Выбери любимый жанр

Избранное в 2-х томах (Том 1, Повести и рассказы) - Друцэ Ион Пантелеевич - Страница 51

Изменить размер шрифта:

- Помоги тебе господь, Скридон. Может, должность какую дадут, все равно ничего путевого из тебя не выйдет...

Скридон вдруг рассвирепел:

- А если лошади слабые, ты что, хочешь, чтобы я сам тащил плуг?!

Скридон спешил в сельсовет и думал, что он, пожалуй, сглупил. Следовало подписаться сразу на две газеты. Возможно, он теперь был бы выше всех в селе. Хорошо еще, что мать научила, - бабы хоть и сидят на печи, а разумеют кое-что.

Во дворе сельсовета чернела толпа, и в темноте то тут, то там вспыхивали огоньки самокруток. Собрались все его одногодки.

- Ребята, еще один пришел! Иди сюда, Скридон!

В две секунды его окружили, и Скридон стал вглядываться в лица, пытаясь отгадать, кто из них успел сунуть ему в карман комок земли.

- Скридон, так на кого ты оставишь свою Домнику?

У Скридона сердце ушло в пятки.

- Зачем ее оставлять, если она мне нравится?

- Ха, вы слышите? Она ему нравится...

- Едем на военные сборы.

- Слушайте, а кто это сует мне землю в карманы?

Хриплый голос крикнул из дверей сельсовета:

- Пержару Скридон есть?

- Е-есть!

- Что за черт...

- Иди, иди...

Скридон вернулся через десять минут, застегивая на ходу воротник. В стороне заметил друга:

- Едем, Георге?

- Едем.

Потом он отправился известить Домнику. Шел торопливо, на ходу вытряхивая из карманов землю. Внезапно вспомнил, что истратил шестьдесят рублей на газету.

"Убью почтальона!"

Домника вымыла посуду, прикрутила фитиль в лампе и собралась уже ложиться спать. Внезапно во дворе залаял щенок и вдруг как-то сразу умолк. Шаги, очень знакомые шаги. Скридон? Но ведь они условились встретиться только в воскресенье.

Она была уже в одной нижней юбке и, услышав, что шаги замерли у порога, а в дверь никто не стучится, набросила на плечи платок, вышла в сени и, откинув задвижку, посмотрела в щель.

- Это ты?

- Я.

- Да ведь... А почему так поздно?

- Я ненадолго. Пришел попрощаться.

Домника открыла тихонько дверь, встала на пороге, прислонившись к дверному косяку. Спросила чужим голосом:

- Попрощаться?

- Расстаемся. Еду в Мелеуцы изучать военное дело.

- Надолго?

- На две недели.

- Аж на две?

На минуту задумалась. Потом зябко повела плечами, натягивая платок; тихонечко прикрыла за собой дверь, чтобы не слышали дома.

Скридон катал ногой по земле кукурузный початок.

- Слышишь, Домника, ты меня не забудешь?

- А ты?

- У меня есть твоя фотография.

- Я тоже не забуду.

- Смотри... Ты ведь знаешь, какой у меня характер. Если рассержусь кончено. До самой смерти...

Щенок взобрался на порог и уселся рядышком. Домника нагнулась и положила ему уши одно на другое.

- А ты там не найдешь себе другую?

- Не для того собирают.

Помолчали.

- Ну будь здорова.

- Счастливого пути, Скридон.

Но стояли так же, друг против друга. Домника сошла с порога на землю и подошла к нему так близко, что ветер, играя кистями платка, закутал и Скридона в них. Стояла притихшая, опустив глаза. Он едет - пусть он и прощается. Скридону оставалось только раскрыть объятия. Но никак не мог добраться до губ.

"Нужно было сказать, что уезжаю на месяц".

Теперь Скридон не торопился - какой вообще смысл торопиться?

С трудом, но все же нашел губы. Потом, склонив голову набок, стал любоваться своим сокровищем. Чудная девчонка. И хороша - сил никаких! Только зачем она закуталась в платок и все прячет губы?

- Если я тебе напишу оттуда, из Мелеуц, ты мне ответишь?

- Только чтобы ты никому не показывал мое письмо.

- Не покажу.

Он попытался еще раз пробиться к ее губам, но на этот раз ему не повезло.

- А вообще, может быть, напишу даже два письма...

Девушка говорит "хорошо", но этим и ограничивается.

Скридон все добавлял по одному письму, пока не дошел до пяти, но, видя, что ему так и не удастся сегодня еще раз поцеловать ее, решил остаться в убытке.

"Где, черт возьми, достану я бумаги для пяти писем?" Решил пуститься на хитрость - сам стал закутывать ее в платок, но услышал, что в хате кто-то кашляет - кашляет человек, который в жизни не простуживался.

Значит, пора. Попрощались.

Не торопясь он шел домой и чувствовал себя хозяином деревни, и до смерти хотелось похлопать кого-нибудь по плечу. И то сказать, с первого же захода найти такой клад, такое сокровище! Но, с другой стороны, недаром же его зовут Скридоном!

Внезапно остановился. На миг ощутил нежное личико девушки у своего лица. Сорвал шляпу с головы, дунул в нее и запустил ею в землю так, что вздрогнули во сне все окрестные шавки.

Потом до самого дома шляпы не надевал.

- Простите... Здесь живет Михалаке Чоботару?

Русанда, сидевшая на маленькой скамеечке у печки, поднялась, держа в руке наполовину очищенную картофелину. У ворот стоял стройный парень, хорошо одетый, с книгой под мышкой, - тот самый, которого она уже видела у секретаря сельсовета в кабинете. Он по-прежнему был хорош собой, и девушка подняла было руку, чтобы поправить косынку, потом раздумала. Мало ей того, что она уже нравится одному?

- Да, здесь.

И снова уселась на скамеечку, чтобы он не очень-то засматривался.

Видя, что он не входит, крикнула:

- Отец, вас зовут! Заходите, у нас собак нет.

Михалаке вышел из-за хаты, пристально глядя на парня.

- Вот как будто знакомый, а не припомню...

Он всегда с этого начинал, когда предстояло заводить новое знакомство.

- Вряд ли вы меня знаете, баде Михалаке. Я новый учитель в вашем селе.

- А! Это да, возможно... Я на днях слышал, что у нас новый учитель появился. И что вас привело в мой дом, гос... э-э... товарищ учитель?

- Мне, бадя Михалаке, нужна ваша дочь, Русанда.

- Моя дочь? Так вы только что говорили с ней. Одна у нас дочка.

Русанда оставила картошку, поднялась озабоченная. Бадя Михалаке открыл калитку, но, прежде чем закрыть ее, поинтересовался:

- А может, скажете и мне? Как-никак отец...

- Скажу и вам, баде Михалаке, сейчас скажу, - начал учитель, ища, куда бы присесть.

Русанда пододвинула ему скамеечку, на которой только что сама сидела.

- Так вот в чем дело, - продолжал он, усевшись и глядя снизу вверх то на отца, то на дочку. - Старые ваши учителя, все трое, сбежали в Румынию, как вы и сами знаете. Пока подготовим своих, кому-то надо учить детей. Вот мы и хотим сделать вашу дочку учительницей.

Русанда опустила глаза - не совсем поняла, о чем речь, но смутилась оттого, что два человека говорят о ней в ее присутствии. Бадя Михалаке, наоборот, сразу понял, в чем дело.

- Учительницей, говорите вы? - И присел на корточки перед учителем, чтобы тот не утруждал себя, глядя все время вверх. - А хватит ли ей классов?

Учитель взглянул на девушку, взглянул мельком, чтоб старик не понял, что она ему нравится.

- Да и вы, баде Михалаке, не сразу сделались хозяином. Сперва построили хату, потом забор, а теперь, вижу, у вас уже есть и молодой садик...

- Ну что там говорить! Хату, ясно, за один год не построишь - три года подряд строил. А с садиком, раз зашла о нем речь, я провозился года четыре, никак не меньше. И что теперь нужно делать Русанде? Принести документы? У нее есть документы.

- Сначала послушаем, что она сама скажет.

- Ну да, конечно, - вполголоса ответил бадя Михалаке, несколько обидевшись на учителя за то, что он так повернул дело.

Несколько минут молчали, слушая, как посапывает разомлевший от жары поросенок, растянувшись в тени курятника.

Девушка спросила:

- Кого вы еще из села выбрали?

Учитель стал искать в карманах бумажку, но потом сдвинул брови и назвал несколько фамилий по памяти.

- Только и всего?

- На первый случай.

- У нас есть еще ребята с семью классами.