Отражение - Арментроут Дженнифер - Страница 21

– Спасибо, – прохрипела она, когда я нажал отбой.

Я поморщился. Если после происшествия в лесу на Кэт осталось еле видимое мерцание от контакта со мной, то теперь она сияла, как неоновая вывеска.

– Не стоит. – Я запустил руку в волосы, потом опустил и сжал кулаки, наблюдая за тем, как Кэт пытается сесть. Наконец ей это удалось. Я увидел синяк на ее лице и опухший глаз и пожалел, что Аэрума больше нет, иначе я бы снова его убил.

– Это я во всем виноват.

Она уставилась на меня. Во взгляде Кэт сквозило недоумение и еще что-то, чего я толком не разобрал. Меня охватило отчаяние. Я действительно виноват. В субботу я как идиот оставил на ней след, хотя и знал, что поблизости могут оказаться Аэрумы. И все равно не позаботился о том, чтобы она посидела дома. Разумеется, на нее напали: Аэрум заметил это чертово сияние и понял, что она может привести его к нам – а ему только того и было нужно.

– Свет… я видела свет, – прошептала Кэт, опустив глаза.

– Ну не зря же шутят про свет в конце туннеля.

Кэт вздрогнула и поморщилась.

Черт. Как я только додумался ляпнуть такую глупость? Я опустился на корточки рядом с ней.

– Прости, не подумал. – Я помолчал. – Больно?

– Горло… болит. – Кэт прижала дрожащую руку в горлу и скривилась. – И запястье. По-моему… оно сломано. Но я видела вспышку… света.

Я впился взглядом в ее запястье. Кожа на нем побагровела. Едва ли оно сломано. Скорее всего, я его вылечил, но Кэт об этом не знала. И никто не знал. Я глубоко вздохнул.

– Просто вывих. Или ушиб. Еще что-нибудь болит?

– Болит? Он… хотел меня убить.

– Я уже понял. Надеюсь, он тебе ничего серьезного не повредил. – Я взглянул на ее растрепанные волосы. – Голова цела?

– Вроде… да.

– Вот и хорошо. – Я встал и огляделся. Пора устранять последствия. – Как ты вообще здесь оказалась?

– Я… поехала в библиотеку. – Девушка запнулась. – Было не так уж поздно. Да и город… вроде не самый криминальный. Он попросил помочь… поменять пробитое колесо.

Я обернулся и уставился на Кэт вытаращенными глазами.

– То есть к тебе на темной парковке подошел незнакомый мужик, и ты пошла ему помогать? Ничего глупее я в жизни не слышал. Я-то думал, ты умная. Тебя разве в детстве не учили, что нельзя брать конфеты у посторонних и забираться в фургоны с надписью «Котята бесплатно»?

Кэт тихонько хмыкнула. Я принялся мерить улицу шагами.

– А если бы я не пришел, что тогда? – не унимался я.

– Кстати, как ты здесь оказался?

Я остановился и потер рукой грудь.

– Мимо проезжал.

– Я-то думала, что вам полагается быть милыми и любезными.

– Кому это вам? – нахмурился я.

– Ну как кому. Рыцарям в сияющих доспехах. Тем, кто спасает дев, попавших в беду.

Я покачал головой и опустил руку.

– Я не твой рыцарь.

– Да ладно, – прошептала она, согнула ноги в коленях и положила на них голову. Было заметно, что каждое движение причиняет ей боль. – Где он?

– Сбежал. Его уже и след простыл. – Я подошел к ней. – Кэт…

Она подняла голову, но я тут же замолчал. Тогда девушка оперлась здоровой рукой о землю и попыталась подняться.

– Лучше не надо, не вставай. – Я опустился рядом с ней на землю. – «Скорая» и полиция приедут с минуты на минуту. Еще не хватало, чтобы ты отрубилась.

– Не отрублюсь. – Тут вдалеке послышались сирены.

– Не хочу тебя ловить, если ты потеряешь сознание. – Я оглядел свои ладони. Я их ободрал, но они уже зажили. – Он… он тебе что-то сказал?

Кэт нахмурилась.

– Сказал… что на мне какой-то след. И спрашивал… где они. Не знаю, что все это значит.

Черт. Я отвел глаза.

– Чокнутый какой-то.

– Ага… интересно, кого он искал?

Я снова повернулся к Кэт:

– Наверное, ту, которой хватит ума согласиться помочь маньяку-убийце поменять пробитое колесо.

Кэт поджала губы.

– Какая же ты задница. Тебе об этом раньше говорили?

Тут я понял, что раз уж она обозвала меня задницей, значит, с ней точно все будет в порядке.

– Угу, Котенок, каждый божий день.

Девушка уставилась на меня. Уж не знаю, о чем она думала.

– Даже не знаю, что сказать…

– Ну, «спасибо» ты уже сказала, а больше мне и не нужно ничего. – Я встал. – Только не двигайся. Больше я тебя ни о чем не прошу. Сиди тихо и старайся больше ни во что не вляпаться.

Кэт нахмурилась и явно хотела что-то ответить, но, хвала всем богам во вселенной, решила отмолчаться. Однако облегчение мое длилось недолго: взглянув на нее, я заметил, что девушку бьет крупная дрожь, так, что она изо всех сил стискивает зубы. Конечно, она же вымокла под дождем и у нее, скорее всего, шок – все вместе.

Я снял рубашку и в который раз за вечер опустился перед Кэт на колени. Тонкая ткарь, конечно, особо не согреет, но все-таки лучше, чем ничего. Я аккуратно накинул на Кэт рубашку, стараясь не задеть больную щеку, продел в рукава ее ручки, которые сразу бессильно упали. Я встревоженно посмотрел на девушку: глаза у Кэт были закрыты, ресницы дрожали.

– Кэт?

Поздно.

Она завалилась на правый бок, и я еле успел ее подхватить, чтобы Кэт не ударилась лицом о бетон. Голова ее наклонилась, выбившиеся из пучка волосы закрыли ее лицо. Я прижал Кэт к себе и, убирая ей волосы за ухо, не удержавшись, погладил девушку по щеке. Рев сирен раздался уже совсем близко. Я вслушивался в дыхание Кэт, наблюдая, как ровно поднимается и опускается ее грудь.

Кэт была без сознания.

– Вот черт, – пробормотал я, посмотрев на нее, и подхватил Кэт так, что ее голова легла на сгиб моей руки.

Что-то последнее время мне приходится это делать подозрительно часто.

К больницам я питал особую ненависть. Лаксены вообще не болеют – ни простудой, ни раком. Ни инсультов, ни инфарктов у нас не бывает, а синяки и шишки можно вылечить простым прикосновением. Так что обычно посещений этого места у меня получалось избегать.

Однако сегодня был не тот случай.

Рискуя показаться полной скотиной, я старался ни во что не вмешиваться и стоял себе у стеночки, пока мама Кэт причитала над дочерью. Каждый раз, как кто-то входил или выходил из палаты, зеленая, как горох, занавеска поднималась и опускалась. Полицейские пришли, побеседовали с нами обоими и ушли. Неудачная попытка ограбления. Хорошо, что я оказался неподалеку. Полиция сделает все возможное, чтобы поймать негодяя. Что ж, удачи им, учитывая, что от него ничего не осталось – но этого я, разумеется, не сказал, а лишь улыбнулся и кивнул, выжидая момент, чтобы сбежать из больницы. Вообще-то я давным-давно мог уйти, но мне это казалось неправильным.

Мне надо было все обдумать.

Я перевел взгляд на узкую койку. Бледное личико Кэт было повернуто к окну. Девушка выглядела измученной. Мне было больно смотреть на огромный синяк на ее щеке и на ее опухший глаз. А ведь могло быть и хуже. Мое прикосновение ускорило процесс заживления и, скорее всего, излечило ее поврежденное горло – на шее Кэт остались отпечатки пальцев Аэрума – еле заметные, но смотреть на них все равно было горько.

Запястье Кэт было в гипсе. То ли она порвала связку, то ли еще что. Если бы она не отдернула руку, я бы вылечил и ее. Почему бы и нет? Все равно на ней след, причем еще заметнее прежнего, и, сдается мне, исчезнет он не скоро.

Почему ей не дали обезболивающее, черт подери?

Кэт казалась такой крошечной на больничной койке. На несколько секунд мы остались одни, она посмотрела на меня, я приподнял бровь, и Кэт тут же отвернулась.

Ее мама пошла искать врача и вернулась с мужчиной средних лет с седеющими висками, который показался мне смутно знакомым. Доктор – его фамилия оказалась Майклз – изучил карту Кэт и сообщил нам то, что мы и так уже знали. Он взглянул на меня, и меня снова посетило странное чувство, будто я его откуда-то знаю.

Может, видел в городе. Петербург же маленький.

Доктор Майклз дал Кэт какие-то таблетки, которые давно пора было дать, и ушел. Мама Кэт топталась возле кровати. Я заметил, что у Кэт на глаза навернулись слезы, и сжал зубы. Да уж… эта девчонка – крепкий орешек. Все это время держалась и только сейчас расплакалась. Я закрыл глаза и тут почувствовал, что пришла Ди. Я позвонил ей по дороге в больницу, и, как я ее ни уговаривал, дома сестра не усидела.