За секунду до выстрела - Чергинец Николай Иванович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая

— За что был судим?

— За дезертирство, освободили по амнистии. К нему пока у меня нет претензий, работает в колхозе вроде бы неплохо. Когда сын Солоха был молодым, то дружил с сыном Дрозда. Короче говоря, мы не должны сбрасывать со счета и эту семью.

Славин спросил:

— Так что же нам предпринять?

Буравин улыбнулся, но с ответом не спешил.

— А что тут гадать, — с жаром заявил Симоха. — Старик живет один, переберемся к нему в дом и будем дожидаться...

— Нет, это не годится, — перебил его Славин, — так бандитов мы не дождемся. Наверняка они к нему без соответствующей разведки не сунутся. И вот, представь себе, что Гришка Солох подошлет эту старуху или же Дрозда в дом. Что мы сделаем? Ничего. Ну, а вы что думаете, Михаил Яковлевич?

Свет висевшей под потолком керосиновой лампы освещал участкового уполномоченного сверху, и от этого его лицо казалось еще более морщинистым, выглядел он очень уставшим.

— Мое мнение такое. По возможности организовать наблюдение за Любкой Беркут, Мишкой Дроздом и, конечно, за Солохом.

— Ну, а как это сделать? — удрученно спросил Славин. — Сил у нас не хватит, а просить Алтынина без уверенности, что преступники действительно появятся здесь, неудобно.

— Как это сделать, спрашиваете? — Буравин прищурил глаза. — Я уже вам говорил, что люди на моем участке за редким исключением живут хорошие, честные. Так почему же нам чураться их? Есть у меня немало верных помощников, проверенных, как говорится, на деле. Я считаю, что десятка полтора можно отобрать и встретиться с ними. Расскажем им, что за птицы в наши края пожаловали, и попросим помочь нам. Стоит вам или мне лишний раз попасться на глаза Солоха, Дрозда или даже Любки, как они уже почуют что-то неладное, а вот если наших помощников увидят, то ничего подозрительного в этом нет.

— Они все надежные люди?

— За тех, кого подберу, головой отвечаю. Вы еще не забывайте, что они хорошие охотники, меткие стрелки. Об этом следует помнить, когда дело с вооруженными бандитами имеешь.

— Где мы их соберем?

— Думаю, что лучше всего в конторе колхоза. Попрошу председателя сельсовета, мужик он разумный, тоже фронтовик, сделает все аккуратнейшим образом.

— Кстати, там телефон есть? — спросил Славин.

— А как же! Иначе со мной Алтынин не связался бы.

— А когда людей соберем?

— Завтра. Откладывать нельзя.

Гостеприимные хозяева разместили гостей в большой теплой комнате, где стояли две деревянные кровати.

Славин еще долго лежал с открытыми глазами на широкой и удобной кровати, думая о предстоящей операции, пока незаметно не уснул. Он ни разу в жизни не видел моря, а в эту ночь ему снилось море, которое сильно штормило. Среди волн в маленькой лодочке плыл его двоюродный брат Алексей. Волны захлестывали лодку, но Алексей почему-то весело хохотал. От этого хохота и проснулся Славин. Прислушался и понял, что за окном дома не на шутку разыгралась вьюга, которую еще вечером, при встрече, предсказывал Буравин. «Странно, — подумал Владимир, — почему мне приснился Алексей? Как ему служится? Интересно, чем он сейчас занимается?»

С этими мыслями Славин снова уснул, совершенно не подозревая, что за многие сотни километров, в далеком Минске, по улицам гуляет метель, а его двоюродный брат устраивается на ночлег в чужом доме и ждут его трудные дни борьбы с опасными преступниками, как, впрочем, ждут они и его, оперуполномоченного уголовного розыска лейтенанта милиции Славина.

Шли дни. К большой радости Мочалова, Корунов и его банда новых действий не предпринимали. Это дало ему возможность уделить больше внимания раскрытию других преступлений. Удалось раскрыть кражу из магазина. Оказалось, что это сделали трое уже немолодых мужчин, один из которых ранее работал там. Они же и сожгли деревянное здание магазина.

Петр Петрович даже смог два дня назад вместе с женой побывать у Славиных. Как обрадовалась Анастасия Георгиевна и Женя, увидев гостей! Весь вечер прошел в воспоминаниях. Анастасия Георгиевна не скрывала своей радости, что сын — офицер милиции.

Мочалов по просьбе Анастасии Георгиевны узнал, как разыскали Латанину, и при встрече сказал, что предательницу опознал Владимир. Анастасия Георгиевна прослезилась. Она была уверена, что Михаил Иванович был схвачен по доносу Латаниной, и радовалась, что ее сын хоть в какой-то мере отомстил предательнице...

Петр Петрович сидел в своем кабинете и продумывал план встречи на железнодорожном вокзале с Купрейчиком. Об этом они договорились еще тогда, когда Алексей рискнул попытаться через Драбуша выйти на Корунова. Решив, что лучше на встречу идти ему одному, Петр Петрович посмотрел на часы. В его распоряжении было еще больше двух часов. Он достал из сейфа и положил перед собой тоненькую папочку, на которой прочитал ненавистную фамилию «Юшевич». Вчера Петр Петрович получил два ответа. Особый интерес представлял для майора тот, в котором сообщалось, что семья Юшевичей еще в сорок четвертом году выехала из своей деревни в неизвестном направлении. Один из дальних родственников сообщал, что мать Юшевича он случайно встретил в начале сорок шестого года в Минске и она ему говорила, что живут они в городе. Мочалов запросил адресное бюро, но семья Юшевичей прописанной в городе не значилась. Из этого можно было сделать вывод, что или Юшевичи никогда не проживали в Минске и мать Якова обманула своего родственника, или же живут они без прописки. Мочалов вполне допускал и то и другое.

Мочалов представил себе Юшевича. Помнил его он хорошо, как-никак жили в одной деревне. Уже тогда, в мирное время, тогдашнему участковому уполномоченному приходилось не раз заниматься Гришкой Мирейчиком и его дружком Яшей Юшевичем.

Чуть слышно звякнул старый, сохранившийся со времен революции, «рогатый» телефонный аппарат. Начальник милиции поднял трубку и услышал голос дежурного:

— Товарищ майор! Только что сообщили, что в доме по улице Восточной обнаружен труп хозяйки.

— Кто сообщил?

— Соседка прибежала.

— Где она?

— Здесь, у меня.

— Проведите женщину ко мне, а сами собирайте группу. Отправьте ее к месту происшествия, я выеду сразу же, как только поговорю с этой женщиной.

Дежурный вышел, а Мочалов, убирая со стола папку с материалами на Юшевича, раздраженно подумал: «Надо же, стоило подумать о том, что Корунов не дает о себе знать, как на тебе. Хотя рано делать вывод, а вдруг здесь совсем другое».

В комнату вошла женщина. Очевидно, она очень торопилась и еще не отдышалась. Лицо ее было в поту, пальто — расстегнуто. Майор пригласил ее сесть и открыл свой блокнот, в который заносил все сведения о нераскрытых делах. Он записал ее фамилию и адрес и только после этого спросил:

— Вы сами видели убитую?

— Да, конечно. Наши дома стоят рядом. Я пришла к Леокадии, это ее так зовут, подсолнечного масла одолжить, а она, бедная, около кровати лежит, вся в крови, глаза открыты, и не дышит!

— Кто-нибудь выходил из ее дома?

— Нет, я никого не видела.

— Кто еще проживает в ее доме?

— Одна она жила. Муж на фронте погиб. При немцах мучилась и существовала только за счет своих квартирантов. О смерти мужа узнала в конце сорок четвертого.

Мочалов понял, что женщина не сообщит ему ничего, что потребует от него принимать меры прямо здесь, в отделении, и начал одеваться...

Беседа заняла всего несколько минут, и оперативная группа уехать еще не успела. Женщину посадили в кабину, а сами залезли в кузов. Полуторка, пробуксовывая колесами по снегу, двинулась. Кузов был измазан машинным маслом, в нем валялись щепки. Всем пятерым сотрудникам пришлось стоять. Держались кто за кабину, а кто за грязные дрожащие борта. «Вернусь в отдел, — зло подумал майор, — старшину и шофера взгрею как следует. Безобразие, совсем за машиной не следят!»

Он отворачивал лицо от встречного ветра, но глаза быстро наполнялись слезами, ветер забирался под старенькое осеннее пальто, специально надетое для встречи с Купрейчиком. Несмотря на то, что ехали недолго, Мочалов окоченел. Он тяжело спрыгнул на землю и первым вошел в калитку. Легкая поземка замела следы, и только едва заметные их очертания говорили о том, что по двору кто-то прошел.

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая