Хроники мегаполиса (сборник) - Дяченко Марина и Сергей - Страница 12
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
Особенно красив гол со стандартного положения. Стандартное – это поединок команд, психологическая схватка; это спорт, цирк, балет, война...
Учебник что-то там талдычил про Запорожскую Сечь. В это время молодой Лобановский пробивал с углового знаменитый «сухой лист»... Черно-белая старая запись...
Ныли мышцы. Слипались глаза.
Женьке виделся Богдан Хмельницкий, отдающий пас козаку с оселедцем, в широченных шароварах. Шаровары разлетались на ветру, пряча в складках мяч; узкоглазый татарин в воротах широко раскрывал руки, прыгал – и пропускал, ревели трибуны, гол, гол...
Учебник истории соскользнул на пол.
Женька спал.
Он набивал мяч во дворе у стеночки и уже собирался домой, когда подошли соседи Игорь и Леха, один на два года старше Женьки, другой на три.
– Шуба, дай мяч поиграться с пацанами.
Один раз он уже давал им мяч. Через две недели получил, наконец, обратно – никуда не годный, черный, тряпку, а не мяч.
– Это не мой, – соврал он. – Мне его завтра надо отдать.
– Так слушай, мы до завтра вернем.
– Не мой это. Не могу.
И, подхватив мяч, заторопился домой.
Уже у подъезда услышал за спиной презрительное:
– Зазнался, бля... Динамовец...
(...Они... туда-сюда. Иногда все стихает, тогда я решаюсь перейти... но как только я выхожу не твердое, они появляются снова. От них идет ветер... Запахи... Бензин, резина... Они сигналят, увидев меня, я лежу, прижавшись к земле брюхом... Они задавят меня, как только я выйду из кустов... Я должен бежать туда, за дорогу... я должен бежать! Туда... Они перекрыли мне путь... Что мне делать?! Что делать?!)
В субботу класс повели в планетарий.
Здоровенная фиговина посреди зала называлась «скаймастером», то есть делателем неба; Женьке понравилось это слово. Чем-то похоже на «плеймейкер».
Симпатичная тетка недолго рассказывала про звезды, про созвездия, а потом предложила всем посмотреть рассвет.
Это было классно – темнота, звезды, такая музыка, потом край «неба» стал наливаться красным, светлеть, светлеть...
И вот из-за «горизонта» выкатился круглый красный мяч – такой яркий, что Женька даже зажмурился.
Украинка была не то чтобы противной, но, если не сдать ей вовремя сочинение – слетала с катушек.
Кроме Женьки домашнее сочинение про «За что я люблю мой город» не сдали еще человек десять; они стояли за своими партами и слушали, понурив головы и молча соглашаясь с тем, что оценка им будет снижена на балл; Женькина парта была у окна, и это было очень удобно, потому что, слушая украинкины нотации, можно было украдкой смотреть на школьный стадион.
Красивейшие голы столетия.
На этот раз забивал Роналдо. Шоколадный и гологоловый, лицом совсем пацан, великий Роналдо забил головой – в прыжке; первоклашки, выведенные на физкультуру, смотрели, восторженно разинув рты.
Роналдо обернулся, Женька видел его глаза. Их взгляды встретились.
«Не надо ехать, парень. В ихней Америке и футбола-то нет, один соккер».
Женька вздрогнул.
...Он поспорил с Витькой – на пять долларов, что пронесет мяч, не роняя на землю, через весь подземный переход под Майданом Незалежности, через всю «трубу», и до самого фонтана!
И Женька пошел.
А народу было! Нищие на ступеньках... Торговки цветами. Люди у телефонных автоматов...
– Ты что делаешь это, шкет?!
– Хулиганье малое...
Группа поддержки бежала вокруг, создавая лишнюю суматоху.
Тяжелее всего пришлось на выходе из перехода. Женьку толкнули, он потерял равновесие, грохнулся на четвереньки, но все-таки успел поймать мяч на голову, и так, с мячом на голове, встал; кто-то зааплодировал. С мячом на голове Женька одолел последние ступеньки, дальше было легче...
Испуганно отшатнулись лошади для платного катания (они стояли у кромки фонтана под надзором каких-то девчонок).
– Е-е-ес! – вопили пацаны. Витька, хмуро улыбаясь, отсчитывал пять долларовых купюр...
Женька взял деньги в руки – и вдруг помрачнел. Несколько минут стоял, разглядывая изображение Капитолийского холма.
– Ты че, думаешь, фальшивые? – возмутился Витька. – Настоящие!
– Настоящие, – эхом отозвался Женька.
И твердым шагом направился к ближайшему обменному ларьку – купюры нес за уголок, будто дохлую крысу.
Почти год назад от Бори ушла жена. Ушла к неведомой зверушке, которая по ее словам была чуть ли не «новым русским», хотя Дима пребывал в уверенности, что это миф. Что за интерес мог возникнуть у «нового русского» ко вздорной, полненькой, не первой молодости Раисе?
Конечно, Рая преувеличила социальный статус своего «хахаля». Тем не менее хахалев дом где-то в Ирпене не был мифом; Рая вывезла грузовик всяческого добра – шмоток и мебели, ковров и посуды, и в ответ на вопросительные взгляды соседей приводила единственный железобетонный довод – «все равно пропьет»...
И была права. Все, что не влезло тогда в Раин грузовик, Боря пропил достаточно быстро.
Теперь его однокомнатная квартира походила на оставленный беженцами приют – голые стены, пыль и мусор, старый письменный стол, черно-белый телевизор шестидесятых годов, тахта в углу, такая ветхая, что ее и пропить-то невозможно – неликвидна...
В первом базовом состоянии Боря был умнейшим собеседником и светлейшей личностью. Во втором – спал, преклонив голову куда придется, хоть на подушку, хоть в салат. А промежуточных фаз него практически не было – то трезв, трезв как стеклышко, потом – хоп! – пьян, пьян как свинья...
– Паспорта и дипломы я вам обоим перевел, вот ваши свидетельства о рождении, вот Жекино свидетельство, вот свидетельство о браке...
– Я принес справку из военкомата, – сказал Дима, разглядывая свое отражение в пыльном зеркале. В углу зеркала была скотчем прилеплена фотография распавшейся семьи – Боря, Рая, их взрослая дочка Ксюха и полосатый кот с белым пятном на груди – у Раи на коленях.
– Давай свою справку, – позвал из комнаты дядя Боря.
Он был мастером перевода – в свое время долго сотрудничал с журналом «Всесвіт», с какими-то издательствами; английским деловым он владел даже лучше Ольги – зная это, она передоверила переводы Боре, тем более что оплата осуществлялась «по бартеру» – за бутылку.
- Предыдущая
- 12/72
- Следующая
