Избранное в 2-х томах (Том 1, Повести и рассказы) - Друцэ Ион Пантелеевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/131
• Следующая

Трофимаш готовился в школу.

Поэтому их щенок бегает по двору, виляя хвостом, и удивляется, что к хвосту ничего не привязано, и бадя Зынел, когда запрягает лошадей, уже не ищет кнут в бурьяне, а берет его там, где повесил.

Остался всего один день, и Трофимаш решил после обеда слазить на чердак и поискать там сухих вишен или орехов - не идти же ему в школу с пустыми карманами, но вдруг увидел отца, точившего иглой цыганские ножницы.

- А вы зачем это?..

- Возьми стульчик и садись. Спиной сюда, к окну.

- Хочешь постричь?

- Не то чтобы очень уж хочу, но ведь не примут в школу с таким чубом.

И присел на лавочку - пусть, мол, Трофимаш сам решит, будет он стричься или нет. Трофимаш вздохнул и сел на стульчик, с тоской поглядывая на приоткрытую дверь. Некоторое время он молча сидел, зажмуривая глаза при каждом душераздирающем скрипе ножниц, но потом не выдержал:

- Щиплет же!

- Кто тебя щиплет?

- Да там, чубчик.

- Так не я же. Потерпи немного.

Трофимаш множество раз закрывал и открывал глаза, а когда бадя Зынел в третий раз стал точить ножницы, Трофимаш принялся ощупывать голову, чтобы узнать, как обстоят дела.

- А может, завтра утром закончим?

- Завтра утром ты должен идти в школу. Забыл?

Забыл - как можно забыть! Уже две педели, как мать сшила ему чудесную сумку с голубыми полосками, уже две недели, как Домника принесла ему голубую тетрадку и огрызок карандаша. Все это Трофимаш положил в сумку и каждое утро проверял, не забрались ли туда мыши и не начали ли тетрадку раньше него.

Наконец бадя Зынел, выпрямившись, с большим сомнением произнес:

- Кажется, готово.

Трофимаш сбросил старую юбку, которую ему повязали вокруг шеи, и стал переворачивать все вверх дном в поисках зеркала.

- Что ты ищешь?

- Пояс.

- Так он же на тебе.

- У меня был еще другой.

И вдруг услышал смех в каса маре: к Домнике в гости пришли подруги значит, сегодня зеркала ему уже не видать. Тогда он натянул кепку на самые уши и перелез через забор к тетушке Иляне. Параскица, девочка лет пяти, стояла под яблоней и, подняв руку, определяла, сколько ей еще нужно расти, чтобы дотянуться до яблок. Трофимаш оглянулся, не видит ли их кто, и сдернул с головы кепку.

- Параскица, погляди-ка на меня. Кровь не течет?

- Не течет.

- Смотри хорошенько.

Параскица обошла его несколько раз, заложив руки за спину, но мнения своего не изменила.

- Параскица, а я красив вот так, стриженый?

Параскица повернулась на одной ножке и встала к нему спиной. Слишком деликатный вопрос. Все же спустя некоторое время прошептала:

- Кра-аси-вый...

- Нарвать тебе яблок?

- Нарвать.

Трофимаш сорвал ей два яблока, которые Параскица сама себе выбрала, а сколько он нарвал себе, неизвестно, так как засовывал их за пазуху, не считая.

Много еще пришлось перетерпеть Трофимашу в этот день, но зато вечером, лежа на спине и ожидая, пока Домника погасит лампу, он подсчитал кое-что, и словно громом его поразило. Из-за печки тут же появилась стриженая головка:

- Домника, слышишь?

- Что?

- Выходит, мне остается поспать только эту ночь. Завтра в школу?

- Выходит. А ну-ка, повернись ко мне спиной!

Головка исчезла, как будто ее ветром сдуло. Но, видя, что сестра еще ходит по комнате, предупредил:

- Домника, ты не вздумай меня будить. Скажу отцу.

И, представляя себе, как она перепугалась, заснул. А на другое утро нет сумки! Исчезла вместе с тетрадкой и карандашом. В одно мгновение Трофимаш побывал под всеми скамейками - могли стянуть мыши; поискал на шестке и уже собрался лезть на чердак, как Домника крикнула:

- Нашлась!

- Где она была?

- Под подушкой у Трофимаша.

- Это ты ее положил?

Но Трофимаш понятия не имеет, как она туда попала.

- Мама, посмотрите-ка! У него даже нос в пыли!

- Отряхнусь на улице! - И он устремился к двери, но, пока он ее открывал, Домника успела пройтись по его носу щеткой.

Трофимаш торопливо засунул руки в карманы, чтобы Домника по ошибке не почистила и их.

- Я опоздаю!

- А кто виноват?

Выскочил на дорогу и пустился бежать, да так, что сумка, отскочив от спины, летела по воздуху вдогонку за ним. У ворот школы остановился, подождал, пока сумка его догонит.

Вошел в длинный школьный коридор и отворил первую попавшуюся дверь. Моментально все головы повернулись к нему. Трофимаш заметил несколько пар длиннющих ног, которые не помещались под партой. Подумал: "Это взрослые. Еще побьют..."

Учитель, которого Трофимаш второпях не заметил, поинтересовался:

- Что скажешь?

- Ничего.

- Гм! Из какого ты класса?

- Я пришел так... без класса.

Кто-то прыснул в кулак. Учитель постучал карандашом по столу и сказал улыбаясь:

- Тогда заходи в соседнюю комнату. Там сидят те, что без класса.

Но провести Трофимаша два раза подряд еще никому не удавалось. Парнишка осторожно приотворил дверь и вдруг заулыбался.

- Ты чего смеешься? - спросила Русанда.

- Я не смеюсь. Вы учительница?

- Я.

Снял сумку, кепку и оглядел комнату.

- А где я буду сидеть?

Еще в Сороках Русанда выбрала для Трофимаша подходящее местечко, которое сейчас ждало его, - на той самой парте, где не так давно сидела она сама.

- Вот здесь.

Под партой Трофимаш обнаружил перекладину - к чему это она? Заглянул под соседние парты - что остальные делают с перекладиной? Один паренек, повыше него, поставил на нее ноги. Трофимаш тоже вытянул ноги - хорошая вещь! А для рук ничего нет?

Русанда стояла возле окна, стояла на том же месте, где ее застал первый вошедший ученик. Ее начало знобить, и, чтобы сдержать дрожь, она с силой сжала карандаш. Ей казалось, что все это только шутка, что у этих ребят есть другой, настоящий учитель, который вышел на минуту, а ее оставил последить, чтобы дети не баловались.

Она поглядела на улицу, и ей очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь опоздал, но все уже уселись, стояла глубокая тишина, и много глаз выжидательно глядели на нее. Вдруг скрипнула дверь, Русанда сжала карандаш и все же вздрогнула, передернув плечами. Вошел Пынзару. Ей казалось: сейчас он возьмет журнал и приступит к уроку. Только стало досадно, что над ней так зло подшутили, и в то же время радовалась, что сейчас пойдет домой - побежит бегом, сбросит эту чистенькую одежду, которая как будто горит на ней. Положит серп на плечо... И уже мерещилось широкое поле, ясное небо - голубое и холодное небо, которое одно на свете не имеет тени.

- Разрешите?

"Почему он стоит на пороге?"

- Пожалуйста...

И она отошла в сторону, как бы уступая место.

- Мне нужен кусочек мела. Разрешите взять?

- Возьмите.

Взяв мел, Пынзару направился к двери, но вдруг остановился и сказал шепотом:

- Эй ты, там, под партой... что ты там делаешь?

- Жует, - выдал кто-то.

- Жует?! Ну-ка, спрячь быстренько хлеб, голубчик. Увидит Русанда Михайловна, и влетит же нам!

И вышел на цыпочках, как будто они вместе жевали хлеб под партой.

Значит, Русанда... Михайловна!

- Леля Русанда... Михайловна! Он опять кушает...

Русанда поглядела на стриженую головку Трофимаша - вдруг впервые увидела, что он очень похож на Домнику. Будто это Домника, нарочно сделавшись такой маленькой, чтоб не заметили, глядит на нее своими веселыми глазами: "Ну чего застеснялась? Подумаешь, важное дело учить других!"

Пошла между партами к мосту происшествия. Обжора - черный, как негр, мальчишка, которого с помощью ведра воды и куска мыла, пожалуй, удалось бы превратить в европейца, - сидел, окаменев, а рот у него был до того набит, что губы не сходились. Вопросительно смотрел на Русанду, ожидая, что последует.

- Значит, ребята, с сегодняшнего дня вы школьники. А школьники должны каждый день приходить в школу. Ну-ка, кто из вас скажет, есть у нас в селе школа или нет? Кто знает, пусть поднимет руку, вот так.

• Предыдущая
• 56/131
• Следующая