Маг Семи долин (СИ) - Шамраев Алесандр Юрьевич - Страница 10

       Время пролетело незаметно и быстрые сумерки опустились на город, а я так и не приблизился к разгадке тайн непонятных текстов, хотя нутром чувствовал в себе нечто такое, что вот-вот поможет мне разобраться. Оника позвала меня на ужин и там пересказала последние городские новости, которые она узнала посетив лавку мясника и зеленщика. Подробности блистательной победы вайфрей Себастьяна меня не интересовали, хотя и весьма позабавили, а вот о происшествии в доме фрей Сторожевых псов я выслушал очень внимательно. Оказывается под покровом сумерек в дом, по словам мясника, пробрался матёрый волк, а, по словам зеленщика, волком-оборотнем из легенд оказался племянник фрей. Как бы там не было, он напал на фрей и даже успел нанести ему несколько ран, но вовремя вмешались сторожевые псы, которые живут в доме. Они то и порвали волка, только волк был вовсе не волком, а племянником фрей, который на глазах у многих превратился в человека в шкуре волка. Здесь мнения мясника и зеленщика разделились,- мясник считает, что волк принял обличие племянника, а самого племянника сожрал, а зеленщик считает, что это племянник принял обличие волка, что бы расправиться с дядей, занять его место и бросить тень на дружественный клан.

      В общем, тело сожгли, а пепел смешали с конским навозом и вывезли за стены города, где и закопали в неприметном месте, а провидица, к которой обратились, сказала, что это была месть богов гор племяннику фрей за смерть людей из клана Волка, в которых он повинен.

      Я корил себя за вчерашнюю болтовню за ужином, когда предсказал примерно такое развитие событий, но вскоре успокоился, так как Гарон заметил,- У тебя, Алекс наверняка есть способность провидца, только очень слабая, иначе бы ты заранее знал об опасности, что угрожала Андреа, и не позволил бы ей погибнуть, - он тяжело вздохнул, встал из-за стола и ушёл в свою комнату.

      Оника очень быстро навела порядок на кухне и буквально потащила меня в мою спальню.

      - Ты скоро уедешь, и, возможно, мы больше не встретимся, поэтому я дорожу каждой минутой, что мы можем провести вместе. Не волнуйся, у нас нравы не такие суровые, как у вас в горах, и клан с удовольствием примет волчонка с примесью крови снежного леопарда.

       - Оника, ты не понимаешь,... - она закрыла мой рот своей ладошкой.

       - Я просто выполняю свой долг и хочу дать тебе то, что должна была дать Андреа, я просто обязана поступить так в память о ней, так что не надо ничего придумывать и усложнять. Договорились?

      Мне надо бы было проявить твёрдость духа, показать себя выше, но я не смог. Моё тело впервые ласкали девичьи руки, и это я вздрагивал от каждого её поцелуя. Мне было очень хорошо, и мне это очень нравилось.

       - Всё, хватит, теперь моя очередь целовать тебя и изучать твоё тело,- я ловко вывернулся из под Оники и прижал её к топчану. Теперь она вздрагивала от моих поцелуев, выгибалась от прикосновений, прижимала мою голову к своей груди, когда я начинал целовать её тёмно-коричневые точки. Её тело было для меня в новинку, и я очень внимательно его 'изучал и ощупывал'. Её грудь, была размером с мой кулак и я спокойно накрывал её своей ладонью, чувствуя приятную упругость, она вскрикивала, когда её отвердевшие соски попадали между моими пальцами и я их немного сжимал.

       Мы не стеснялись друг друга, с жадностью изучая особенности строения наших тел. Мне всё было интересно и я не очень понимал, почему Оника ни как не хотела раздвинуть пошире ноги, что бы я мог как следует рассмотреть, что и как там у неё устроено. В конце концов, она устала сопротивляться и со словами,- Делай всё что хочешь,- позволила мне заглянуть туда. Мне сразу же удалось найти точку от прикосновения к которой она начинала прерывисто дышать, негромко вскрикивать, а её тело сотрясала дрожь и судороги, которые она не контролировала. Через некоторое время она мне громким шёпотом заявила, что больше не может терпеть и контролировать себя, а поэтому я должен прекратить издеваться над ней и войти в неё, сделав её женщиной. Однако сразу войти в неё у меня не получилось, я тыкался всё время не туда до тех пор, пока она не согнула ноги и не помогла мне своей рукой, а потом я отдался новому, неизведанному мне чувству....

      Пелена с глаз спала, и я встряхнул головой. Распластанная волчица тихо стонала подо мной, из глаз катились крупные слезинки, а её глаза выражали только боль и страдания.

       - Я сделал тебе больно?

       - Урод, скотина, гад.... Я умоляла тебя остановиться, дать мне хоть возможность просто перевести дух и немного отдохнуть, но ты ничего не слышал и ни как не реагировал ни на мои слова ни на то, что я тебя била, царапала и даже кусала. Семь раз, слышишь ты, зверь, семь раз без перерыва ты кончил в меня, по крайней мере, именно столько раз тебя била крупная дрожь и судороги, ты стонал, и на несколько мгновений останавливался, а потом опять начинались мои мучения. Посмотри, что ты сделал со мной, я вся липкая, гадкая и у меня всё внутри болит. Я не могу даже пошевелиться без боли...

      С раскаянием я провёл ладонью по её животу вниз, по направлению к тёмному мыску и чуть слышно произнёс до этого неизвестные мне слова, которые сплелись в заклятие. Оника внезапно замолчала,- Ты что сделал со мной? - она прислушалась к себе,- Боль прошла, внутри стало щекотно. Алекс, ты что опять сделал меня девушкой?

       - Честное слово, я не знаю как это получилось, просто на ум пришли слова из прочитанных мною вечером книг и я вернул тебя к тому состоянию, когда мы только легли на топчан.

       - А ну вставай дикарь,- и она больно пнула меня, сбрасывая на пол. - Ты посмотри что ты сделал с тюфяком, его теперь придётся выбросить,- она тоже встала с топчана, резким движением сдёрнула простыню и показала мне то, в чем она лежала.

      - Но это не мог сделать только я. Ты тоже приложила к этому своё старание, наверняка и твоя жидкость здесь есть.

      - Не оправдывайся, бери меня на руки и неси в моечную, я ещё с вечера нагрела воды, словно заранее знала, чем всё это кончится. Не одевайся, мы пойдём боковым коридором, а там никого нет.

      На первом этаже, в моечной, она спрыгнула с моих рук, нашла кресало и зажгла сначала свечу, а потом и светильник. С каким же наслаждением она плескалась в бочке и требовала, что бы я тёр её аккуратнее и не лез своими хамскими руками туда, куда меня не просят...

      Освежившись и приведя себя в порядок мы вернулись в комнату, где Оника скинула тюфак на пол, из шкафа достала другой и постелила новую простыню. - А теперь слушай меня внимательно Барс, по твоим похотливым огонькам в глазах я вижу, что ты не остановишься, так вот, если ты мне сделаешь больно, клянусь богами гор, я отрежу твой отросток. Так что люби меня осторожно и нежно. И действительно, в этот раз становясь женщиной она только один раз негромко вскрикнула, правда перед этим вся сжалась в комок, а когда я вошёл в неё, тихо прошептала: - Ведь можешь, когда захочешь....

      Я видел, что ей очень страшно и она боится, что боль вернётся, но я сдерживал себя и она наслаждалась близостью, постепенно всё распаляясь и распаляясь. И вот уже она требует что бы я делал все резче и сильнее, входил глубже и не спал.... Я перестал себя сдерживать и вновь пелена застлала мои глаза и я потерял контроль над собой.... В этот раз волчица гладила мои волосы и тихо благодарила за то счастье, что я подарил ей.

       - Тебе было не больно?

      - В этот раз нет, да и ты сделал это всего три раза, так что я выдержала... и мне понравилось. За окном уже серело, а это означало, что уже позднее утро и нам пора вставать. Я, конечно, мог позволить себе ещё поваляться, ну а Онике предстояло готовить сначала завтрак, потом обед, прибираться по дому, так что из чувства солидарности я встал вместе с ней, а что бы я не путался под ногами, меня отправили таскать воду из колодца в моечную.

      Завтракали мы молча, Гарон смотрел на смущённое и счастливое лицо дочери и улыбался в усы. После завтрака он оседлал коня и предупредил, что уезжает на два дня в деревню за городом, так как там нет своего кузнеца, а работы накопилось очень много, и обещал вернуться к обеду третьего дня. Оника буквально расцвела от этого известия и смущённо призналась мне, что очень рада остаться в доме со мной наедине.