Факультет закрытых знаний - Блинова Маргарита - Страница 13

Телохранитель младшего наследника вытянул из-за ворота черной майки связку из амулетов и снисходительно улыбнулся.

– Мои, как ты выразился, «побрякушки» блокируют большинство известных видов внушения, поэтому кошмары мне не страшны. А к чему вопрос, Итон?

– Да прописался тут один мелкий паразит, любитель насылать кошмары, – признался ректор. – Варениус его лет семь пытался вытурить, но то ли силенок не хватило, то ли элементарно забыл.

– Забыл или забил? – дотошно поинтересовался Дерен, оглядывая трехэтажное здание при-стройки.

Дворфы неплохо потрудились за эту декаду. В первую очередь они привели в порядок крышу, прочистили стоки и заново покрасили стены. Теперь некогда серое унылое здание приобрело вполне приличный вид. Первый и второй этажи тоже были готовы к переезду, но нерешенным оставался вопрос с третьим этажом, чердачными помещениями и подвалом, в который бывший ректор зачем-то перенес весь архив столетней давности.

Какое-то неприятное беспокойное чувство шевельнулось внутри Дерена, когда он вспомнил про архив в подвале. Он, словно ищейка, выискивающая опасность для Джерома, напрягся и втянул носом воздух, пытаясь уловить магию.

– Что происходит, Итон?

– Идет охота. – На сосредоточенном лице мужчины впервые за весь диалог появилось нечто отдаленно напоминающее улыбку. – Ноэми залегла в засаде, Джером страхует, остальные… Остальные занимаются ерундой.

Дерен повернулся и оказался лицом к лицу с ректором.

– Ты отправил детей ловить неизвестно кого? – со злостью выдохнул он, сжимая кулаки. – Ты хоть понимаешь, какая опасность им грозит? Хорошо, если напорются на домового. А если кошмары – дело рук кого-то пострашнее и поголоднее?

– Уймись, – совершенно спокойно отреагировал Итон-Бенедикт, – это всего лишь ларь.

Телохранитель громко фыркнул.

– Не говори глупостей. Лари – добрые духи, помогающие людям.

– Добрые, но этот конкретный ларь покровительствует мышам, поэтому люди для него – источник неприятностей.

Глаза Дерена сузились, губы искривились от гнева.

– Люди, Итон! – бросил мужчина в спокойное лицо бывшего военного. – Ноэми – парда! Ты хоть представляешь, что с ней сделает защитник мышей?

В это мгновение в здании раздались грохот, шум и истеричный визг, полный ужаса. Выругавшись сквозь зубы и не раздумывая ни секунды, телохранитель бросился к источнику. Он дал клятву защищать младшего наследника Джерома, но сейчас больше волновался не о безопасности подопечного, а о целостности черной шкурки вздорной парды, судя по всему угодившей в крупные неприятности.

Итон-Бенедикт остался на месте, с тем же безучастным выражением лица наблюдая, как раскрываются окна первого этажа и перепуганные дворфы поспешно покидают здание западной пристройки.

Азарт от доверенного ректором дела мешал сосредоточиться. Кончик хвоста изредка дергался, выдавая мои истинные чувства. Адреналин и предвкушение мешали спокойно лежать в засаде. Хотелось вскочить, пробежаться по подвалу… Можно даже попробовать просунуть лапу в мышиную норку и навести там панику!

Ох, что-то я совсем разошлась, надо бы успокоить инстинкты.

Я – черная тень. Частичка мрака, затаившаяся в ожидании. Опасный хищник, поджидающий добычу. Я парда, невидимая и смертоносная. Я…

– Болтун! Подай мне молоток! – отвлекая от аутотренинга, крикнул дворф.

– Тебе какой? Есть с красной длинной ручкой, есть гвоздодер, есть отбойный, а вот тут еще один… маленький.

– Мне бы тот, который я из дома принес!

Наверху послышались чьи-то тяжелые шаги, словно шел не дворф, а синхронно топало стадо цирковых носорогов.

– Держи! – с фальшивой радостью в голосе отозвался рабочий, прокашлялся и как заорет: – А ты знал, что молоток один из древнейших инструментов? Он даже старше кирки!

– Да ну! – крикнул в ответ собеседник.

Я закатила глаза, покачала головой и мысленно застонала. Ведь просила же – не рушьте нам с Джеромом конспирацию! Но на логичный вопрос: «И что же нам делать?» я откровенно растерялась и предложила делать то, что они делают обычно: кричать, стучать, пыхтеть, ругать начальство. Только почему-то из всего перечня рабочие выбрали первое.

Дворфы затянули длинную и, что самое обидное, громкую дискуссию, выясняя, какого диаметра должна быть крышка у гвоздя, чтобы он идеально входил в поверхность. И все это на пределе возможностей голосовых связок…

Нет, ну как так можно? Я же оглохну!

Со стороны лестницы послышалась возня. Я строго глянула в сторону Джерома, но парень в темноте подвала не смог оценить мой недовольный взгляд. Напрасно, конечно, ректор поставил его со мной в пару, я ведь и сама могла с легкостью справиться, но кто ж будет интересоваться мнением пардочки, когда все считают себя ого-го какими умными!

Дернув хвостом, я перестала сверлить младшего наследника недовольным взглядом и вновь сконцентрировалась на норке в мышиное царство. Как оказалось, не зря!

Рыжий упитанный мышонок выглянул из норки, затем без всяких сомнений высунулся почти наполовину и посмотрел в мою сторону. Я восторженно замерла, готовясь к прыжку, но в планы грызуна стать обедом для кошки не входило. Этот отожравшийся гад гаденько запищал и (хвостом клянусь) вновь показал мне язык!

Мне! Чистокровной парде!

Челюсть сама собой уехала вниз, а наглый мышонок продолжил глумиться. Он выскочил из норки, повернулся спиной, поднял лысый хвост и энергично завилял задом.

Нет, ну вот такого моя кошачья сущность стерпеть уже не смогла.

Оттолкнувшись задними лапами, я, словно отпущенная на свободу пружина, полетела в сторону мелкого грызуна. Но тот был тоже не дурак. Не дожидаясь, пока когтистая лапа кошки закончит его бренную жизнь, мышонок сноровисто шмыгнул в безопасную глубину норки.

Рассерженно зарычав, я в ярости принялась раздирать когтями доски в надежде слегка увеличить дырку и выловить этого маленького нахала. Мышиный Батя все это время сидел в глубине и с интересом наблюдал за моими потугами, чем бесил еще больше!

Не выдержав натиска, доска с правой стороны поддалась, и я с утробным низким рыком всунула правую лапу в нору, чтобы достать добычу. Мышонок наотрез отказался быть добычей и, вместо того чтобы идти ко мне в лапы, уклонился от когтя и укусил меня за подушечку.

Взревев не столько от боли, сколько от раздражения, я зачем-то сунула морду прямо в дыру, грозно рявкнула на попискивающего от смеха мышиного Батю, угрожающе щелкнула зубами, подалась назад с намерением сломать все доски в стене, чтобы достать этого мелкого грызуна, но обнаружила, что застряла!

– Мя-а-ау! – выдала я и в панике попыталась выбраться обратно. Щель словно нарочно сузилась, поймав мою глупую голову в капкан.

– Ноэми, – раздался обеспокоенный голос Джерома, и я застонала.

Нет, ну дважды за день – это перебор!

Даже не знаю, что хуже: насмешки над тем, как я прощалась с завтраком над тазиком, или застрявшая в мышиной норе голова.

Рыжий мышонок смело приблизился, встал на задние лапы и ехидно запищал, показывая в мою сторону лапой. Из глубин норы выглянули сотни любопытных крохотных мышиных глаз, и ехидный писк стал коллективным.

Пятки тролля! Надо мной ухохатываются мыши! Дожили!

В отчаянии я уперлась передними лапами в стену и предприняла еще одну попытку высвободить дурную голову. На помощь пришел Джером, который ухватился за сломанную наполовину доску и потянул на себя.

Почувствовав, что проем стал шире, я резко дернулась и обрела свободу.

– Ты в порядке? – присел рядом с расстроенной пардой младший наследник. Затем поднял руку и нерешительно коснулся моего уха. – У тебя кровь…

Ухо и вправду немного саднило, подтверждая слова Джерома, но злость и обида застилали глаза. К тому же в проеме появилась знакомая рыжая моська. Громко издевательски пискнув, мышонок выбежал из норки, проскочил между моих лап и, петляя, рванул в сторону лестницы.