Две Войны (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 1

Его тюрьмой на долгие, очень долгие годы было крохотное капище в несколько квадратных футов площадью. Единственными соседями - трупы Сиднея Лосстарота и Джона Хардина, даже предатель де Каэро остался за пределами действия заклятья да Косты. Бывший рисколом, а ныне один из сильнейших магов этого мира, заочный ученик Кайсигорра, постигший его мудрость по гримуарам, что тот оставил незадолго до своей кончины, желая таким образом обмануть клириков, объявивших настоящую охоту на магов, обвинив их практически во всех смертных грехах, медленно, но верно сходил с ума. Бывали дни, когда он не просто разговаривал с трупами, он ощущал себя одним из них - железноруким юношей, читающим прошлое людей, как открытую книгу, или бородатым страндарцем, столь же легко проницавшим будущее и умевшем, казалось, находится в нескольких местах одновременно. Он забывал собственное имя и спасало лишь то, что после первого такого приступа он обломком камня вырезал на стене три слова "Эшли де Соуза". А ведь придет день и это не поможет - эти слова превратятся в пустое сочетание букв и не более. Единственной отдушиной были долгие беседы с Кайсигорром, чья память пропитала, казалось, каждый камень Брессионе.

- Я отрезан от любого источника магии, - говорил не раз Эшли своему заочному учителю, - и когда магия, наполнявшая меня некогда благодаря твоим гримуарам, иссякнет, что останется от меня? Будь я простым человеком, уже давным давно гнил здесь, как и эти двое. - Бывший рисколом, списанный как пропавший без вести, кивнул на тела Лосстарота и Хардина, от которых время не оставило практически ничего.

- Время вещь весьма неоднозначная, - ответил ему учитель, давно перешагнувший порог плотского существования, - и неоднородная. Путешествия по его потоку вещь отнюдь не легендарная, а следовательно не невозможная. Дело в том, что они слишком опасны как для самого путешественника, так и для всего мира. Ведь никогда не знаешь к чему может привести самое безобидное действие в прошлом, каким образом оно скажется на будущем? Именно поэтому Конклав и принял решение не просто запретить такие путешествия, но и предать их забвению.

- Тогда почему ты говоришь мне о них? - резонно спросил Эшли. - Выходит, ты нарушаешь не один, а сразу несколько приказов Конклава магов, которому был предан, как я понял, до самого конца.

- Я вижу, как медленно, но неизбежно безумие берет над тобой верх, но я не желаю такой участи для своего последнего ученика, сумевшего собрать все гримуары. Активация капища Килтии некоторым образом разорвала ткань мира, что позволит тебе открыть портал во времени. Для сведущего человека, каким являешься ты, риск фатально нарушить ход событий истории весьма мал, поэтому я готов предоставить тебе эту неоднозначную возможность спастись от безумия. В этом деле тебя ожидают два главных опасности. Во-первых, так как твои силы, как ты резонно заметил, почти на исходе, выбрать точную эпоху ты не сможешь, во-вторых - по той же причине ты не сможешь выбрать место, где окажешься. Опасность оказаться где-нибудь посреди модинагарских пустынь да еще и во времена, когда о людях в этом мире и не слыхали, есть и вполне реальная.

- Но почему ты говоришь мне об этом по прошествии стольких лет? - удивился Эшли.

- Признаюсь, я недооценил силу Килтии, - вздохнул Кайсигорр. - Думал со временем заклятье, наложенное на капище само собой сойдет на нет, но этого так и не прошло.

Эшли вздохнул еще тяжелее нежели маг, умерший много сотен лет назад, и открыл глаза. Методика путешествий во времени была известна ему из гримуаров, теперь осталось лишь создать портал на месте капища и шагнуть в него. Что он и сделал.

- Не осадить коней, строя не уберечь, - тихо напевал кто-то из рыцарей графа[2] Эмри д'Абиссела, ехавших с нами, - вижу леса знамен, слышу чужую речь[3].

Я сморщился как от зубной боли. Он бы еще "Заговор"[4] спел. Именно из-за этих двух песен я был вынужден практически бежать из Аахена, где находился при дворе Каролуса Властителя[5]. Официально дело о моей измене замяли, благодаря усилиям все того же Эмри, в этом я полностью отдавал себе отчет. Эмри, как и многие при дворе был крайне недоволен черной меланхолией, овладевшей нашим великим императором, практически восстановившим Энеанскую империю и обратившую в Веру многие и многие варварские племена востока. Война на юго-западе, с Кордовским эмиратом, почти затихла, не смотря на негодование клириков и Отца Церкви Леонида III, к тому же во многих округах и королевствах стали ходить слухи о появлении демонов и даже нежити. Стали поговаривать о том, что близок конец света и Бааловы легионы вместе с ордами Килтии захлестнут мир и тогда спустятся с небес ангелы Господни и... В общем, все будет плохо, как написано в Книге Всех Книг, где-то ближе к концу. Признаться, я не слишком силен в богословии, мне как-то ближе меч и лютня. Именно разбираться с этими слухами и отправился Эмри д'Абиссел, прихватив с собой и вашего покорного слугу, подальше от греха и Северного императорского двора, где меня в скором времени ждали бы или меч палача или кинжал (а может быть яд) наемного убийцы.

Инспекция Эмри должна была начаться с королевства Нейстрия, лежащего на границе сразу с двумя нашими врагами Астурией и Кордовским эмиратом. Несмотря на то, что Каролус впал в меланхолию он не потерял в некоторых вопросах былой хватки и терять империю вместе с наследником не собирался. Мы уже несколько недель ехали на запад и уже назавтра ожидали увидеть первые форты Нейстрии, за первым из которых, Бастионом арбалетчиков, мы повернем к Эпиналю.

- По поводу чего грустишь? - поинтересовался у меня Эмри, поигрывая поводьями своего вороного жеребца. - Я считал, что меланхолия правит лишь при дворе нашего императора.

Небезопасная, кстати, шуточка, вот только на таком расстоянии от императорского двора можно позволить себе и не такое, тем более, когда кругом все свои. Все здесь не раз проверенные кровью и сталью люди, с любым из той сотни рыцарей, что ехала с нами Эмри не раз ходил в бой плечом к плечу, если и от них ждать предательства и доноса, то кому же тогда верить?

- Я не грущу, - покачал головой я. - Думаю.

- Сочиняешь очередную песню, - усмехнулся Эмри, не правильно поняв, по всей видимости, мои слова.

- Нет, граф, - вновь покачал я головой. - Просто размышляю о нашей жизни.

- Не стоит, - изменил своему шутливому тону граф. - Такие размышления способны загнать человека в куда большую меланхолию, чем та, что терзает нашего владыку.

- И все же, граф, - начал настаивать я, молчать не было больше никаких сил, - а что если слухи, которые мы едем проверять, - правда. И тогда нам придется схватиться не с маврами или мейсами или теми же халинскими фанатиками, что умирают с именем своего пророка, Мегберра, на губах, а с демонами Долины мук или нежитью Килтии. Как нам быть в этом случае, а?

- Оставь, - отмахнулся граф д'Абиссел, - это все бабьи сказки, ты просвещенный и, главное, умный человек. Демоны были низвергнуты в Долину мук еще Катбертом Молотом, а с нежитью эльфы расправились еще раньше.

- Но ведь не уничтожили же, - хлопнул я себя кулаком левой руки по раскрытой ладони правой, - а значит они еще могут вернуться.

- Могут, - звякнули оплечья великолепного доспеха Эмри, - не могут. Какая нам, в сущности, разница с кем сражаться? Чем демоны или ожившие трупы хуже мегберранских фанатиков. Помнишь, Зигфрид, войну с маврами? Они налетали на нас как ветер их родной пустыми - и днем, и ночью, не давая нам и нескольких часов отдыха. Они дрались до последнего вздоха и не помышляя о такой вещи, как отступление. А уж когда из халифата прибыли гашишиины, которых не брала честная сталь и лишь баалоборцы могли сражаться с ними на равных, вот тогда наша жизнь превратилась в настоящую Долину мук. Мы не могли расслабиться ни на одном привале, ожидая кинжала в спину каждую минуту. После этого меня уже ничего не может смутить, а уж напугать. - Он рассмеялся, по привычке запрокинув голову.