Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4) - Спенсер-Черчилль Уинстон - Страница 7

• Предыдущая
• 7/190
• Следующая

Тем временем выковывались первые из новых видов оружия, применявшегося в этой войне. Еще осенью 1937 года планы противовоздушной обороны Великобритании были перестроены исходя из того предположения, что наши ученые сдержат свои обещания относительно применения радара, который в то время еще только испытывался. Первые пять станций береговой радиолокационной цепи — те, что охраняли устье Темзы, — были свидетельницами вылета Чемберлена с миссией мира и возвращения его обратно в сентябре 1938 года. Весной 1939 года восемнадцать станций на всем протяжении от Данди до Портсмута начали нести круглосуточную вахту, которая уже не прерывалась в течение последующих шести лет.

Эти станции были бдительными часовыми сигнализационной системы, оповещавшей о воздушных налетах; они помогли нам избежать тяжелых потерь в нашей военной промышленности и облегчили невыносимое бремя, лежавшее на работниках нашей гражданской противовоздушной обороны. Они помогли зенитчикам избавиться от ненужных и утомительных дежурств на постах. Они спасли нас от той чрезмерной нагрузки, которой в противном случае подвергались бы люди и машины и которая была бы роковой для нашей непревзойденной, но немногочисленной истребительной авиации, если бы ей пришлось осуществлять непрерывное патрулирование. Они не могли обеспечить точности, необходимой для перехвата самолетов противника в ночное время, но они дали возможность дневным истребителям ожидать свою жертву в наиболее выгодной для нападения позиции и на наиболее удобной высоте. Решающую роль в обеспечении победы в дневных боях им помогли сыграть поддерживавшие и дополнявшие их другие станции новой конструкции[4], которые давали сигнал о приближении низко летящих самолетов противника, сигнал неоценимо важный, хотя он и давался лишь незадолго до их появления.

В течение всего 1941 года мы успешно продолжали борьбу с радарными лучами немцев, несмотря на различные их усовершенствования. Могу иллюстрировать это примером. В ночь на 8 мая немцы собирались произвести два налета, один на завод «Роллс-Ройс» в Дерби и другой — на Ноттингем. В результате нашего вмешательства они сбились с курса и вместо Дерби подвергли бомбардировке Ноттингем, где еще с прошлой ночи горели небольшие пожары после налета. Эта первоначальная ошибка заставила их перенести второй налет в район Бельвуарской долины, которая находится на таком же примерно расстоянии от Ноттингема, как Ноттингем от Дерби.

В германском коммюнике сообщалось о разрушении завода «Роллс-Ройс» в Дерби, до которого их самолеты так и не долетели. Они сбросили 230 фугасных и множество зажигательных бомб в открытой местности. Два цыпленка — таковы были наши общие потери.

Последний налет был для нас самым тяжелым. 10 мая противник снова сбросил на Лондон зажигательные бомбы. В городе вспыхнуло свыше двух тысяч пожаров, причем мы не могли тушить их, так как бомбардировками было разрушено около 150 водопроводных магистралей, а уровень воды в Темзе был в то время очень низким. В шесть часов утра на следующее утро еще бушевало несколько сот пожаров, а четыре пожара продолжали гореть и в ночь на 13 мая. Из всех ночных налетов этот был самым разрушительным. Были повреждены 5 доков и более 70 важнейших объектов, половину из которых составляли заводы. Все крупнейшие железнодорожные станции, за исключением одной, были выведены из строя на несколько недель, а сквозные пути полностью открылись для движения только в начале июня. Было убито и ранено свыше 3 тысяч человек. Этот налет был историческим также и в другом отношении: в результате была разрушена палата общин. Одна бомба причинила разрушения, которые не могли быть ликвидированы в течение нескольких лет. Однако мы благодарили судьбу за то, что палата была в это время пуста. Наши зенитные батареи и ночные истребители сбили 16 самолетов противника — максимальная цифра, достигнутая нами за все время ночных боев, что в большой мере явилось плодом наших зимних трудов по разработке методов «колдовской войны».

Хотя мы этого не знали, это был прощальный визит противника. 22 мая Кессельринг перевел штаб своего воздушного флота в Познань, а в начале июня и весь воздушный флот был переброшен на восток. После этого прошло почти три года, прежде чем нашим отрядам гражданской противовоздушной обороны в Лондоне снова пришлось отражать «малый блиц» в феврале 1944 года и позднейшее интенсивное воздушное наступление, во время которого использовались ракеты и летающие снаряды. За год — с июня 1940 года по июнь 1941 года — наши потери среди гражданского населения составили 43 381 убитый и 50 856 тяжелораненых, а всего 94 237 человек.

Если не считать использования радара в помощь зенитной артиллерии, противник до сих пор сосредоточивал свое внимание на приспособлениях наступательного характера, таких, как радарные лучи, и лишь к концу 1941 года немцы почувствовали необходимость позаботиться о собственной обороне. Для отыскания наших объектов мы в Англии, конечно, полагались на наши крупные и дорогостоящие навигационные училища, которые выпускали специалистов-штурманов, и рассматривали радар в основном как средство самозащиты. Когда мы справились с радарными лучами и положение вообще улучшилось, мы стали изучать германский радар с целью устранения помех при наших ответных воздушных налетах. В феврале 1941 года мы впервые нашли и сфотографировали германскую радиолокационную установку для обнаружения самолетов и почти сразу же стали перехватывать ее передачи. Найдя эту станцию вблизи Шербура, мы стали искать другие радиолокационные станции вдоль западного побережья оккупированных стран Европы с помощью аэрофоторазведки и секретных агентов.

В середине 1941 года королевский воздушный флот готовился к ожесточенным ночным налетам на Германию. Для осуществления этих налетов мы должны были располагать всеми сведениями о системе обороны Германии. Мы считали вероятным, что эта система обороны, как и наша собственная, основывается главным образом на радаре. От изучения германских радиолокационных станций на побережье мы постепенно перешли к изучению системы патрулирования германских ночных истребителей. Эта система была организована в виде большого пояса, простиравшегося от Шлезвиг-Гольштинии через северо-западную часть Германии и Голландию до франко-бельгийской границы. Но ни наши новые мероприятия, ни шаги, предпринятые противником, не сыграли большой роли в последние месяцы 1941 года.

Германская бомбардировочная авиация, согласно оптимистическим планам немцев, должна была начать возвращение из России через шесть недель после вторжения. Если бы она действительно вернулась, ее поддержали бы в налетах на Англию многочисленные новые радарные станции с более мощными передатчиками, созданные вдоль побережья Ла-Манша, чтобы помочь ей проложить себе путь, несмотря на помехи, создаваемые английскими радиостанциями. Она встретила бы много новых передатчиков на нашем берегу, которые отклоняли бы и сбивали бы с курса самолеты, а также и значительно усовершенствованные радиолокационные установки на наших ночных истребителях. Однако все более осложнявшееся положение в России помешало этой новой войне лучей, и огромные достижения обеих сторон в области применения радио на время остались неиспользованными.

В субботу 11 мая я проводил конец недели в Дитчли. После обеда мне сообщили о сильном налете на Лондон. Я был бессилен сделать что-либо, а потому продолжал смотреть комический фильм с участием братьев Маркс, который показывали мои хозяева. Я дважды выходил справиться о налете, и каждый раз мне говорили, что он носит очень ожесточенный характер, Веселый фильм продолжался, и я был рад, что он отвлекал мое внимание. Вдруг мой секретарь сообщил, что меня вызывает по телефону из Шотландии герцог Гамильтонский. Герцог был моим личным другом, но я не мог себе представить, что у него может быть ко мне дело, которое не подождало бы до утра. Однако он настаивал, заявляя, что речь идет о деле государственной важности. Я попросил Брэкена узнать, что он хочет мне сообщить.

• Предыдущая
• 7/190
• Следующая