За секунду до выстрела - Чергинец Николай Иванович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/99
• Следующая

Татьяна Андреевна тревожно спросила:

— Ты плохо себя чувствуешь, Петя?

— Нет, нет, — словно очнувшись, ответил Петр Петрович и встал из-за стола. — Я просто задумался...

Татьяна Андреевна почувствовала, какие мысли тревожат мужа, поднялась с табурета и уткнулась лицом в его грудь:

— Не надо, родной... Я и ребята очень любим тебя. Мы счастливы с тобой...

В коридоре послышался шум, дверь открылась, и в кухню вошел высокий парень. Он легко стащил с себя большой брезентовый плащ, на пол посыпались крупные капли воды. Парень виновато взглянул на Татьяну Андреевну и чуть улыбнулся черными глазами:

— Я извиняюсь. Дождик на дворе решил всю землю залить, а меня утопить. — Он перевел взгляд на отца. — Но как видите, ваш любимый сын выжил.

— Ну, от кино еще никто не умирал, — заметил отец и неодобрительно посмотрел под ноги сыну, где на полу образовалась небольшая лужица.

— Я сейчас вытру, — поспешно сказал сын.

— Ладно уж, как-нибудь сама управлюсь, — добродушно махнула рукой мать и начала вытирать пол.

Ваня разделся и сел на лавку.

— Вот ты, папа, сидишь спокойно и не знаешь, что соседи опять воюют.

— Что у них на этот раз?

— Обычная история. Иван Лукич в хомут ударил...

— Во что, во что ударил? — удивилась мать.

— Ну... уходить собрался, — великодушно пояснил сын.

Мать осуждающе покачала головой:

— Ну и словечки у тебя, Ваня.

— Мам, это не мои словечки, это тетя Вера так сказала. Как увидела, что я во двор вошел, так сразу же через забор и кричит: «Смотри, Ванюша, мой старый опять в хомут ударил. Отпил мозги и вещмешок начал собирать. Ты попроси отца, может, он его приструнит».

Петр Петрович недовольно проворчал:

— Сама она добрая цаца. Напоит его, а затем войну между собой ведут...

И словно в подтверждение этих слов, за стеной раздался сильный грохот и отчаянный женский крик. Петр Петрович молча переглянулся с женой и, обреченно вздохнув, набросил на себя мокрый плащ сына:

— Пойду мирить, черт бы их побрал!

— Подожди, Петя, — сказала Татьяна Андреевна, поспешно переобуваясь, — я пойду с тобой, вдвоем легче будет их успокоить.

Соседи, уже немолодые люди, которые жили в другой половине дома, часто ссорились. Мочаловым иногда приходилось вмешиваться. Скандалы у них возникали из-за выпивок, от которых ни сосед, ни его жена не отказывались.

Жили они одни, трое детей сразу же после войны разъехались в разные концы республики. Иван Лукич, на котором сказалось тяжелое ранение, полученное на фронте, был нервным, любил выпить. Жена его, Вера, сникшая перед трудностями, сама пристрастилась к вину. Так и жили: когда не пили — было нормально: и дома покой, и на работе порядок. Но стоило кому-либо из них выпить, как сразу же начинались скандалы.

Супруги Мочаловы относились к соседям с состраданием.

Когда они появились у соседей, те сразу же присмирели, и вскоре Мочаловы пошли домой. Петр Петрович, прикрыв жену плащом, помогал ей перепрыгивать через лужи во дворе. Дома их сын сидел за столом и делал уроки. Родители, чтобы не мешать, ушли в спальню. И здесь Петр Петрович, который давно хотел поговорить с женой, но никак не решался, щадя ее покой, неожиданно заговорил:

— Танечка, я давно хочу у тебя спросить об одном человеке. Понимаю, что тебе нелегко вспоминать пережитое, но меня все время беспокоит это.

— Что ты, Петя. Я же ведь сама тебе много раз рассказывала все. Война позади, и что довелось пережить, не вернется. Так что спрашивай.

— Помнишь, ты мне рассказывала о полицае Гришке?

— Ну как же, Мирейчик, конечно, помню. Его же партизаны казнили.

— Да, да, я помню это. А где второй полицай, Юшевич? Он же был тогда, когда фашисты сожгли жителей нашей деревни?

— Был, изверг.

— Я хочу выяснить, а вдруг он выжил и сейчас свободно ходит по земле? Ведь из жителей деревни сообщить властям о нем, считай, никто не смог. Ты с ребятами по миру скиталась. Где сейчас Миша Лукашевич, который спасся с вами, тоже неизвестно. Вполне возможно, что Юшевич мог уцелеть. Кстати, как его имя, не помнишь?

— Яшка, Яков, а по отчеству — Чеславович.

— Расскажи мне о нем еще раз.

Петр слушал жену, и перед его глазами снова проходили тяжелые годы войны, пережитые его женой, детьми, тот страшный день, когда их жизнь висела на волоске. Когда Татьяна Андреевна закончила свой рассказ, они долго сидели молча. Вывел из оцепенения приход Юли, за которой сразу же в кухню вошел лейтенант милиции. Он четко козырнул и доложил начальнику отделения, что случилось ЧП. Неизвестные напали на одиноких стариков, проживавших в своем доме, убили хозяина и ограбили квартиру.

Петр Петрович быстро собрался и вышел в темноту, где хлестал дождь, было ветрено и холодно.

Прошло два месяца. Славин постепенно привыкал к работе. Оперуполномоченный с утра до вечера был в хлопотах. Съездил на дальние лесоразработки, побывал в деревнях, поселках, познакомился со многими людьми. За это время ему с помощью Лагуты удалось раскрыть кражу из магазина, чему Славин был особенно рад. Правда, к краже, как подозревал Лагута, Мартов причастен не был. Но дома он почти каждую неделю скандалил, нередко пускал в ход и кулаки, вынуждал жену и тещу прятаться от него у соседей. Славин сам встретился с Мартовым, долго беседовал с ним и предупредил, что ни одной драки ему не простят, и тот пока держится, не хулиганит.

Славин сидел в своей холостяцкой квартире и при свете настольной лампы еще и еще раз перечитывал письмо Маргариты. Девушка обещала скоро приехать к нему.

Владимир положил письмо на стол и прошелся по комнате. Он представил себе, как она преобразится, когда приедет Рита. «А что, — думал Владимир, — здесь у меня не так уж и плохо. За окном ветер завывает, дождь хлещет, а в комнате тепло, чисто, уютно, особенно теперь, когда появилось электричество».

Славин взглянул на часы «Ого, уже первый час, пора спать». Он подошел к кровати, которую почему-то прозвал бронекатером, и начал стелить постель. Вдруг раздался стук в окно. Славин отодвинул занавеску и узнал сержанта Симоху: в дни дежурства он иногда вечерком забегал выпить стакан чаю или просто поболтать. Они подружились, и Славин всегда был рад ему. Но когда открыл дверь, то понял, что Симоха теперь не просто так пришел. Он, не снимая плащ-накидки, озабоченно сообщил:

— Собирайся. ЧП!

— Что случилось?

— Позвонили с третьего лесопильного завода. Туда приехал на своем грузовике шофер Мартов, подогнал машину на погрузку, а в кузове — прикрытый соломой труп.

Славин натянул сапоги, надел ватник, сунул в карман фонарик и, сдернув с гвоздя плащ-накидку, выключил свет. Они зашли в дежурную комнату, где Владимир получил оружие. Лейтенант Хрулев, который дежурил в эту ночь, сказал:

— Начальник заболел и поехать не может. Сказал, чтобы ты заехал за Лагутой и вместе направлялись на место происшествия. Лошадь уже запряжена в двуколку. Когда приедете на место, позвоните.

Славин молча кивнул головой и вышел во двор. Лошадь послушно двинулась с места. Лагута жил в поселке, и вскоре Владимир был у него дома. Долго стучал в дверь. Крепким был сон у хозяев. Наконец за дверями послышался шум, и Владимир услышал голос Лагуты:

— Кто там?

— Это я, Иван Епифанович, Славин.

Дверь открылась, и перед Славиным в свете фонарика предстал Лагута. Он был в трусах, майке и сапогах. Лейтенант коротко сообщил ему о происшествии, Лагута сказал:

— Зайди в дом, подожди, пока я оденусь.

— Спасибо. Я буду во дворе. Ты собирайся.

Вскоре они, плотно укутавшись в плащ-накидки, тряслись в двуколке, медленно двигавшейся в темноте по лесной дороге. До лесопилки было четыре километра, и на дорогу ушел целый час.

Большая территория лесопильного завода освещалась тремя тусклыми электрическими лампочками, болтавшимися на ветру. У въезда работников милиции дожидался директор завода. Он взволнованно рассказывал:

• Предыдущая
• 4/99
• Следующая