За пять минут до ядерной полуночи - Витковский Александр Дмитриевич - Страница 19

Достав из портфеля миниатюрный, чуть больше спичечной головки микрофон, человек осторожно приклеил его специальной пластиковой липучкой к внутренней стороне панели электрических розеток соседнего номера, а тонкий экранированный шнур с разъемом вставил в порт своего ноутбука. В соседние гнезда ПК он подключил наушники. Станция подслушивания была готова к работе. Затем к тому месту, где располагалась розетка со снятой панели, он пододвинул стул, на спинке которого уже висел его легкий пиджак, теперь прикрывший обезображенную стену, а на сиденье лежал ноутбук. Сейчас даже неожиданно вошедший в комнату человек не смог бы заметить подслушивающее устройство, не отодвинув стул. Тем не менее постоялец повесил на ручку внешней стороны входной двери номера табличку с ярко-красной надписью: «Не беспокоить!» Он удовлетворенно хмыкнул. Дело было сделано, теперь оставалось только ждать. Он взглянул на часы, затем на потолок, где миниатюрная стрелка темно-зеленого цвета указывала направление на Мекку – святой для каждого мусульманина город. Затем умыл лицо и руки, расстелил на полу небольшой коврик, скинул туфли, надел куфию – маленькую белую молитвенную шапочку, похожую на тюбетейку, – встал на колени лицом в сторону Каабы и совершил намаз. «Аллаху акбар… Свят Великий Господь… О, Аллах, прости меня… Прибегаю к защите Всевышнего от проклятого сатаны… Мир вам и милосердие Божье…»

Полюбовавшись внушительной у подножия и почти невесомой, устремленной ввысь изящной спиралью минарета Катарского исламского культурного центра, увенчанного легкой ротондой и золотым полумесяцем на резном шпиле, Мохаммед вернулся в свой номер отеля «Марриотт» ближе к вечеру, когда уже смеркалось. Он успел поужинать в гостиничном ресторане, выпить чашечку крепкого кофе и теперь был готов к работе хоть на всю ночь.

Включив лэптоп, он стал перебирать файлы материалов своих научных исследований.

– Так, это не то, это тоже ерунда, а вот это может заинтересовать моих американских благотворителей, – приговаривал он.

В это время с другой стороны стены в номере 720 его сосед поправлял наушники, напряженно пытаясь разобрать нечленораздельное бормотание ученого.

– И вот эта ядерная проблемка будет интересна Дяде Сэму, – продолжал негромко бурчать себе под нос Мохаммед.

Уже через час работы он набрал около дюжины тем.

– Так, ну что ж. Одиннадцать позиций, – продолжал он свой негромкий монолог. – Это уже кое-что… Теперь надо хотя бы в общих чертах раскрыть каждую тему.

Его работа за компьютером оказалась не просто механическим подбором цитат, с помощью которых он хотел обозначить содержание подготовленных для американца тем. Нарезка абзацев выглядела кучей разнородных цветных стеклышек, которые редко согласовывались между собой и совсем не складывались в единую композицию с гармоничной цветовой гаммой. Предстояло собрать их в цельное мозаичное полотно – ясное, четкое, лаконичное и понятное, а главное – привлекательное по своей новизне и актуальности.

На эту работу у него ушло несколько часов, и спать он улегся лишь около пяти утра.

А за стеной его сосед тщетно пытался связать между собой в единое смысловое целое услышанные в наушниках разрозненные невнятные фразы. Это получалось с трудом. Но одно слухач понял наверняка: ученый готовил для американцев какие-то материалы, связанные с ядерной тематикой. И этого было достаточно, чтобы вплотную заняться Мохаммедом Салами. Ядерные секреты ни в коем случае не должны покидать пределы Ирана, тем более – уйти в Америку.

Определив по воцарившейся в наушниках тишине, что ученый лег спать, его сосед умылся и тоже рухнул в широкую, как вертолетная площадка, кровать. Спать ему предстояло в наушниках – он не мог пропустить момент, когда Мохаммед проснется и покинет гостиничный номер, чтобы встретиться со своим американским знакомым. И еще. Предстояло решить, каким образом можно было бы сорвать эту встречу и не допустить передачу материалов по ядерной тематике в руки американцев, которые, судя по всему, являлись сотрудниками ЦРУ. Об одном он сейчас жалел больше всего: у него под руками не было оперативной техники для дистанционного доступа к компьютеру ученого и несанкционированного копирования хранившихся там файлов.

Проснулся постоялец 720-го номера от громкого голоса в наушниках. Его сосед говорил по мобильнику со своим американским контактером. Видимо, Мохаммед Салами стоял у смежной стены, разделяющей два гостиничных номера, рядом с тем местом, где в отверстие для электророзетки был вставлен микрофон. Слышимость была отличная. Слухачу пришлось даже несколько убавить звук, чтобы не оглохнуть.

– Добрый день, Майкл. Это Мохаммед… Мы вчера встречались с вами на выставке.

– Да-да, Мохаммед, здравствуйте. Я узнал вас. Как дела?

– Все о’кей. Я выполнил вашу просьбу, подготовил несколько тем и отправил их вам по электронной почте. (При этих словах сосед из 720-го номера напрягся и с нетерпением стал слушать продолжение диалога.)

– Но мне бы хотелось получить не только перечень тем, но и основные тезисы по каждой из них. Сбросьте мне их по электронке.

– Конечно, тезисы я подготовил, но мне бы хотелось передать их лично, чтобы прокомментировать кое-какие позиции. Я даже распечатал эти материалы здесь, на ресепшине…

– Хорошо-хорошо, – перебил его Майкл. – Это мы обсудим позже. А сейчас давайте договоримся, где и во сколько мы встретимся.

– Можно у меня. Я живу в «Марриотте», номер 721. Это в…

– Нет-нет. Гостиница не лучшее место для таких встреч.

«Хитрый американец, – подумал про себя человек в наушниках, подслушивая телефонный разговор абонентов. – Ведь не сказал, что живет в этом же отеле…»

Тем временем Майкл продолжал:

– Давайте встретимся в лагуне Западного залива.

– Где это?

– Это новый район столицы. Далековато от центра, зато там тихо, красиво и мы сможем спокойно поговорить.

«Все сказал, – вновь отметил контролер разговора. – Только забыл упомянуть, что это один из немногих районов Дохи, где разрешено приобретать землю иностранцам. Именно здесь сотрудники ЦРУ чувствуют себя, как в собственной штаб-квартире».

– А где мы там увидимся? – спросил иранец.

– Ориентир – два совершенно одинаковых «ломаных» черных небоскреба-близнеца, которые стоят друг против друга с двух сторон трассы. Их невозможно не заметить. Недалеко указатель и поворот направо в сторону моря. А уже при въезде в лагуну есть автостоянка. Там оставите машину…

– Я поеду на такси.

– Ну, тем более. Отпустите такси у большой круглой клумбы, которую огибает дорога и симпатичный двухэтажный дом. Идите прямо под большую и красивую круглую арку. Она там одна, так что не заблудитесь. А потом прямо на мостик через лагуну. Это недалеко. Там мы и встретимся.

– Хорошо, договорились. А в какое время?

– Вам будет удобно часов в пять?

– Да, конечно.

– Ну, вот и прекрасно. До встречи. Жду непременно.

Через час с небольшим после звонка Женевьевы Виталий вышел из «черепичного» сада Тюильри и наискосок пересек площадь Согласия – самую большую в Париже.

Часами гуляя по городу, обычно это было в субботние или воскресные дни, когда не хотелось сидеть дома в ожидании очередной семейной свары, Виталий любил вспоминать истории, связанные с городскими достопримечательностями. Это тренировало память и помогало не только в пустом фарисейском трепе на официальных приемах и фуршетах, сопровождении наезжавших в Париж высоких гостей из России, но и для заведения новых знакомств.

Десять – пятнадцать секунд потребовалось Виталию, чтобы пересечь Рю де Риволи, обогнуть слева одну из самых фешенебельных гостиниц Парижа «Крийон», откуда в феврале 1923 году за буйный нрав с треском вышибли русского поэта Сергея Есенина (в парижском театре Дункана он не только читал «Исповедь хулигана», но и сам покуражился вволю в самых разных уголках французской столицы), пройти мимо американского посольства и еще прошагать метров сто по узкой улочке Буаси д’Англа, чтобы выйти на Фобур Сент-Оноре. Тут же, у здания, крышу которого венчал всадник на белом коне, он повернул налево и вот с правой стороны на углу с улицей Анжу гостиница «Кастильон». Небольшой, не очень дорогой и весьма приличный отель с рестораном на первом этаже, широкими, как полигон, двуспальными кроватями, телевизором, ванной и прочими удобствами в номерах на четыре звезды. Он занимал угловое здание и редко пустовал. Близость Лувра, Вандомской площади, Сены, Елисейских Полей, Тюильри и других достопримечательностей Парижа обеспечивала ему нескончаемый поток туристов.