Час мертвых глаз (ЛП) - Тюрк Харри - Страница 8

Сразу он снова почувствовал свои члены. Это был знак того, что он снова был способен к действию. Тимм снова существует, подумал он мрачно, Тимм еще жив! Он почувствовал бутылку водки в кармане брюк и удивился, что она не разбилась. У них толстое стекло, подумал он. Потом он осторожно снова положил палец на спусковой крючок пистолета-пулемета. Он сделал простое соображение: если часовой держит тебя на прицеле, он тебя застрелит так или иначе. Если он тебя не держит на прицеле, то он выследит тебя, если ты здесь еще долго будешь валяться. Итак: твой шанс – исчезнуть. Это последний шанс, и не определено, что тебе повезет, но ты должен попробовать.

Он не собирался ползти назад, чтобы предостеречь других. Они должны были быть на определенном расстоянии за ним, но они шли по другим тропам. Он думал только о себе, и он двигался бесконечно медленно по лесной тропе обратно. Он прополз несколько сантиметров, четверть метра и полметра, один метр и еще один. Ничего не происходило. Лес оставался спокойным, и звезды все так же мерцали непостоянно как раньше. Тимм полз, слизывая при этом соленую кровь с раскушенной губы. Он полз дальше и дальше, и, наконец, он дополз туда, где он больше не мог видеть самоходку. Было темно, и он мог видеть только пару метров пути перед собой в слабом свете звезд, который падал через кроны деревьев. Дальше темнота поднималась как тупая стена, и Тимм думал: там ты лежал еще несколько минут назад, и никто не стрелял. Нет никого, кто видел бы тебя. Он остановился и внимательно прислушался. Затем он поднялся на ноги и взял под руку пистолет-пулемет. Он бежал как по команде, с кошачьим проворством, беззвучно, большими, неравномерными скачками. Он пронесся несколько сотен метров между собой и местом, на котором стояли самоходки, и только тогда остановился, запыхавшись, согнувшись, застыв, как статуя, когда из кустов со стороны пути внезапно голос тихо окликнул его по имени.

Цадо внезапно потянул Биндига в сторону между ветвей, прижав при этом палец к губам; у него был тонкий слух, и тяжело ступающие звуки резиновых подошв Тимма не ускользнули от него. Они увидели его бегущего по тропе и знали, что что-то произошло. Когда они остановили его, то подтянули его к себе под защиту кустов, и Тимм шепотом пыхтел: – Уходим! Они там впереди…

– Спокойно…, – прошептал Цадо, – только спокойно, Клаус. Они тебя видели?

– Нет, – ответил Тимм, – но мы там не пройдем. Другие тоже не пройдут. У них там посреди леса стоит батарея самоходок, и они будут…

Автоматная очередь разорвала его фразу. Она была совершенно неожиданной, в сильном удалении, но не настолько, что она не имела бы значения. Это был сухой, лающий треск русского оружия, длинная очередь автоматного огня и после секундной паузы еще одна, более короткая, за которой пока последовала тишина.

Трое сидели в кустарнике возле дороги. Цадо затащил Тимма, еще во время автоматного лая, глубже за ветви. Они внимательно прислушивались несколько секунд. Ничего не происходило. Ночь снова была тиха. Но тишина была обманчива, каждый из троих это знал. Часовой, или один из часовых, был предупрежден; кто-то из других мужчин прибежал ему прямо в руки. Биндиг расстегнул карман комбинезона и вынул обе ручных гранаты. Он быстро проверил взрыватели и закрепил оба яйцевидных, рифленых стальных корпуса на петле портупеи. Он сбросил уже расстегнутую русскую шинель с плеч и снял меховую шапку с каски. Он не делал это особенно быстро, как раз так, как делают что-то, что так же неудобно, как и необходимо. Он затянул кожаный ремешок каски и убедился, что первый патрон из магазина уже лежал в патроннике пистолета-пулемета. В конце концов, он взял пистолет и вынул магазин. Он отстрелял четыре патрона в будке путевого обходчика. Ровно столько патронов и не было в магазине. Он засунул руку в карман и вытащил четыре патрона, которые он по очереди вставил в магазин. Снаряженный магазин он вставил в пистолет; потом он тоже перезарядил оружие и больше не ставил его на предохранитель.

Покончив с этим, он тихо сказал обоим другим: – Мы собираемся лежать здесь дальше?

Но он не получил ответа, так как в то же самое мгновение там, где раньше лаял пистолет-пулемет, взорвалась граната, и несколько русских жестких голосов прокричала какие-то непонятные слова. Зазвучал свисток, и затем послышалось несколько отдельных выстрелов.

Тимм как будто очнулся из оцепенения, когда зазвучал свисток. Он услышал его и в то же самое мгновение увидел перед собой картину происходившего. Командир взвода, выстраивающий своих людей для прочесывания леса. Тимм автоматически поднялся. Он сразу почувствовал, что он снова стал прежним. Он приготовил пистолет-пулемет и протиснул верхнюю часть туловища сквозь ветки. На тропе ничего нельзя было увидеть. Он махнул обоим и вышел. Они последовали за ним. Они спешили за Тиммом назад тем же путем, которым они пришли. Снова за ними послышались выстрелы. Но они предназначались не им. Они уже сильно удалились от места, где стреляли. Это были отдельные ружейные выстрелы, громкие и резкие, между ними автоматные очереди. Тимм остановился в движении и внимательно прислушался назад. Потом он тихо сказал: – Это была «Беретта».

Он сказал это так, как будто он до этого мгновения еще верил в то, что стрельба возникла случайно или по ошибке и его солдаты остались незамеченными. Это прозвучало как печальная констатация факта.

– Вы должны идти дальше справа от меня, – сказал он. – Я так и думал. Самоходки стоят одна за другой. В темноте их можно обнаружить только случайно.

«Беретта» все еще стреляла. Она отдавала короткие, экономные очереди автоматного огня. Другое оружие лаяло зло, долгими, заглушающими друг друга очередями. Тимм ничего не говорил, но он знал, что там лежал только один из его людей и защищался. Другие были либо мертвы, либо они оставили того одного. Трудно было решить, поступили ли они при этом правильно.

– Чего ты хочешь? – спросил Цадо. Тимм указал в направлении, откуда они пришли, и быстро произнес: – Назад до опушки леса, и тогда все время вдоль опушки на восток, пор пока мы не выберемся из этого кавардака.

Цадо кивнул. Они поспешили дальше, и треск выстрелов за ними становился слабее с каждой минутой. Потом они услышали, как «Беретта» прекратила стрелять.

– Всё! – прохрипел Цадо. – Он довольно долго продержался. Но в этот момент гораздо дальше слева начала стрелять еще одна «Беретта», и глухо звучащие взрывы гранат смешивались с ее очередями.

Тимм скривил лицо. Он выглядел, как будто ему было больно. Но другие не видели это. Тимм размышлял, останется ли от его людей еще один. Это лучшая группа из всей кучи, думал он. Эти молодые парни самые лучшее. И они застрелят их мне одного за другим.

Они быстро добрались до опушки леса. У моста не было никакого движения. Но в воздухе лежал тонкий след дыма. Тимм понял, что котел паровоза взорвался.

Они двигались в тылу леса на восток и сделали большой крюк, который уводил их далеко от места, на котором стояли самоходки, но также и далеко в сторону от озер, между которыми их должен был забрать самолет. Тимм точно запомнил карту. Он приказал Цадо и Биндигу уничтожать также и их карты, и они маршировали дальше, ориентируясь по звездам. Они вступили в неизвестную область, которой не было ни на карте, ни на макете в ящике с песком, который они построили в штабе для подготовки к этой операции. Через час они уже не слышали ни стрельбы, ни взрывов гранат. Они добрались до дороги, которую им предстояло пересечь, и по дороге ехали грузовики с пушками на прицепе. Это были короткие колонны, между ними стремительно неслись маленькие, маневренные штабные машины. Через полчаса им удалось пересечь дорогу. Лес на другой стороне поглотил их, и они прошагали много километров в этом лесу дальше на восток, прежде чем снова свернули к северу.

Перед ними лежала поросший спутавшимся кустарником ландшафт, плоский и скучный. У Тимма на запястье висел крохотный компас. Он надежно вел обоих других. Он был уверен, что избежал опасности. Они прошли уже большое расстояние от места стрельбы. Здесь была область, за которой всегда меньше всего следили за каждым фронтом. Территория между позициями и тыловыми районами. Легкая артиллерия стояла дальше впереди, тяжелая была расположена на много километров восточнее. В этой области жизнь происходила только на шоссе и дорогах. Леса были тихими.