Посланники Великого Альмы (СИ) - Нестеров Михаил Петрович - Страница 33

Бросив опостылевшие весла, солдаты с блаженством разминали затекшие ноги, топча сапогами бархатистую траву.

Сначала Диего де Арана обеспокоило, что они, идя вдоль берегов притока, удаляются от водопада. В его душу вкралось сомнение: в ту ли протоку они свернули. Может, дальше есть другая? Но вот, разгоняя его хмурые мысли, речка сделала резкий поворот, и они пошли параллельно Топажосу. Кроме того, им пришлось преодолевать некоторый подъем — путь лежал на возвышенность, с правой стороны которой все отчетливее слышался шум водопада.

Было очевидно, что завтра они достигнут желаемой цели, во всяком случае, дойдут до водопада. Да и Тепосо, словно живой барометр, трясся все сильнее и сильнее. В нем нарастал инстинктивный страх перед грозным Уринагрой, в чьи владения они вторглись. Ну испанцы — ладно, они, может быть, ему сродни, а он?.. Его-то могущественный бог точно покарает. С такими невеселыми мыслями бедный переводчик вышагивал рядом с солдатами, сдвинув уже не радовавшую его шляпу на затылок. К чему она, если скоро её и надевать будет не на что.

Впрочем, и испанцы, прислушиваясь к внутреннему голосу, который говорил им: «Скоро вы увидите чудеса, достойные вас», — уверовали в индейскую сказку о Золотом Городе, неслыханных сокровищах и что они будут их законными обладателями.

Предчувствия их не обманули.

Обступавший речку дремучий лес, опутанный лианами, внезапно кончился, и как ни были солдаты равнодушны к красотам природы, все же они не остались безучастными, увидев, что открылось перед их глазами.

Невозможно описать словами широкую рощу, увитую орхидеями. Здесь были десятки, сотни видов колоссального семейства этих цветов. Симфония, нет оргия красок!

Но взгляды солдат недолго задержались на этом фантастическом пейзаже.

Перед ними открылась огромная поляна, обрамленная с одной стороны сплошной стеной бамбука, а с другой заканчивающаяся низким и ровным берегом речки. Испанцы не увидели, как рассказывал Атсорта, ослепительного сияния, исходящего от обители белого племени, но тусклое мерцание золота буквально жгло им глаза.

Золотая арка города в их представлении никак не вязалась с тем, что открылось повергнутому в шок зрению. Они не замечали ни массивных каменных стен, украшенных диковинными лепками с изображением причудливых голов каких-то животных, ни возвышающихся над стеной построек пирамидальной формы, скрывавших основную часть в глубине города, ни каменную статую стража этой таинственной страны, властно смотревшую на пришельцев: «Кто вы и с чем пришли?» Ничего этого они не видели потому, что все это — из камня. А вот арка…

Она была сделана из золота. Из многих тонн золота…

Ее колонны в виде человеческих фигур с непомерно большими ступнями держали на плечах огромную золотую же плиту, на которой боком возлежало изваяние, изображающее женщину. Ее рука указывала на переднюю часть ложа, по которому шла надпись из нескольких слов, — то ли предупреждение, то ли девиз этой страны.

— Senor Jesus! Господи Иисусе! — только и смог сказать Диего де Аран.

Он посмотрел на онемевшего Кортеса, и они, не сговариваясь, тронули коней. До ворот города было чуть более ста вар, расстояние, пройденное ими за три минуты. Не без трепета проехали они под золотым ложем прекрасной богини (так им показалось) и очутились на территории города.

Казалось, их ждали…

Вдоль центральной улицы, которая упиралась в прямоугольное сооружение внушительных размеров, стояли жители города — начиная от детей и заканчивая глубокими стариками. На их лицах не отразились ни удивление, ни страх перед странными гостями. Может быть, только любопытство, которое можно было прочитать в чуть склоненных набок головах. И тишина… Ни одного звука. Лишь стук копыт да шарканье сапог о мощенную камнем улицу.

Гостям явно предлагалось следовать к зданию в конце улицы. Даже издали было видно, что его портал венчали изображения полуптиц-полузверей. Но в отличие от стен города, где испанцы уже наблюдали подобные маски, эти были из золота. Из него же было сделано и перекрытие портала.

Как ни был сосредоточен Диего де Аран на созерцании любимого металла, все же он сумел убедиться в правдивости индейца с Большой Земли, рассказавшего в свое время урукуям о необычном виде этого племени.

Совсем белыми назвать их было нельзя, но кожа была все же светлей, чем, скажем, у того же Тепосо, и слегка отливала бронзой. Темные волосы имели рыжеватый оттенок и почти сливались по цвету с загорелыми телами. Мужчины носили короткие мешкообразные балахоны, схваченные в талии хлопчатыми поясами. Женщины очень привлекательны, и среди них были настоящие красавицы: высокие и стройные, носящие одежду так, что левая грудь оставалась неприкрытой.

При их виде носы испанцев шумно засопели, а тела стали, как у стража ворот, каменными.

И ещё с удивлением отметил Диего де Аран, что все без исключения местные жители были обуты в подобие тапочек, сшитых из звериных шкур, что тоже указывало, насколько эти люди ушли вперед в своем развитии от других племен.

Спешившись возле широкого входа в здание, де Аран знаком подозвал Раула Кортеса, Тепосо и ещё пятерых испанцев, чтобы войти с ними внутрь. Остальным надлежало находиться на улице.

Здание оказалось настоящим дворцом. Вдоль стен стояли каменные плиты с гротескными барельефами, свод был покрыт одинаковыми рисунками семиконечная звезда внутри круга.

А впереди, у дальней стены, стоял… трон. Самый настоящий трон. Высокий, с тремя ступенями, он был сделан из сапотового дерева в виде алькова. Присутствовали даже такие детали, как роскошный козырек и массивные подлокотники.

Обладатель трона — молодой индеец — следил из-под черных накрашенных бровей за приближением бородатых пришельцев. Он сидел на мягкой пятнистой шкуре оцелота, держа в правой руке копье. Его чело закрывала золотая диадема с несколькими черными перьями. Гордая осанка и повелительный взгляд говорили о его высочайшем положении.

По правую руку от него стояло четверо воинов с копьями, неотрывно смотрящих на гостей.

С другой стороны сидел седоватый, лет шестидесяти, индеец, одетый, несмотря на жару, в белый балахон и длинную накидку, голова его была неприкрытой.

«Похоже, старик — священник», — пронеслось в голове у Диего де Арана (и он, забегая вперед, не ошибся).

«Вождь-то — гордый. Даже не встал навстречу», — подумал Раул Кортес, который неприязненно смотрел на величавую фигуру касика.

Вся его благородная внешность внушала молодому испанцу презрение. Особенно его раздражали диадема и копье с золотым наконечником; и даже сильная рука, сжимавшая древко.

Раздражение моментально переросло в жгучую ненависть к этому величавому индейцу, и Кортес так упивался ею, что не слышал короткой приветственной речи; не видел обескураженного Тепосо, не понявшего ни слова. Он стряхнул оцепенение лишь тогда, когда поднялся седой священник, знакомый с наречием племен топажо, и объяснения пошли сразу через двух переводчиков.

Может, альмаеки и подумали, что гости — пришельцы с небес, но, во всяком случае, об этом речь не зашла и такой вопрос задан не был.

Диего де Аран, на правах гостя, проявил большую настойчивость, выпытывая, сколько у них золота, где они добывают его, о численности жителей города, нет ли поблизости ещё подобных племен, чем вооружены воины-альмаеки… Вероятно, он считал вождя и священника полными идиотами, задавая подобные вопросы вот так, с места в карьер, с наскока и без подготовки. Но те, не желая быть причисленными к категории, определенной им де Араном, тему разговора скоро переменили. Теперь речь пошла о религии.

Тепосо как мог объяснял, что «старшие братья» верят в трех святых (Святую Троицу) и восхваляют их, рисуя на себе воображаемый крест. Их боги живут на небе, и в минуты радости или отчаяния братья простирают вверх руки. Вот что приблизительно говорил Тепосо. А может, добавил что-то и от себя.