Во имя Таурха и Ашера (СИ) - "Тенже" - Страница 1

Вертолет – черная остекленная стрекоза – несся над песчаным морем. Куда ни глянь – бежевая пустыня, равнина, накрытая одеялом горячего марева. Яцинт отвернулся от иллюминатора. Каждый раз, при полете в Цитадель, его охватывал страх. Он боялся не смертельного падения, а поломки вертолета, вынужденной посадки, ожидания спасателей на раскаленном песке. Он, уроженец Эсанта, ненавидел пустыню, песок и жару – основные составляющие родного мира. Яцинт искренне благодарил богов за то, что они позволили ему родиться в нынешние времена, когда жилые комплексы оснащены мощными сплит-системами, а расстояния между оазисами и храмами преодолеваются на вертолетах или автомобилях с кондиционерами. Путешествие на спине дромедара когда-то занимало недели или месяцы. Сейчас на путь от столицы до Цитадели Богов тратилось около двух часов – вертолеты и легкие самолеты сновали туда-сюда как суетливые насекомые.

Беж потемнел, превратился в насыщенное сливками какао. Гладь сменили барханы. Слева показалась серая лента – шоссе, ведущее к Цитадели. Яцинт посмотрел на цепочку грузовиков, напомнил себе, что полет вот-вот закончится. Серая лента уткнется в круглое блюдо вертолетной площадки, раздвоится, расползется лентами дорог, петляющих между складами, подсобными помещениями, гостиницами для паломников и аэродромными ангарами. Он и попутчики-омеги не увидят ни водителей, ни грузовиков. Вертолет приземлится в полусотне метров от Цитадели, пассажиры пройдут короткий отрезок раскаленного пути, омоют ладони в Чаше Надежды и скроются в прохладе подземелий.

Сегодня будет обычное богослужение Таурху – прародителю всех омег, хозяину молний и покровителю путников в пустыне. И – конечно же – смотрины. В вертолет набилась разношерстная компания: хихикающий молодняк, предвкушающий первое или второе свидание с альфами и варанами, пара суровых бет, жрецов Таурха, принесших обет безбрачия. И омега лет сорока, с двойной брачной меткой на запястье – то ли замаливающий какие-то грехи, то ли присматривающий третьего альфу. Как раз в таком возрасте третьего и берут: у зрелого омеги количество течек уменьшается, зато страстность в эти короткие дни возрастает многократно. Альфы же с возрастом становятся спокойнее, иногда теряют способность к сцепке. И жрецы, и врачи в таких случаях советуют только одно – триаду нужно превращать в квадру. Ни Таурх, ни Ашер не сведут неподходящих партнеров, альфы позлятся и примут в семью новичка. А неудовлетворенность омеги грозит серьезными проблемами – магия, замешанная на потребности обеспечить безопасность партнерам, начинает шалить, огрызаться, давать сбои. В дни, когда сквозь хрупкие арки протянуты нити трубопроводов, проложены железнодорожные пути, рисковать нельзя. Яцинт помнил рассказ отца об аварии на грузовой развязке – разрушившаяся арка закрыла проход между мирами, похоронив в песках десятки эсантов и людей. Тогда спохватились все: и главы национальных корпораций, и Совет Цитадели, и врачи надзорных комиссий. И омег, и альф перед допуском к работе начали прогонять через череду анализов и тестов, ввели обязательные беседы с психологами. Многие были недовольны. Ни омеги, ни альфы не хотели отправляться на смотрины по указке. Возражения подавили отстранениями, штрафами и ограничениями прав. Обиженные пороптали, посидели без дела и льгот, и неохотно явились в Цитадель.

Яцинт когда-то тоже пытался бунтовать. Он не встретил своего альфу ни в первый, ни в десятый визит в обитель богов, высказал отцу все, что он думает о замшелых обычаях, и заявил, что попробует найти себе партнера через брачное агентство. Тогда-то он впервые увидел живое воплощение единодушия – и отец, и его альфы хором сказали: «Нет». Квадра окатила его потоком магии – слитным, мощным, обжигающим жаром песчаной бури, пугающим до пересохшего языка.

– Ты торопишься, надеешься, что близость более-менее симпатичного альфы вызовет первую течку. Может быть, и вызовет, физиологию никто не отменял. Меня удивляет другое. Неужели ты всерьез рассчитываешь, что после первой близости на тебя снизойдет владение молниями, и ты сможешь воздвигать арки? Яци, ты, вроде бы, умный мальчик. Как можно верить в такую чепуху? Ты бы хоть книжки почитал…

Отец смотрел понимающе, с мягкой насмешкой. Яцинт расправил плечи, ответил:

– Я устал быть один.

– Глупости какие, – отмахнулся отец. – Тебе и двадцати нет, от чего ты мог устать? Живи да радуйся, что за тобой не таскается толпа озабоченных придурков, которые подсчитывают каждый твой взгляд, лаются перед дверью спальни и сжирают все продукты именно в твоем холодильнике. А ведь у каждого… – для того чтобы осмотреть всех троих партнеров, отцу пришлось вывернуть шею. – У каждого из них есть своя квартира в шаговой доступности, свой холодильник и свой телевизор – согласно обычаям и закону. Но их туда не выгонишь никакими силами. Поверь мне, ты будешь тосковать по этому счастливому времени. Один… хотел бы я остаться один на недельку-другую.

Двое старших альф посмотрели на молодого, перекладывая на него вину за опустошение холодильника. Вараны – воплощенный союз песка и ярости – заметались по гостиной, оставляя рыжие следы. Самый молодой, юркий и светлый, полез под кресло Яцинта. Знакомая магия квадры уже не обжигала – грела, умиротворяла, дарила защиту. Никто из альф не принял слова отца как угрозу союзу или обещание отлучения от тела. В доме эсинбата Дамиана всегда царил веселый бардак – как во времена триады, так и квадры.

– Если заведешь какого-нибудь придурка мимо Цитадели, я его убью, – скучным тоном пообещал старший альфа Надар, и этим подвел итог семейного совета. – Миа, звонили из надзорки, просят осмотреть двадцать седьмой квадрат, какие-то изменения рельефа после ночной грозы.

– Готовь вертолет, – Дамиан поднялся из кресла. – Серьезно, не торопись, Яци. Найдешь своего первого, следом второй подтянется – поверь, им как медом намазано. Наслаждайся жизнью, пока боги позволяют.

Квадра вышла из гостиной, привычно соблюдая боевой порядок: впереди Надар и Джакме – кто-то из них приходился Яцинту отцом-по-семени, следом за ними отец-по-плоти, прикрываемый с боков двумя мощными варанами. Замыкал шествие Рафаль с золотистым вараном, на прощание перевернувшим кресло. Фаль был самым молодым, его магия частенько выходила из-под контроля… а, может быть, он ее просто не сдерживал, стараясь привлечь внимание отца.

…Вертолет пошел на посадку. Яцинт вынырнул из воспоминаний. Шесть лет! Шесть лет прошло после того памятного разговора. Ни один альфа из почетного караула не вызвал трепета тела. Ни одного из варанов не захотелось потрепать по голове, позволяя прикрыть бок или спину. Молнии били в алтарь Таурха, мокрый песок вскипал, прорастали и разрушались фальгаровые арки, гром порождал быстро исчезающие мурашки. Каждый раз Яцинт ждал знамения – хлесткого прикосновения, ожога, дарующего брачную метку и власть над молниями. Нет, нет и еще раз нет.

Год назад он почти решился обратиться в брачное агентство. Не в сердцах, не сгоряча, как в девятнадцать лет, а с подсчетом возможных последствий, плюсов и минусов. Короткое исследование – не так уж много было в Эсанте свободных альф и омег – привело к неприятным выводам. Никто из клиентов агентства не закрепил связь. Ни один из новых альф не остался в триаде дольше, чем на пару течек. Партнеры объединялись и выживали чужака, не брезгуя физическим и магическим насилием. И даже не привлекались к ответственности по закону: виноват был омега, который привел новичка без благословения Таурха и Ашера. Особое внимание Яцинт уделил одиночкам, пытавшимся найти первого партнера, и убедился, что пары расходились через короткий срок после скандалов и необъяснимых несчастных случаев.

Позориться перед семьей и знакомыми не захотелось. Да, Яцинт не вызвал ни одной сухой грозы, не сотворил ни одной арки, не мог укрепить действующий тоннель. Да, иногда накатывало томление тела, но как накатывало, так и откатывало, пережить можно. Он не бездельничал, окончил университет, работал в научно-исследовательском отделе «Эснефти», изучая методы борьбы с красными муравьями, проникающими в Эсант из спонтанных арок. Обычная благопристойная жизнь – такая же, как у коллег-бет.