Эхо былой вражды - Шитов Владимир Кузьмич - Страница 36

— Вот именно, — с готовностью поддержал его Носатый.

Щедро рассчитавшись с хозяином кафе, они расстались, чтобы вновь встретиться вечером в условленном месте.

Вечером, избегая милицейских патрулей, Блин, вместе со Шпалой и Носатым, пешком отправился на опасную операцию. Подойдя к особняку Бугра, Шпала восхищенно заметил:

— Нам так не жить, а если и получится, то недолго.

— Я думаю, с этого вечера — Бугру тоже, — убежденно заметил Блин.

Стоило Шпале подойти к высокому, двухметровому, забору, сделанному из листовой стали, как со двора его немедленно облаяли две собаки. Перекинув через забор несколько кусков конской колбасы с ядом, он немедленно удалился к ожидавшим его метрах в ста напарникам.

— Шавкам кинул отравы, иначе эти тявкалки испортят нам всю малину.

— Молодец! — похвалил его Блин. — Думаю, твой пропуск они уже прочитали и теперь можно идти в дом. Надо опередить охранника, чтобы он не увидел дохлых собак.

У забора Блин вскарабкался на плечи Шпале и заглянул во двор. Он увидел там двух мертвых болонок и стоящего рядом с ними огромного сенбернара. Его большие, со стакан, глаза с ярко выраженными кровеносными сосудами с любопытством смотрели на Блина.

Проклиная про себя собаку и вынужденную из-за нее задержку, Блин, нагнувшись, попросил у Носатого колбасы. Тот подал ему целлофановый пакет с последним куском отравленной колбасы. Блин кинул его сенбернару. Тот понюхал его, поднял голову и наконец-то гавкнул на Блина.

Блин, слетев с плеч Шпалы, увлек от дома Бугра своих сообщников и объяснил им причину возникшего осложнения.

— Без ликвидации собаки нам в дом втихаря не проникнуть, — убежденно заметил Шпала.

— Тем более что там еще два телохранителя, которые в любое время могут обнаружить дохляков и поднять шухер, — высказал свою обеспокоенность Носатый.

Надев на пистолет глушитель, Блин сказал:

— Я сейчас шлепну этого сенбернара, а мы сразу же залезаем во двор и начинаем действовать…

Охрана Бугра засекла их с момента лая и гибели болонок, о чем немедленно уведомила хозяина. Тот сразу же позвонил Бутилу:

— Кто-то потравил моих собак, заглядывал через забор. Возможно, Блин направил своих парней почистить мне перышки. Направь ко мне и ты своих парней, но сам оставайся дома, пускай они с моими гамбалами наведут шмон возле дома.

— Может быть, Серого тоже подключить? — забеспокоился Бунтыл.

— Не стоит. Блину не так легко будет до меня добраться. Все потуги его хлопцев — самая дешевая мышиная возня, но на всякий случай включи рацию и держи со мной постоянную связь. Если понадобится помощь еще — я с тобой свяжусь.

Когда Крот и Шпак, посланные Бунтылом, подъехали к дому Бугра, от него в сторону метнулись три силуэта. Телохранители Бугра сели в машину Бунтыла с намерением догнать убегавших.

Те же, видя, что от машины им не убежать, рассредоточились по всей ширине улицы и открыли стрельбу из пистолетов. Группе Бугра стало опасно двигаться дальше. Остановив машину и спрятавшись за нее, они тоже открыли стрельбу, ориентируясь на вспышки пистолетов своих противников, которые, отстреливаясь, быстро удалялись.

Боевики Бугра посчитали нецелесообразным ночью заниматься преследованием своих противников, а поэтому возвратились к дому. Никто из них не был даже ранен.

Бугор по телефону связался с Бунтылом и сообщил ему о перестрелке.

— Отец, оставь моих ребят у себя до утра, только не забудь загнать мою машину во двор, а то кореши Блина у тебя ее угонят, — пошутил Бунтыл.

— А как же ты будешь ночью без охраны? — не разделяя беспечности сына, поинтересовался Бугор.

— Мне она не нужна. Надо быть идиотом, чтобы после такого шухера, устроенного у тебя, переться ко мне.

— Не все такие умники, как ты, а поэтому я Крота со Шпаком отправляю к тебе назад.

— Как хочешь, — не желая начинать бесполезный спор, согласился Бунтыл.

Тем временем группа Блина, оторвавшись от преследователей, присела отдохнуть на скамейке во дворе многоэтажного дома.

— Падаль, так забаррикадировался, что до него хрен с голыми руками доберешься, — скорее не с яростью, а с обидой в голосе пробормотал Блин, как будто Бугор был виноват в его разочаровании.

— Нечего, шеф, нам тут маячить, потопали домой, — устало предложил Шпала.

— А может быть, они сейчас успокоятся, а мы наскочим и захватим их врасплох, — наивно предложил Носатый.

— Они не такие лопухи, как ты думаешь. Сегодня нам у них ловить нечего. Канаем домой.

Переходя через железнодорожные линии, Шпала три раза постучал рукой по плечу Носатого. Место было безлюдное и темное. Носатый ударил пистолетом Блина по голове, тот без крика упал сбоку от железнодорожных путей. Шпала, глубоко вздохнув, неохотно выстрелил в голову Блина. Нагнувшись над ним, он вытащил у него из-за пояса пистолет с глушителем.

— Все равно он ему больше не понадобится.

С первыми лучами зарождающегося дня Бугор узнал, что Блина убили. Его удивило, что тот был ликвидирован не Соловьем, а кем-то другим. Через Кнехта передав Соловью два лимона и поблагодарив за «работу», Бугор отпустил его домой.

В этот день он на работу не поехал, а, сев в инвалидную коляску, манипулируя ее клавишами, катался по комнате, усиленно решая задачу и чувствуя, что ответ на нее вот-вот придет в голову. Несколько раз он подъезжал к окну, задумавшись, смотрел во двор, но мучившие его проблемы так и не находили решения.

Подъехал к бару, где у него перед бутылками со спиртным стояли бутылки с разными соками и напитками, налил себе мангового сока и не спеша выпил. После чего, бросив в рот жвачку, уставившись в потолок, стал лениво работать челюстями. Убедившись, что его голова не хочет работать в нужном направлении, Бугор, смирившись с этим, стал думать о Зайчике.

«Скоро ее выпишут из больницы. Нечего ей жить в своей конуре. Раз назвал женой, из палаты перевезу прямо к себе… Надо же было старому козлу так увлечься ею, — критикуя себя, удивился он. — А может быть, я от Зайчика был без ума еще тогда, когда она была девчонкой? Просто я этого не понимал… Любовь, дорогой мой, это не охи и ахи под луной. В ней важное значение имеет целый букет обстоятельств и чувств в том числе. Если бы Зайчик мне не нравилась, то я бы парнем не предпочел ее другим своим подругам, которых тогда у меня было навалом. Если бы она не родила мне сына, если бы не смогла убедить меня, что я полноценный мужчина, если бы не подобрала к моему сердцу ключ, то между нами не было бы никакой любви, — философски подытожил он. — Но шакалы Блина могли ее убить, и тогда я бы лишился самого дорогого и близкого человека… Стоп!» — остановил он свои рассуждения, случайно наткнувшись на ответ мучившей его задачи.

По телефону он связался с Кнехтом:

— Геннадий, Подкова у тебя находится под стражей?

— Да.

— Я сейчас подошлю машину. Привези его ко мне. Ясно?

— Вполне. Глаза ему завязывать?

— Не надо. От того, что он увидит, мы не пострадаем. Когда машина с Подковой подъехала к воротам гаража, их дверь медленно козырьком поднялась вверх, а после того, как машина заехала, так же медленно опустилась.

— Видел, как у нашего шефа автоматика работает? — не удержавшись, похвалился перед Подковой Кнехт. — Небось и не знал о таком?

— Откуда мне, деревенщине, знать? Да и где я раньше мог видеть такой шик? — вяло ответил тот.

На грузовом лифте, которым Бугор пользовался, если на коляске спускался на первый этаж, Кнехт и Подкова поднялись на второй этаж и прошли в зал, где хозяин его уже поджидал.

— Сними с него наручники и оставь его со мной, — приказал Бугор Кнехту.

Увидев вопросительный взгляд Кнехта, он успокоил его:

— Делай то, что я сказал. За него можешь не беспокоиться, обижать не буду.

Когда Кнехт покинул зал. Бугор подъехал к Подкове и поинтересовался:

— Хочешь поговорить со мной по душам?

— Я в твоей власти, а поэтому если хочешь со мной говорить, то можешь у меня на это разрешения не спрашивать.