Голубое зарево (в сокращении) - Днепров Анатолий - Страница 22
- Предыдущая
- 22/33
- Следующая
- Да. И в этой коробочке. Здесь магнитная запись...
- Отлично. Мы вырежем палку из орешника и присобачим эту технику к ней. Господи, до чего же научные люди отрываются от жизни! Они думают, если требуют удочку, то ее нужно сделать как для выставки.
Николай поехал в пригородный лес и вырезал длинный неуклюжий прут.
Дома он до полуночи возился с новым удилищем, тщательно замазал грязью едва заметную тонкую плетеную проволочку. Сердце Николая сжималось в ожидании того, что он может "выудить"...
Здесь, у этой одинокой ивы на речке Комар, начиналась тонкая, как паутина, ниточка, которая тянется далеко, далеко. Один неверный шаг, и она оборвется! Сейчас абсолютно важно, чтобы она не оборвалась.
- Для ориентировки имейте в виду следующее, - сообщил ему Базанов. Человек работает в колхозе сторожем. Работа у него ночная. Поэтому он и может днем удить рыбу. Поняли?
- Понятно.
- Вот посидите и поудите с ним рядом рыбку. Хорошо?
Молчанов шагал по мокрой траве, обходя озеро. Было очень прохладно в это августовское утро, но он не чувствовал прохлады. Он шагал, как заправский рыбак, помахивая удочкой и банкой с червями.
Вода в речушке бежала к озеру еле заметными волнами. Изредка тишину нарушали лопающиеся пузыри болотного газа. Несколько раз прямо из-под ног в воду бросались перепуганные лягушки, опытные ныряльщики. Все было до того близко и до того знакомо, что просто не верилось, что в этой спокойной и мелкой речке могло происходить что-то чужое и тревожное.
А вот показалась и одинокая ива. На востоке посветлело, и она четко выступала на фоне розовеющего неба. Когда-то вдоль всего берега росли такие ивы, но они были очень старые и их подгнившие стволы уже не могли держать тяжелые кроны над водой. Теперь на берегу остались лишь сырые трухлявые пни.
Не доходя до ивы, Николай остановился, присел у такого пня и начал разматывать леску. Он наживил на крючок червяка и забросил его в воду.
Почти сразу же поплавок нырнул под воду, и Николай что есть силы дернул. Первая добыча! На крючке болталась небольшая рыбешка. Он снял ее и бросил в плетеную сетку, которую заранее укрепил на берегу.
Через несколько минут снова резкий клев, и опять добыча, на этот раз рыбешка покрупнее. Лов начался чертовски удачно, более удачно, чем ему хотелось бы. Он то и дело забрасывал удочку, и рыба не заставляла себя долго ждать.
- Как ловится, молодой человек?
Выло уже совсем светло, но солнце еще не взошло. Перед Николаем стоял тот самый старик, Калым.
Николай улыбнулся и кивнул в сторону плетеной сетки. Старик молча подошел к ней и посмотрел на рыбу.
- Мелочи. Неинтересно. Вы приспустите грузило поближе ко дну. Там иногда ходит щука. Щука стоит того, чтобы ее подождать.
- Николай кивнул, рассматривая лицо человека - старческое, усталое, с оттопыренной нижней губой.
- А разве здесь бывают щуки? - спросил Николай.
- Еще какие! Я давеча за полтора часа поймал целых три, две маленькие и одну килограмма на полтора. Вот такая, бестия!
Калым отмерил на своей удочке сантиметров тридцать.
- Советую и вам поближе ко дну. Здесь глубина около трех метров.
С этими словами рыбак пошел к своей иве. Николай искоса наблюдал, как он разматывает свою удочку. Ему показалось, что перед тем, как забросить крючок, старик что-то спрятал в карман.
Молчанов нащупал у себя в кармане крохотный магнитофон и щелкнул кнопкой. Он увидел, как стариц уселся поудобнее, привалившись спиной к стволу дерева.
Выполняя совет старика, Николай повозился с грузилом и, сделав вид, будто наживил крючок, забросил его пустым, "Теперь никакого клева не будет. Или, может быть, будет самый удачный клев..."
Для приличия Коля несколько раз вздергивал удочку вверх и нарочно по-рыбацки ругался.
- Сорвалась, проклятая...
- Не торопитесь. Подсекать нужно коротко и резко. Вот так!
И снова крупная трепыхающаяся рыбина на траве. Николаю стало даже завидно.
Солнце постепенно поднялось, стало припекать, и старик начал собирать снасти.
- Пора домой. Сейчас клева больше не будет. Да и разморило после дежурства. Спать хочется.
Он подошел к Николаю и долго смотрел на неподвижный поплавок.
- Да-а-а, - протянул он. - Напрасно я вам посоветовал приспустить грузило. Ловили бы плотвичку. Вы завтра сюда придете?
- Н-не знаю... Если так будет ловиться, то вряд ли. Он положил удочку на траву, а сам повалился на спину. Только бы не заметил старик тонкого волоска проволоки, который тянулся к нему в карман...
- Пошли, что ли? - обратился к нему Калым.
- Да нет, поваляюсь немного. Уж очень хорошо солнышко греет...
- Ну, как хотите. До свидания.
"Не торопитесь домой. И вообще никогда не торопитесь..." - вспомнил он наставления Базанова, который будто предвидел, что после первой рыбалки Николаю захочется не идти, а бежать...
ПРОЗРЕНИЕ
1.
Хуан Родорес оторвал глаза от окуляров и устало посмотрел на Френка.
- Мы здорово постарели за эти годы, Френк. Помнишь, как это началось? Энтузиазм, энергия, лихорадка... Мы сами помогали бетонщикам строить вот этот подвал. Нам казалось, что мы строим золотые ворота в рай или, во всяком случае, триумфальную арку, ведущую к земле обетованной...
Френк уперся кулаком в подбородок и смотрел, как Хуан медленно зашагал по кафелю. У него были мягкие, вялые шаги, как у старого, измученного жизнью человека. В последнее время на него находили приступы меланхолии, и он начинал философствовать.
- Знаешь, я решил уйти с этой работы, - вдруг сказал Хуан.
- Уйти? Куда?
- Конечно, пока не кончится контракт, острова я оставить не могу. А сменить место работы я решил. Я не хочу в этом участвовать, Френк. Мне противно и иногда... страшно. Я часто вспоминаю летчика, который сошел с ума после того, как сбросил атомную бомбу на японцев.
Как бы стряхнув наваждение, Родорес объяснил по-деловому:
- Ты ведь знаешь, я не ядерщик, а радиофизик. Пока здесь нужно было создавать нужные тебе генераторы и волноводы, я был у дела. А сейчас все это позади. Делать мне здесь нечего.
У Френка сжалось сердце. Наверное, вот так, как Родорес, его постепенно покинут все его старые друзья, и он останется совсем один... Значит, он решил покинуть ядерную лабораторию! У Френка тоже часто появлялась такая мысль, но он вспоминал посмертную записку профессора Фейта и еще французскую пословицу: "Если не ты, то кто? Если не сейчас, то когда?"
Родорес как бы угадал его мысли.
- И я, и ты, Френк, и многие честные физики в молодости были идеалистами и считали для себя счастьем быть на острие науки. Мы тогда не понимали, что это действительно острие и что рано или поздно его форма проявится во всей своей отвратительной реальности. Мы сами того не заметили, как из исследователей превратились в наемных чернорабочих, бездумно изготавливающих нечто гнусное... Ты, наверное, давно не слушал радио и не знаешь, что делается в мире. Как часто упоминается в эфире наш остров и фамилия Фейта, и твоя, и моя. О нас говорят все, от рядовых ораторов на уличном митинге до юристов из международного суда. Понимаешь, что это значит?
Френк криво улыбнулся. Пассивное сопротивление? Увиливание от ответственности? Нет, это не в его натуре...
- Боишься суда?
- Нет, я боюсь гибели, боюсь нелепой смерти из-за чьего-то безумия. А если так будет продолжаться - смерть неминуема.
Родорес подошел к кварцевому баллону в углу лаборатории.
- Вот, Френк, ты загнал ее в эту ловушку. Но никто на свете не может поручиться, что она оттуда не вырвется.
2.
"Нужно действовать! Решительно и немедленно..." Решение созрело окончательно и теперь казалось настолько безупречным и простым, что он даже удивился, что не пришел к нему раньше. Он стал задумчивым, молчаливым, рассеянным. Его товарищи знали, что у Френка так всегда перед очередной блистательной научной идеей.
- Предыдущая
- 22/33
- Следующая
