Коллекция бывших мужей - Алюшина Татьяна - Страница 4

Оба следака – уголовки и прокурорский – сходили «посмотреть» на труп, поговорили о чем-то с бригадой, вернулись ко мне в кабинет, и началось!

Они задавали вопросы, я отвечала.

Было совершенно очевидно, что оба эти мужика не верят мне ни на полкопейки, для себя они уже четко определились и решили, что укокошила пострадавшего, разумеется, я сама, а потом придумала сказочку для ментов про мифического злодея, каким-то образом проникшего в мою квартиру и застрелившего якобы незнакомого мне человека. Они настолько были уверены в этой версии, что даже не скрывали своего отношения ко мне, саркастически хмыкая, переглядывались со значением и почти весело посматривали на меня, забыв задать в общем-то самый главный вопрос в такой ситуации.

Просто тупо проигнорировав его очевидность, стопудово уверенные, что дело уже раскрыто. Да красота, кто бы спорил! Труп и убийца рядышком – и вот тебе повышение раскрываемости по горячим следам!

Нет, не спорю, мужиков вполне можно понять – ясный, как говорится, пень, что я оказалась подозреваемой номер один, ну а как? У вас в доме – не приведи господь, конечно, – тюкнут кого-нибудь, а вы что, не при делах останетесь?

Вот и я при делах, а куда деваться.

И дураку понятно, что якобы мистический и непонятный «некто», который опять-таки же якобы застрелил мужика, это попытка главной подозреваемой запутать следствие и избежать наказания.

Только мальчики несколько увлеклись очевидной для них легкостью решения, как мне кажется.

Вернее, как я понимаю и вижу ситуацию.

Следователь прокуратуры давно удалился в комнату протоколировать оперативные действия, предоставив следователю уголовного розыска самому вести допрос подозреваемой, то бишь меня.

Вопросы из капитана Марчука сыпались бесконечно, и мне приходилось подробно и нудно на них отвечать. Периодически следователь смотрел на меня сурово, и я отчетливо понимала, что он меркует там себе в замученном работой мозге, как бы поскорей закончить с этим делом и подвести дамочку, то есть меня, под четкое обвинение, желательно с твердой доказательной базой, а совсем шоколадно – с чистосердечным признанием.

Извини, Сергей Дмитриевич, улыбалась я мысленно, но ничем в данном вопросе помочь не могу.

– Значит, вы утверждаете, что не знакомы с потерпевшим? – в сто, наверное, пятнадцатый раз спрашивал он.

Про сто какой-то там раз я, конечно, загнула, но раз десятый, это уж точно!

– Нет, не знакома, – подтвердила я в десятый – сто пятнадцатый раз, но на этот самый раз дала легкую слабину и чуть помедлила с ответом, задумавшись.

За эту слабину он тут же и зацепился – профессионал все-таки, хоть и лажает немного, ну это-то понятно – любой следователь постарается отделаться от дела как можно быстрей, а тут такой подарок – подозреваемая на блюдечке с пресловутой каемочкой!

И все же он еще тот сыскарь – зацепился за небольшую заминку! Да, молодец!

– О чем вы подумали? Может, вспомнили гражданина? – Он весь подобрался, как гончая при звуке охотничьего рожка.

– Не вспомнила, – не порадовала я Сергея Дмитриевича, но честно призналась: – Он мне показался не то смутно знакомым, не то похожим на кого-то. Не пойму, но что-то есть определенно. А уловить не могу.

– А вы подумайте, подумайте, – ворчливо рекомендовал он.

– Я подумаю, – пообещала я.

– Продолжим, – поглядывая в листы протокола, устало распорядился Марчук. – Итак. На входной двери отсутствуют следы взлома, значит, ее открыли ключами. Вы утверждаете, что ключей имеется четыре комплекта: один принадлежит вам, второй вашей бабушке, которая живет за городом и оттуда не выезжает, третьи у вашей тетки, которая в данный момент проживает с Испании со своим мужем и ближайшие полгода в страну не въезжала, и четвертые запасные, которые находились в квартире и которые вы мне выдали. Также вы утверждаете, что никто из вас троих ключей не терял. – Посмотрел он на меня выжидательно: – Так?

– Так, – подтвердила я и напомнила: – Вы сами звонили бабушке и Альбине в Испанию, и они подтвердили вам наличие ключей.

– Ну, это еще проверить надо, – пробурчал капитан и снова просмотрел что-то в протоколе. – Продолжим. Итак, – повторил он свое излюбленное словцо. – Следовательно, вы настаиваете, что как минимум двое человек проникли в вашу квартиру, принеся с собой коньяк, фрукты, сыр и орехи. Они накрыли стол в гостиной, выпивали какое-то время, потом один из неизвестных застрелил второго и ушел, тщательно закрыв за собой дверь на все замки. При этом вы настаиваете, что не имеете врагов и вам никто не угрожал, никаких конфликтов и неприятностей как в бизнесе, так и в личной жизни у вас не происходило и потерпевшего вы в глаза не видели? – Он посмотрел на меня и спросил так задушевно, как у хронически невменяемой больной: – Вам не кажется это бредом, Кира Андреевна?

– Кажется, – честно призналась я и спросила его в свою очередь с самым заинтересованным видом: – А вам?

– Вот и мне видится это маловероятным, Кира Андреевна, – посочувствовал он мне и продолжил допрос: – Итак. Вы осмотрели квартиру и утверждаете, что ничего ценного не пропало и все вещи находятся на своих местах? Так?

– Так, Сергей Дмитриевич, – кивнула я и перехватила инициативу. – Также я сообщила вам, что в доме имеются ценные вещи, антикварные предметы мебели, приобретенные еще моим дедом в незапамятные времена, фарфор, что собирала бабушка, совсем немного столового серебра. Ну и остальное, если можно считать это ценностями: телевизор, компьютер…

– Последней модели, с некоторыми усовершенствованиями и модернизацией, – вставил едкое уточнение Марчук.

– Верно, с ними, – кивнула я, не дав себя сбить с мысли. – Ноутбук и различные гаджеты на месте. Все остальные ценности, а с ними документы и важные бумаги я храню в банковской ячейке. Из драгоценностей в доме имеется только авторской работы кольцо белого золота с брильянтами и изумрудами, которое всегда при мне, и мой православный нательный крест. Никаких иных драгоценностей здесь не держу. Ну и, пожалуй, несколько пар моей обуви и штуки три дамских сумочки, весьма немаленькой стоимости, но все это добро в целости и сохранности.

– Да-а-а, – протянул Сергей Дмитриевич, рассматривая меня с особым познавательным интересом. – Странная вы девушка. Загадочная. Ни одного документа в квартире не держите, вон, даже паспорт свой храните в сейфе, в кабинете, – он указал кивком головы на серьезный сейф, из которого я доставала паспорт, когда мы приступили к, так сказать, беседе, – а с собой носите ксерокопию. Откуда такая осторожность?

– Не осторожность, а осмотрительность, – пояснила я. – Меня так дедушка воспитывал.

– Молодец дедушка, – похвалил следователь и неожиданно резко спросил, уставившись на меня цепким взглядом: – Не хотите ни в чем признаться, Кира Андреевна? Поверьте, для вас так будет лучше.

– Нет, Сергей Дмитриевич, – мягко ответила я, улыбнувшись. – Признаваться не хочу. Да и не в чем.

Он помолчал, рассматривая меня с каким-то особым вниманием, что-то там напряженно обдумывая, вздохнул и собрался было задать очередной вопрос, но его перебил вошедший в кухню криминалист:

– Время смерти приблизительно с часу до двух ночи. Точнее скажу после вскрытия.

Сказав это, мужик посмотрел на меня отчего-то веселым взглядом, с большим познавательным интересом, и вдруг хмыкнул, крутнул головой, улыбаясь, и эдак ласково спросил:

– За что ж его так приголубили-то?

– Кто ж знает? – приподняв плечи и разведя руки в стороны жестом неопределенности, в тон ему ответила я. – Не участвовала. Меня тут не было.

– То есть как это не было? – поперхнулся от неожиданности капитан Марчук, чуть не подскочив на месте.

Вся расслабленность, напускная снисходительность и некая жалостливая благость в мой адрес в одно мгновение слетели с него, словно искусственный загар под горячей водой, и он вперился в меня цепким взглядом, спросив с некой осторожностью: – А где вы, Кира Андреевна, находились между часом и двумя ночи?