Выбери любимый жанр

Пыль поднимается в небо (СИ) - "Tin-Ifsan" - Страница 26


Изменить размер шрифта:

26

- Думаешь, кара Илму вас не настигнет? - шепотом спросила она у Сванлауг.

Нойрин холодно взглянула на нее, но ничего не ответила.

Жрец Илму высоко поднял статуэтку и произнес:

- Илму смотрит на вас, от взгляда её ничто не укроется, ни поступок, ни мысль! Всякий получит по заслугам! Взгляните на этого предателя: он пошел против тех, кто дал ему все, и пал бесславно за свое преступление. Пусть это станет вам всем уроком! Илму всегда справедлива!

Откуда-то из-за спин жрецов послышалось негромкое:

- Кадор!..

Служители Илму попытались отыскать воскликнувшего, но людей было слишком много.

К телу Кадора шагнули сразу несколько служителей Вафат. Какое-то время они шептали молитвы, и все, кто был вокруг них: и воины, и шах, и Четверка, и любопытные гафастанцы, - все стояли, чуть наклонив головы.

Затем жрецы Вафат сняли с Кадора тагельмуст, на котором темнели пятна крови, стащили с него плащ, забрали все ножи, что были при нем, и сняли наручи. Ни к чему больше они не прикоснулись и снова стали полукругом.

- Нечего сказать вам, о смертные? - продолжал говорить жрец Илму. - Ничто не укроется! Склоните головы ваши перед Матерями Пустыни!..

Шах замер в почтительном поклоне, его примеру последовала Великая Четверка и все, кто видел жрецов. Жрецы Вафат завернули Кадора в грубую ткань, подняли на руки и, окруженные жрецами Илму, понесли, шепча молитвы. Старший жрец Илму по-прежнему высоко держал статуэтку аспида, и никто не осмеливался поднять головы. Толпа гафастанцев расступилась, пропуская жрецов. Все знали, что тело Кадора порежут на мелкие части и разбросают по пустыне, где они станут пищей диким зверям.

Когда последние из жрецов уже почти пропали из виду, правящая Четверка спустилась по ступеням вниз, на площадь, чтобы отправиться в Этксе. Гафастанцы еще не разошлись, и на площади по-прежнему было людно. Когда Гарваны шли через расступавшуюся перед ними толпу, они услышали, как кто-то вскрикнул и запричитал. Один из гафастанцев пытался поймать рвавшуюся к Гарванам женщину, но удержать ее не смог. Гицур и Эмхир схватились за сабли, готовые противостоять очередному нападению, но женщина, добежав до Гарванов, обессиленно рухнула на колени и воскликнула:

- Нойрин Сванлауг!

Эмхир узнал в ней Зэрмелис, но с нею было что-то не так: губы ее посинели, смуглая кожа приобрела сероватый оттенок, глаза смотрели почти безумно.

Сванлауг склонилась к Зэрмелис.

- Нойрин Сванлауг! Не отдавай... Не отдавай меня Вафат!.. Пощади, смилуйся!..

- Как мне противостоять воле Девяти? - удивилась Сванлауг.

Гицур, Эмхир и Фьёрлейв с удивлением смотрели на происходящее, и старались чуть оттеснить людей: иные гафастанцы не расходились, желая остаться и узнать, что произойдет, чтобы потом, подобно птицам, несущим в перьях зерно, разнести по городу слухи, которые прорастут, дав жизнь не то пшенице, не то чертополоху, не то сэрэху - скорбной траве.

- Не отдавай, не отдавай... Я... виновата... Не скроюсь от взора Илму, не уйти мне от кары ее... Я промолчала, испугалась...

- Что ты говоришь?

- Нойрин Сванлауг! - Зэрмелис дышала с трудом и хваталась за края одежд Сванлауг. - Все ваши несчастья - из-за меня... но и из-за вас тоже! Не всегда справедлива Илму!..

Она посмотрела на Эмхира.

- Кадор мне был родным... он стыдился своей нечистой крови, а вы его не принимали... Я хотела справедливого суда для Фриви, но вы казнили его. Наша с ним дочь была Провидицей в этом году... а вы казнили Фриви... казнили... пусть ото всех была сокрыта правда, пусть никто не мог знать о нас, но есть же справедливость! Я думала так... а вы его казнили... и Кадор, Кадор понял, увидел... и я... я слышала, нойрин, как ты говорила с тем, кого любишь, в моем доме... я рассказала Кадору про Рух, и он придумал, он написал письмо, он пролил кровь... Вы не вершите волю Девяти, раз все так несправедливо, если Кадор убит, шах жив, Гафастан стоит, и вы здесь...

Зэрмелис судорожно вдохнула, взгляд ее затуманился.

- Откуда тебе знать волю Девяти? - спросил Эмхир. - Тебя настигает то, о чем говорил жрец Илму - разве не это справедливость, которую ты ищешь?

- Я сказала, я призналась... - шепнула Зэрмелис.

- Поздно, - сказал Эмхир.

Зэрмелис закрыла глаза и повалилась на землю.

- Зовите служителей Вафат, - обратилась Сванлауг к стоявшим рядом с ней гафастанцам. - Скажите, что свершилась справедливость Илму.

Омраченная, Четверка вернулась в Этксе.  Фьерлейв уже не чувствовала осуждение, исходившее от мыслей троих правящих Гарванов, и Сванлауг уже не думала: "какой позор, какой позор для Триады". Мысли их были заняты Зэрмелис и ее признанием.

- Как все просто, - задумчиво сказал Гицур, когда они оказались в Зале Пяти Углов. - Никогда бы не подумал, что какие-то ничего не значащие люди могут доставить нам столько хлопот.

- Нет ничего, что не имело бы значения, - сказала Сванлауг грустным голосом.

- На Зэрмелис трудно было подумать. Никто из нас не знал, что она общается с Кадором. И его неприязни я никогда не замечал, - произнес Эмхир. - Амбиции - да, желание выслужиться, высокомерие - да, все это он не мог скрыть, но темные замыслы...

- Ты его не то очень хорошо учил, не то не учил вовсе, - сказала Фьёрлейв. - Я помню отца Кадора - не самый был лучший тип, а яблоко от яблони, как говорится... - она развела руками. - А кстати, Сванлауг, что это еще был за человек, которого ты любишь, с которым ты говорила в доме Зэрмелис? Да еще про Рух рассказала...

Сванлауг посмотрела на нее взглядом загнанного зверя и не смогла найти, что сказать. Все ждали ответа. Эмхир никак не мог ей помочь: если бы он взял «вину» на себя, то получилось бы, что он солгал прежде, когда говорил, что ничего не слышал ни о Рух, ни о превращениях. Да и самому ему было интересно, с кем же нойрин была так откровенна в чужом доме.

Сванлауг помотала головой и произнесла:

- Это вас... не касается.

- Это подозрительно, - сказал Гицур. - Это был кто-то из Воронов или, боюсь подумать, кто-то из простых смертных?

Эмхир с неодобрением взглянул на Гицура: прошли те времена, когда к людям можно было относиться с бесконечным пренебрежением.

- Ты, Сванлауг, получается, нас... предала, - Фьёрлейв вскинула голову.

Сванлауг на мгновение растерялась, не находя слов, чтобы ответить.

- Я... - протянула она, борясь с нахлынувшими чувствами: обида, возмущение, раздражение - настигли ее в один момент, и грудь ее вздымалась. - Я не предавала. Я живу своей жизнью, как и все вы, - она окинула Воронов колким взглядом, - я не узница Гафастана. То, что кто-то что-то услышал - случайность...

- Так, значит, ты с кем-то о том говорила? - Фьёрлейв сощурила глаза. - Интересно. На Орма я не думаю, хотя, конечно... - она покачала головой. - Нет, так хорошо притворяться нельзя.

- Это был простой смертный, не Ворон, не чистокровный, а самый обычный человек! - не выдержала Сванлауг. - Теперь довольны? Стало легче?

- Это было опрометчиво, Сванлауг, - негромко произнес Гицур.

- Вы слишком... - она хотела сказать «многого не знаете», но в последний момент передумала, - много о себе думаете.

- Сванлауг, - тон Эмхира казался предостерегающим.

- Мы - Великая Четверка, мы все равны. Почему вы все время осуждаете меня так, будто я здесь лишняя?

- Ну, города-то у тебя нет, Сванлауг, - сказала Фьёрлейв. - Да и прежде ты в Этксе, еще на Фёне, не правила с нами.

- И что же? - Сванлауг подняла брови. - Все изменилось, мы не можем больше опираться на то, что было... жить прошлым - подобно смерти...

- Без опоры на прошлое невозможно выжить, - заметил Эмхир.

- Да, но мы уже другие и на Фён нам больше не вернуться. Мы должны поддерживать друг друга. Мне ли об этом говорить, Гицур?

Тот кивнул.

- Всем свойственно ошибаться.

- Но не так, как тебе, - бросила Фьёрлейв. - Никто еще не ставил под удар свой город.

26
Перейти на страницу:
Мир литературы