Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия - Страница 28

Ярый глубоко и печально вздохнул:

- Я и говорю – скукота.

До городской круглой площади идти было недалеко, а сразу за ней – берег, где вечером станут жечь костры и запускать колдовские огни. Я старалась смотреть под ноги, а не на Гордея, который шёл рядом. Рубашка на нём была не такая белая, как у Огния, пояс из тех же ремешков кожаных, зато жилет праздничный – с витым узором из кожаных шнурков. Будь такая у любого парня из деревенских, они его не снимали бы никогда – видна работа мастера, такого же редкого, как мастерица лент, в которые мы с сестрой с первого взгляда влюблены. Об этих лентах забыть не можем. А Гордей будто только вспомнил о жилете своём. На Яром похожая, а Всеволод никак к празднику не готовился, разве что причесался. В общем, собирались на праздник они тяп-ляп, не то что мы – лучшие платья надели да причёски какие смогли красивые сделали.

Я подумала, что было бы смешно наоборот – мы с Малинкой натянули бы, что из сундука выудили на скорую руку, а они бы целый день готовились – и одежду до пылинки вычистили, и у цирюльника побывали, и розовой водой вымылись. Не удивлюсь, если Огний так и сделал.

Смешно стало от этой мысли, жуть.

Малинка и Всеволод шли позади нас и молчали. Но казалось со спины, что одно молчание надутое, это явно сестрица, а второе упрямое, тут тоже гадать нечего.

Ярый пару раз оглянулся на нас, потом покачал головой и заговорил:

- Да… В такой тишине только на похороны ходить. Может, кто-нибудь спросит девчонок, откуда они? Почему одни живут, в услужение почему пошли? Родные их где?

- И правда. – Оживился Гордей. – Откуда вы? Где родились и выросли?

Конечно, такие расспросы считаются обычными, о себе все любят поговорить, но не в нашем случае. Я оглянулась на Малинку, делая страшные глаза, чтобы не вздумала рта открывать! А то выболтает сейчас Всеволоду что надо и что не надо!

- Жгучка? – Не услышав ответа, переспросил Гордей. – Откуда вы?

Это всё Малинка виновата, что теперь меня так каждый встречный кличет!

- Ожега меня звать! Ожега!

- А мне Жгучка больше нравится. – Дразнился Гордей. – Тебе больше подходит.

- Точно. – Фыркнул Ярый. – Так откуда вы?

- А вы?

- Мы из города Гнеш, - говорит Всеволод. – Слышали о таком?

- Нет. Все оттуда?

- Ну да, мы с Ярым там родились, Всеволод в другом месте – Болотницы называется. Мы много лет друг друга знаем.

- Откуда?

- Обучались вместе.

- Чему?

- Это допрос? – Радостно влезает в нашу со Всеволодом беседу Ярый.

- Да!

- Жгучка, да хватит уже, - тихо тянет за спиной Малинка. – Чего они такого спросили?

В общем-то, ничего, конечно. Гордей поворачивается ко мне, задумчиво смотрит.

- Люди, когда боятся, часто кричат и ругаются. Это потому, что они не знают, как ещё поступить.

Я так и вылупилась на него.

- Ты что, серьёзно?

- Нет, конечно.

Мы смотрим друг другу в глаза. Даже не знаю, когда мы перестали идти и остановились, и описать не могу, как завораживающе светились его зрачки… этот лунный блеск с каплями золота… только крики нас прервали – где-то на ярмарке торговка ругалась с покупателем.

А, наваждение глупое… пройдёт!

Вскоре вдоль длинных крепких прилавков идём и мы. Чего у торговцев только нет! И игрушки, и расписная посуда, и шкатулки из цветного камня. Женские настои для волос и для тела, и помада. И ленты впереди виднеются, та самая мастерица, которую мы с Малинкой боготворим, разложила их на столе, а вокруг полно народу. Хорошо берут, но лент меньше не становится – мастерица, словно колдунья, вытаскивает из сумки новые и раскладывает, расправляет на опустевших местах.

Я отворачиваюсь, Малинка вслед за мной.

- Давайте мы вам что-нибудь на память купим. – Вдруг предлагает Гордей. – Нам будет приятно вас порадовать.

- Нет! – В один голос заявляем мы.

Не сомневаюсь, что они купят, не похоже, что в деньгах нуждаются. Наш постоялый двор не из дешёвых. Но нет, это будет неправильно, даже Малинка знает, при всём своём желании получить ленту, молчит.

Мы проходим через торговые ряды к берегу, где прилавки с едой и музыка.

- Ну, от угощения хоть отказываться не станете? – Спрашивает Всеволод.

- Наверное, - Малинка с сомнением смотрит на меня, будто ждёт подсказку, - …нет?

- От угощения не откажемся, - говорю я. Что в угощении такого страшного? – Только если это не спиртное.

- Нет, какое спиртное! – Кривятся они. – Сладости больше подойдут. Какие угощения у местных? Самые вкусные где?

Гордей вдруг берёт меня за руку и ведёт к ближнему прилавку с фигурными пряниками – медовыми и из ягодной муки. Приходится чуть ли не бежать, чтобы за ним успеть.

- Ух ты. – У прилавка он удивлённо качает головой, разглядывая тёмные пряничные фигурки, разукрашенные цветной глазурью – белой и ярко-жёлтой. – Красиво.

- Да. Жаль только не из мяса.

Над моим плечом просовывается голова Ярого, который поводит носом и недовольно морщится. Он отодвигается, его место занимает Малинка, а за ней Всеволод, который закрывает сестру своей широкой спиной и не даёт толпе толкаться.

- Выбирайте быстрее и нам что-нибудь посоветуйте, а то с ног скоро собьют. – Смеётся Гордей. Его тоже толкают, но он не толкается в ответ, терпит, а так скоро и правда с места снесут.

Ну, я ещё с детства одно и то же люблю, как и Малинка.

- Мне этот, в виде солнца, сестре этого, в виде зайца, а вы попробуйте круглые красные – они с перцем делаются на меду. Мужчинам нравятся.

- С перцем? – Над плечом снова высовывается голова Ярого – и откуда взялась? - С перцем мне тоже купи попробовать.

Покупает это всё Всеволод, продавец складывает пряники на маленький поднос из бересты и протягивает Малинке. Гордей держит меня за руку и отпускать не собирается. Я тихонько тяну её, так, чтобы никто не заметил, но он только крепче сжимает. Только когда мы выбираемся из толпы и начинаем разбирать пряники, отпускает.

- Идите на берег, я квасу принесу. – Ярый тут же исчезает, а мы идём к реке. На берегу чудо как хорошо! Духоты нет, народу меньше, ветерок дует.

Выбрав травку погуще, мы садимся и пробуем пряники. Особенно приятно посмотреть на лица Всеволода и Гордея, когда они кусают свои пряники первый раз. У них лица так забавно вытягиваются! Я знаю, первое, чего хочется, когда перчёный пряник пробуешь – немедленно его выплюнуть, но если сдержаться, то потом вкусно становится. Правда, горит всё огнём, но приятным – сладким и терпким.

Гордей начинает жевать. Всеволод за ним.

- А ничего, - признаётся Гордей, разглядывая свой пряник совсем другими глазами. – Даже не ожидал.

- И правда, вкусно.

Когда возвращается Ярый, за квасом тянутся все сразу – мы от сладости, они от жгучести.

Потом Ярый с довольным видом ложится на спину и закрывает глаза. Малинка пододвигается к Всеволоду, тот смотрит вперёд, на реку, будто не замечает.

- Жгучка. – Гордей тут как тут, глядит, как я верчу недоеденный пряник в руках. Растягивается рядом в траве на боку, подпирая голову рукой. – Расскажи что-нибудь о себе. То, что сама хочешь.

Всего и остается, что вздыхать. Рассказывать по большому счёту нечего.

- Ладно. Сам спрошу. К примеру, ты на кого похожа – на папу или на маму?

- Не знаю… На маму немножко, а отца я ни разу не видела.

Он молчит. Я чуть было не открываю рот, чтобы спросить, на кого похож он, но кажется, это глупо.

Тут Ярый натурально захрапел, Гордей, не глядя, толкнул друга ногой в бок – тот перевернулся на живот и затих.

- Почему он дома не остался, если так устал?

- Кто его знает! Чего о нём говорить, пусть спит. Лучше скажи, тебе здесь нравится? В Вишнянках?

Я оглядываюсь.

- Да. Народу бы ещё поменьше.

- Ты хочешь жить в таком месте?

- Не знаю, не думала.

- А путешествовать не хочешь? Поехать в другие земли, посмотреть другие места.

- Нет. Или не знаю… Не думала!