Магия Голоса (СИ) - "Алин Крас" - Страница 39

Я, молча, поклонилась, он, чуть заметно, кивнул в ответ.

- Зачем ты нацепила на себя эту тряпку? - спросил он, указывая на накидку от жужал.

- Чтобы не привлекать к себе внимания.

- Получается? - с ироничной смешинкой во взгляде, спросил он.

- Нет, - честно ответила я.

- Это твоя комната, - махнул он рукой, - положи где-нибудь свои вещи.

Я, не осматриваясь, бросила сумку в ближайший угол.

- Давай я проясню твое положение в моем доме, - продолжил он. - Ты не пленница, пленников я содержу в подвалах. Поэтому можешь свободно перемещаться по дому. Я сам сейчас его тебе покажу.

- А на улицу можно выходить? - уточнила я.

- Только во двор.

- А для чего я тебе? - спросила я, пытаясь разобраться в его мотивах, зачем здесь нахожусь и определиться со своей тактикой поведения. Не все ли равно ему было, где я живу, ведь петь-то я не отказываюсь.

Он долго молчал, заставляя меня сильнее нервничать, а потом ответил:

- Возможно, я женюсь на тебе.

- Зачем? - ужаснулась я. - Я знаю, что у тебя нет жён, только наложницы. Даже знаю, что среди них есть эльфийка. Что же, вдруг, ты надумал жениться? Гораздо больше выгоды ты получишь, используя меня как певицу.

- Ты не можешь судить о моей выгоде, - холодно заметил он. - Во-первых, до тебя я не встречал женщины, достойной быть моей женой. Во-вторых, ты умеешь влиять на умы, и, с твоей помощью, мне будет легче манипулировать своими подданными. А кто лучше жены знает насущные потребности мужа? В-третьих, я собираюсь изменить традицию, и впредь, следующим Владыкой, после моей смерти, будет не победивший в поединке воин, а мой сын, официальный наследник. И ты, мне его родишь. У меня много детей, но они рождены наложницами. Мало того, что это дети рабынь, так ещё и ни один из моих сыновей не вышел умом и характером, чтобы стать будущим Владыкой.

- Но я не хочу быть твоей женой, - категорично покачала я головой.

- Это пока, - усмехнулся он. - Поживёшь в моём доме и захочешь. Но тебя никто и не будет спрашивать, хочешь или нет. А сейчас снимай свою тряпку, и пойдём.

Ладно, на эту тему мы еще поспорим, потом. Я, молча, сняла накидку, и невозмутимый Владыка вдруг вытаращил глаза. Мой костюм обтягивал меня, как вторая кожа. С одной стороны, он ничего не скрывал, с другой, делал настолько далекой и чуждой, что я выглядела не женщиной - холодной, недоступной статуей.

- Что это? - спросил он.

- Моя защитная одежда, - скрывая злорадство, ответила я.

Он подошёл ко мне и провёл рукой вдоль моего тела. Я ничего не почувствовала, впрочем, он тоже ничего не должен был ощутить, кроме неживой, чуть прохладной, гладкой, твёрдой поверхности.

- Сними, - приказал он.

- Нет. Я пока тебе не доверяю, - возразила я.

- Не имеет значения, снимай! - велел он, со слышимым в голосе раздражением, вызванным моим спором с ним.

Ох, Титанур задери, как же трудно жить, не пользуясь Даром!

- Не сейчас, - упрямо не согласилась я, и, несмотря на запрет Евануэли, добавила в Голос чуть-чуть Силы.

Помолчав немного, и что-то решив, Владыка сказал:

- Ладно. Тогда у нас будет другой маршрут знакомства с моим домом. Ты должна понять, куда попала, чем грозит неповиновение и сопротивление моим желаниям. Надевай снова свою тряпку.

И он повёл меня в свои подвалы. Там, при слабом свете, поступавшем из крошечных окошек под потолком, распологавшихся на одном уровне с поверхностью земли, я увидела, как в закрытых железными решётками маленьких одиночных камерах, где даже лечь не хватало места, стоят и сидят, прикованные цепями к стене, орки.

Многие из них представляли собой скелеты, обтянутые кожей. Некоторые имели на теле кровавые следы пыток. У кого-то были обширные ожоги, у кого-то отрублены пальцы рук, или хвост, или ноги до колена. У кого-то отрезаны уши, выбиты зубы, выколоты глаза. Чудовищные раны, сочились гноем, добавляя к стоящему тут густому, невыносимому запаху немытых тел и отходов жизнедеятельности, еще и запах разложения плоти. Все здесь были обречены на долгую и невыносимо мучительную смерть. Отовсюду раздавались душераздирающие хрипы и стоны.

Однажды, во времена моего обучения в Академии, на занятиях по изучению рас, я спросила Учителя, откуда мы так много знаем об анатомии и физиологии орков, и об их жизни в Степи, если ловим, раз в пятьдесят лет, только случайных одиночек. И вряд ли эти орки охотно рассказывали о себе. Учитель ответил, что неохотно, но рассказывали. Иногда, правда, приходилось применять и ментальную магию и пытки, и препарирование трупов. Услышав про пытки, мы все пришли в изумление, возмущение и ужас, но Учитель твёрдо заявил, что такая мера вполне приемлема по отношению к врагам, которые пришли незваные на нашу землю с оружием в руках. Что излишний гуманизм, в этом вопросе, может привести к собственной гибели. Мы, тогда, хоть и со скрипом, но всё-таки приняли такую позицию.

А вот теперь, я вижу результаты таких пыток. И не по отношению к непримиримым внешним врагам, а к соотечественникам. Глядя вокруг, я испытывала смятение и ужас от безжалостной жестокости Владыки и сжимающую сердце жалость к несчастным. Я понимала, для чего мне это показывают, и перспектива самой здесь оказаться, вызвала паническую дрожь.

Молча проведя меня по подвалам, Владыка, поднявшись наверх, подвел меня к какой-то двери, и я услышала за ней голоса орков, их смех, отдельные выкрики: “давай быстрее!”, “хорошо!”, “соси сильней!”. Когда Владыка открыл дверь, меня обдало душным запахом пота и спермы. В комнате, на полу, вольготно раскинулись на подушках около десяти орков. Единственная среди них орчанка, голая, тело в синяках, с забрызганными спермой лицом и грудью, стояла перед одним из орков на коленях, низко склонив к его паху ритмично двигающуюся голову.

Заметив нас, орки замолчали, напряглись, но увидев разрешающий жест Владыки, снова расслабились. Орчанка, по-моему уже ничего не соображавшая, не прекращая своё занятие, закончила удовлетворять одного орка и на коленях поползла к следующему.

- Владыка, ты привёл нам новую самочку? - заинтересованно, пытаясь рассмотреть меня через мешкообразную накидку и глубоко надвинутый капюшон, спросил один из орков.

- Я ещё не решил, - после мучительной для меня паузы, ответил он.

Я закрыла глаза, боясь сойти с ума от этого кошмара и ужаса оказаться на месте орчанки.

- Смотри! - приказал мне Владыка, требуя открыть глаза. - И запоминай. Если ты не будешь сразу выполнять мои приказания и угождать мне, то окажешься здесь, на перевоспитании. Тогда ты быстро научишься быть послушной, услужливой и старательной. А ещё, как я понял, ты почему-то привязана к своим “друзьям”, и если будешь плохо себя вести, они все окажутся в моих пыточных подвалах. Где я сам буду отрезать у них по кусочку, и тебя буду приводить каждый день, полюбоваться на это.

- Если ты хотел меня напугать, ты добился своего. Мне страшно, - сжимая челюсти, чтобы не стучать зубами, но не в силах сдержать позорную дрожь, сказала я. Вот ведь, всегда считала себя бесстрашной, упрямой, непокорной, но, как выясняется, просто меня еще никто никогда по-настоящему не пугал.

- Хорошо, - ответил он, подтолкнув меня к выходу. - Продолжим осмотр или достаточно?

- Достаточно, - выдавила я из себя, сквозь зубы.

Когда он привёл меня назад, в комнату, я с вызовом спросила: - Ты хочешь, чтобы я тебя боялась?

- Да, - охотно подтвердил он. - Пока мне достаточно и страха. Это очень полезное чувство. С его помощью можно добиться поразительных результатов. Ведь теперь, ты снимешь свою защитную одежду? - В его глазах я увидела не злость, а насмешку, и это дало мне силы к сопротивлению.

- Сниму, - согласилась я. - Но можно завтра, - опять добавив в Голос немного Силы, попросила я.

- Хорошо, - неожиданно легко согласился он. - Сегодня отдыхай. Еду тебе принесут. Без меня из комнаты не выходи. Я зайду завтра, - и ушёл.

Осмотрелась. Комната точно такая, как в доме Горуса, земляной пол застелен шкурами ящеров. С тяжелым вздохом я опустилась на матрас. Пока удастся отсюда сбежать, меня тысячу раз изнасилуют и покалечат. Как же я устала от бытовой неустроенности. Как скучаю по дому и близким. А теперь еще, боюсь и дрожу, как лист но ветру, тратя все свои силы на борьбу с отчаянием, не допуская мысли, что останусь здесь навсегда, в роли рабыни.