиной и внезапной свободой, Клаудиус Аркадиа сделал шаг в коридор. Мгновение он выглядел потерянным, после чего в его лицо вернулась прежняя твердость и уверенность, вспыхнувшая в тот момент, когда он узнал о смерти Руфио.

 — Много их там, внизу? — его тон был тоном уверенного в себе человека, ведущего переговоры, но никак не беглого заключенного, мгновение назад отрезанного от мира решеткой.

 — Человек десять. Но мне нельзя их убивать, нас не должны видеть. — Терис изо всех сил попыталась выглядеть спокойной и уверенной, хотя с каждой секундой происходящее казалось ей все более безумным, — Вы...сможете идти тихо?

 — Боюсь, у меня нет выбора, если не считать вариант остаться в этой дыре...

 Уверенность в своих силах, пребывавшая с убийцей всю дорогу до жертвы, умерла вместе с Валеном Дретом. Клаудиус Аркадиа двигался тихо, изо всех сил стараясь наступать бесшумно, повторяя все ее движения и прижимаясь к стене, но Терис не могла избавиться от страха, что его заметят. Он слишком высокий...впрочем, не выше Корнелия или Люсьена Лашанса, а их как-то не замечали. Полукровка в очередной раз поймала себя на мысли, что смотрит на всех снизу вверх и может переоценивать рост и способность человека быть незаметным. Во всяком случае, сейчас, когда она совершает один из самых безумных поступков в жизни, окруженная закованной в сталь и вооруженной до зубов стражей, уже не казавшейся такой слепой и глухой, как раньше. Таща за руку имперца от колонны к колонне, она утешала себя мыслью, что стража дежурит нехотя, через силу, они твердо знают, что смысла в их дежурстве нет, и вряд ли будут проявлять излишнее внимание к теням, ползущим вдоль стен. И свет собственных факелов слепит их, запирая в узких пятнах света и делая темноту непроглядной и густой...

 Несколько раз Терис приходилось вжимать имперца в угол и, подчиняясь паническому страху быть замеченными, зажимать ему рот, чтобы не дышал слишком громко, когда в опасной близости оказывался несущий факел страж. Клаудиус Аркадиа терпел и ни разу не попытался сопротивляться. Впрочем, у него не было иного выхода...

 Выждав, когда пятно света уползет по стене прочь, в дальний коридор, они рывком бросились к люку; Аркадиа, не дожидаясь ее просьбы, сдвинул крышку и соскользнул по лестнице вниз с прытью, странной для человека его возраста, проведшего несколько месяцев за решеткой. Терис спрыгнула следом, задвинув люк и краем уха услышав, как где-то наверху застучал шагами легионер, услышавший шорох. Мгновение она стояла в темноте, сжимая нож и прислушиваясь; шаги наверху замерли: стражнику было лень проверять и, тем более, лезть в сырость канализации, и вскоре он, гремя доспехами, удалился в глубину руин нести свой вконец потерявший смысл караул дальше.

 Путь по канализации был пройден в молчании, и имперец только тяжело выдохнул, когда они наконец вышли на берег озера. Серел рассвет, вода слепила тусклостью отраженного в ней неба, и Терис, не спавшую почти сутки, начинало клонить в сон. Сделав несколько шагов от черной дыры хода, она села на траву, сырую и холодную от росы, что сейчас почти не заботило ее. Дело было сделано, и нужно было хотя бы пять минут отдохнуть перед тем, как возвращаться в придорожную таверну, где она якобы и провела ночь.

 — Моя Лукреция любила цветы. — сказал стоявший за ее спиной Клаудиус Аркадиа, глядя вдаль и хмурясь, — Она была помолвлена с Бераном Синтавом и проводила много времени в саду с его сестрами. А Руфио...был просто садовником, который эти цветы сажал. Мне давно не нравилось, как он смотрел на нее, но я не думал... — имперец тяжело опустился на траву рядом с убийцей, ожесточенно стиснув челюсти, — Если бы я знал, я бы убил его раньше...

 Терис промолчала, не найдя сил для того, чтобы кивнуть или как-то еще дать понять ему, что она его слышит и соглашается. Да и к чему... Он говорил бы это, даже не будь ее рядом, просто оттого, что это слишком давно и слишком сильно жгло его изнутри. И будет жечь всю оставшуюся жизнь, сколько бы он ни говорил об этом.

 — Ты немного похожа на нее. — потеплевший голос и взгляд, усталый и почти ласковый, вызвали у Терис неловкую улыбку и смутное сожаление, что не может сказать ему, что он похож на ее отца. Она его не видела, знала только, что от имперца в нем было мало: так его называла мать, босмерка, для которой все жители Сиродила были имперцами. На деле же в нем смешались крови всех рас, нашедших себе приют в портовых районах Анвила. Редгарды, имперцы, бретоны, босмеры. Пираты, контрабандисты, моряки и шлюхи. Дивная наследственность, дававшая понять, что Аркадиа, явный аристократ, ни капельки на него не похож.

 — Недалеко отсюда есть руины, Виндассель. — после недолгого молчания заговорила Терис, — Там есть вода, в коридоре недалеко от входа спрятаны вязанки хвороста и огниво. Вы сможете переждать там... — она неловко сунула в его руку горсть монет, с недавних пор потерявших для нее значение. Была крыша над головой, кусок хлеба и семья, а ее потребности уже давно свелись к минимуму, и золото хватало на самое необходимое. — Уходите отсюда как можно дальше. В таверне «Дурное Знамение» на Зеленой дороге в дне пути отсюда работает норд, Манхейм Тяжелорукий, он даст вам приют, если потребуется.