Джек Ричер, или Без второго имени (сборник) - Чайлд Ли - Страница 15

Но парень умел думать. Нет, не так академично, как Джо, но природа наградила его практичностью. Вероятно, с таким же коэффициентом умственного развития, но это был ум «сделай-дело-правильно» знатока законов улиц, а не интеллект ради интеллекта. Да, конечно, Ричер любил факты, как и информацию, но только не теорию. Он принадлежал к реальному миру. Стэн не знал, какое будущее ждет его младшего сына. Понятия не имел, но не сомневался в одном – Ричер не поместится в танке или кабине самолета. Он станет заниматься чем-то другим.

Впрочем, будущее оставалось очень далеким для обоих. Они все еще были детьми. И его любимчиками. Стэн знал, что в данный момент горизонты Джо не простирались дальше начала следующего семестра, а у Ричера – дальше четвертой чашки кофе на завтрак. Именно в этот момент мальчишка встал и налил ее себе.

– Я собираюсь сходить сегодня в школу и узнать про предстоящий тест, – тут же подтвердил размышления Стэна Джо.

– Нет, ты этого не сделаешь, – сказал Стэн.

– Почему?

– Две причины. Во-первых, никогда не показывай им, что ты стараешься. Во-вторых, вчера я заполнил бланк заявки, и сегодня его должны принести.

– Кого?

– Телефон.

– Мама будет здесь.

– Нет, – сказала Жози. – У меня много дел.

– В течение всего дня?

– Скорее всего. Я должна найти достаточно дешевый магазин, чтобы купить для вас восемь фунтов протеина, которые, похоже, требуются каждый раз, когда вы садитесь за стол. А потом мне предстоит ланч с матерями из офицерского клуба, что займет почти все дневное время, если Окинава не изменилась с того раза, когда мы в прошлый раз здесь были, и, скорее всего, так и есть.

– Ричер может посидеть дома и дождаться, когда принесут телефон, – сказал Джо. – Ему не нужна нянька.

– Это никак не связано, – сказал Стэн. – Идите поплавайте, поиграйте в мяч, побегайте за девочками, но не спрашивайте про тест. Просто сделайте его максимально хорошо, когда придет время.

Между тем в Париже наступил поздний вечер, и ушедший на пенсию учитель снова позвонил на военно-воздушную базу в Гуаме. Домработница Лорана Мутье прошептала ему, что они обязательно должны попытаться связаться с дочерью старика. Но учитель ничего не сумел добиться. Дежурный лейтенант в Гуаме не имел никакого представления относительно планов Пентагона в Китае, а новое назначение Стэна Ричера являлось закрытой информацией, поэтому иностранный гражданин ничего не должен был о нем знать. Во всяком случае, от военных. Нет, сэр. Никаких шансов.

Лежавший в своей кровати Мутье слышал примерно половину переговоров. Он немного знал английский. Достаточно, чтобы объясниться и уловить скрытый смысл. Он прекрасно понимал, как работает военная машина. Как практически все европейские мужчины двадцатого века, он служил в армии. Ему исполнилось тридцать лет, когда началась Первая мировая война, но он тут же пошел на нее добровольцем и прослужил все четыре года, что она продолжалась. В том числе пережил Верден и Сомму, получив полную грудь медалей, без единого серьезного ранения, и ни одного шрама длиннее среднего пальца, что считалось невероятной удачей. В день его демобилизации печальный однорукий и одноглазый бригадир пожелал ему удачи и добавил ни с того ни с сего: «Запомни мои слова, Мутье, великие войны оставляют страну с тремя армиями: армией калек, армией плакальщиков и армией воров».

И Мутье, вернувшись в Париж, обнаружил все три. Многие оплакивали гибель своих близких: матери, жены, невесты, сестры и старики. Кто-то сказал, что если написать каждому убитому солдату некролог длиной в одну страницу, жалкий перечень надежд и мечтаний, то получившаяся стопка бумаги будет выше Эйфелевой башни.

Воры были повсюду – как одиночки, так и целые банды, некоторые с политическим оттенком. И каждый день Мутье видел калек, некоторых в силу естественного хода событий, но многих во время работы, потому что мастерские по ремонту мебели получали государственные заказы на производство деревянных ног в течение следующих десяти лет. Чем Мутье и занимался, используя в качестве материала части столов, купленных по дешевке у разорившихся ресторанов. Так что теперь ветераны могли ходить на протезах, сделанных из мебели, на которой они когда-то обедали.

Десятилетний правительственный заказ закончился за неделю до краха Уолл-стрит, и следующие десять лет выдались трудными, если не считать того, что Лоран встретил женщину, быстро ставшую его женой, красавицу, имевшую глупость выйти за потрепанную сорокапятилетнюю развалину вроде него. А еще через год у них родился единственный ребенок – девочка с роскошными волосами, которую они назвали Жозефиной. Дочь выросла и вышла замуж за морского пехотинца, американца из Нью-Гемпшира, и теперь с ним было невозможно связаться, несмотря на появившиеся в течение долгой жизни Мутье многочисленные технические инновации, существенную часть которых придумали сами американцы.

Стэн Ричер поглубже надвинул пилотку и отправился на работу. Через минуту Жози пошла по магазинам, прихватив большую сумку и тощую сумочку. Ричер сидел на тротуаре и ждал появления парня с фурункулом. Джо остался в доме. Но ненадолго. Тридцать минут спустя он появился с причесанными волосами и в куртке и сказал:

– Я пойду погуляю.

– До школы? – спросил Ричер.

– Чем меньше слов, тем лучше для дела.

– Они тебя не унижают. Ты сам унижаешь себя. Разве ты получишь удовлетворение от ста процентов за тест, если спросишь, какие будут вопросы?

– Это вопрос принципа.

– Но только не моего, – сказал Ричер. – Мой принцип состоит в том, что тесты придумывают для средних людей, которые способны их пройти, из чего следует, что у меня достаточно шансов, чтобы с ним справиться, не наделав в штаны еще до того, как они начнутся.

– Ты хочешь, чтобы все думали, что ты средний?

– Меня не интересует, что думают люди.

– Ты ведь знаешь, что должен быть дома, когда нам доставят телефон, верно?

– Я буду здесь, если только толстый вонючий придурок не придет с таким количеством приятелей, что меня увезут в больницу.

– Никто никуда не придет. Они уехали на бейсбол. Сегодня утром, на автобусе. Я видел. Их не будет весь день.

Ричер готовил себе ланч, когда привезли телефон. Он сделал сэндвич с сыром и сварил кофе, когда курьер из службы доставки постучал в дверь. Тот сам распаковал телефон и вручил его Ричеру, сказав, что должен забрать коробку. По всей видимости, на острове их не хватало.

Телефон оказался странным устройством и не походил на те, что Ричер видел раньше. Он поставил его на столешницу рядом с остатками сэндвича и осмотрел со всех сторон. Аппарату явно иностранного производства, вероятно, исполнилось лет тридцать. Скорее всего, долгие годы он лежал на военных складах побежденной нации. Американцам достались горы самых разных вещей. Сто тысяч пишущих машинок там, сто тысяч биноклей здесь. Сто тысяч телефонов, в которых сменили провода и снова отправили работать. И очень вовремя. Превращение палаток и казарм по всему миру в постоянные кирпичные и каменные здания заставило потрудиться множество людей. Зачем ждать, когда лаборатории «Белл» или «Дженерал электрик» сделают новые аппараты, если можно просто забрать телефоны со склада во Франкфурте?

Ричер нашел разъем на кухне, подключил телефон и проверил гудок. Все работало. После этого он оставил на столе телефон и отправился на пляж.

Пляж оказался просто замечательным. Одним из лучших, когда-либо виденных Ричером. Он снял рубашку и туфли, затем долго купался в теплой голубой воде. Полежал на солнце с закрытыми глазами, пока не высох. Потом заморгал, повернул голову и понял, что он тут не один. В пятнадцати футах от него на полотенце загорала девочка. Она была в слитном купальнике, на вид лет тринадцать или четырнадцать. Еще не взрослая, но уже не ребенок. На коже блестели капельки воды, а волосы были гладкими и густыми.