Урамбо
(Избранные произведения. Том II) - Итин Вивиан Азарьевич - Страница 18

Пламень алый

Стяг походный,

Неисходный

Путь вперед —

Без конца в пургу и вьюгу, —

Версты,

Версты!

Друг за другом!

А нашли в степи лачугу —

Лишь один не спи и стой

Одинокий часовой.

Что за белой пеленой?

В этой белой, белой буре

Сны ли, годы иль века

Мы не спим и караулим

Голубые берега?

Солнце сердца

Сердце ранит,

В сердце радость

И тоска…

В ореоле

Льдистых радуг

Солнце — огненное знамя

Жжет холодными мечтами

Предзакатные снега.

Меж солнцем дня, спустившимся на Запад,

И Западом попавшим на Восток,

Настала ночь огромная, как рок,

И скрыла Мир в своих мохнатых лапах.

Не спят лишь волк и двое часовых.

Застава замерла в бреду тяжелом

И зимний ветер воет темным долом,

Поет поэмы о победах злых.

Буран ужасней ветра пулемета

И много нас погибло на постах…

— Эй, что за призрак движется в кустах,

Ни враг, ни тень, безмолвный, как забота?!

Нас вечно — двое против двадцати,

Пред нами вечно — бури и пространства,

В мечте всемирной есть печать славянства —

Кто смог бы столько мук перенести?

И не понять не знавшим нашей боли,

Что значит мысль, возникшая на миг:

— Ведь это я стою с винтовкой в поле,

Ведь это мой средь вьюги бьется крик!

— Спусти курок, то лишь бродяга,

Лесной бродяга — старый волк,

Добычи, видно, ждет бедняга, —

Убитых не оставит полк.

Ты — замечтался… Шум столицы…

Ученых напряженный спор…

Полузабытые страницы,

Какие бросил Пифагор?..

Покой и роскошь библиотек, —

Прекраснейшая всех святынь!

И серый мрамор старых готик…

И одиночество пустынь…

Очнись, замерзнешь, — в эти миги

Никто не вспомнит грязь и вшей

И наши страшные вериги —

Свинцовый гнет патронташей!

— Посмотри, как близко серый…

Ах, какая тьма взвилась!

Словно черные химеры

Затевают мертвый пляс.

Караульный что ли дремлет,

Время ль хочет перестать?

Так и клонит сон на землю

Лечь и больше не вставать.

Все быстрее и нелепей

Теней ночи хоровод.

Уж не вражьи ль это цепи…

— Эй, товарищ, кто идет?!

Вьюга длится, длится, длится,

Словно злобный вой зверей,

Ветер северный томится,

Как бы жизнь задуть скорей.

Тьма огромна и глубока

И растет, растет, растет,

Словно с дальнего востока

Солнце черное встает.

Только солнце сердца бьется

В тьме степей и смерти льдов,

Только солнца раздается

Одинокий грозный зов.

Преодолеть слепой стихии

Должны мы огненный ожог.

Как сердце алый свой поток,

Нас сердце бросило России.

Сильнее волю закали

Сквозь строй невиданных походов,

В едва мерцающей дали,

Сияет высшая свобода!

И если ночь вокруг темней,

Мы разбросаем маяками,

В тайге и пропасти степей,

Сердца, зажженные кострами.

Пусть ненавидеть будут нас, —

Таежный зверь огней боится,

Пусть часто видишь: вражий глаз

Из тьмы раздвинутой косится —

Мы сдвинем Азию на юг!

И Солнце в первозданной тундре

Начертит свой палящий круг,

Ползучих роз лаская кудри.

Здесь будет центр всемирных грез,

Здесь — в беспредельной нашей шири!

И сказкой вспомнится гипноз

Пустынь таинственных Сибири…

Мечта иль явь? — наш путь один.

Дойдем изнемогая в ранах.

Мы — в стихшем сердце урагана —

Бродило будущих лавин.

Сквозь бури, морозы и пламя

Я душу, как чудо, пронес.

Привычное алое знамя

Лишь отблеск сиявших нам грез.

Разливы, вошедшие в русло,

Ленивей, как прежде, текут,

И старого беженца гусли

О прежних победах поют.

Я помню, как светлые бреды,

(Железнее стала душа),

И светлые наши беседы,

И плески в морских камышах.

Но сердце, мой спутник, не радо,

Что в бурю встречается мель.

Ненужного счастья не надо,

Не в счастья последняя цель.

Есть высшее цепи инерций.

Есть воля прекрасней Стожар…

О солнце, все солнце и сердце

Тебе — Мировой Пожар!

В огне мечты моей безумной музы

За Данте молча к Дите я иду

Смотреть в глаза чарующей Медузы.

Огни, как души, мечутся в чаду.

Как дым огней колышется тревога,

Но страха нет и я спокойно жду.

Уходит вглубь знакомая дорога

И прежние опять мне снятся сны, —

Я смел смотреть в слепящий образ Бога,

Я погружал себя в терзанья Сатаны

И я устал от муки и от странствий,

Я жажду тайн последней глубины.

Одни глаза в аду не видел Данте,

Я должен знать их черную мечту —

Ей испытать отлитый волей панцирь.

Сознанье гаснет медленно в бреду,

В глазах мелькают огненные маки,

За Данте молча к Дите я иду…

И, вдруг, померкли звезды в зодиаке,

Огни сменил сияющий испуг,

И грозный, призрак встал пред мной, как факел.

Сильнее смерти был чудесный лук

Жестоких губ, хранящих все экстазы

Каких-то грез, каких-то странных мук.

И пламенели черные алмазы

Огромных глаз, сильнейших чем любовь,

Над ними, тенью лун ущербной фазы,

В лучистом блеске изгибалась бровь…

Но выше, там, чудесные камеи,

Терзая душу без конца и вновь,

Глаза другие странно пламенели,

Чудовищные адские цветы…

Я вздрогнул их узнав. То были змеи.

Тогда остановились все мечты,

И только воля бешено боролась.

Сознанье, словно луч, из пустоты

Рвалось, дрожа узором ореола,

Но падало опять в слепой провал

И пела кровь, как струны арф Эола.

О, невозможное, и я теперь дрожал,

Я — сын Земли, где много так чудовищ

То ледяной экстаз торжествовал, —

Склонись! Пади! Иль сердце остановишь

Но сердце жег палящий светлый газ

Желаньем неизведанных сокровищ.

Немой, как дервиш кончивший намаз,

Как зачарованный одной дилеммой

Иль словно лань, огнем змеиных глаз,

Я любовался грозной диадемой

Нежнейшее венчающей из тел.

И так стояли человек и демон.

Томился дух. За мигом миг летел,

Но не менялась часовая хорда.

Я молча улыбался и смотрел

Все более бестрепетно и гордо…

И, вдруг, в змеином взоре, вспыхнул страх,

И все затмил, как боль в душе аккорда.

То было нечто, словно слизь в морях,

В лазурных безднах — бледные гротески…

Я отвернулся. Тень легла в глазах…

Мы шли назад. Подъемы были резки.

Средь бездн, как луч. скользил метеорит

И плакал круг Паоло и Франчески.

Мы шли туда, где жизнь моя летит,

Где, как в Аду, я слышал больше стоны…

Блестит зарница. Спутник мой молчит.

В забвеньи темном тонет тень Горгоны.

Почти окончен легендарный путь.

Я вижу свет, сознаньем вознесенный.

В порыве высшем поднимая грудь,

Задумчиво и ясно в стихшем кличе,

Прошу я рассказать мне что-нибудь

О бесконечности, о Беатриче.

Эмпедокл — сицилийский философ и поэт V века до Р. X. Существует легенда, что он бросился в кратер Этны. Этот момент, вместе с отражением его философии, изображен в стихотворении «Эмпедокл».

Дедал — легендарный художник-архитектор. По преданию он первый поднялся в воздух на искусственных крыльях.

Атолл — коралловый остров.

Протуберанцы — взрывы, извержения раскаленных светящихся газов на звездах.