Мисс Чудо - Чейз Лоретта - Страница 21
- Предыдущая
- 21/68
- Следующая
Сердце Мирабель тоже билось как бешеное, но совсем по другой причине.
— Возможно, если бы вы не шли так близко следом за мной, мы бы не столкнулись друг с другом, — сказала она, надеясь, что не поддастся искушению сделать это еще разок.
— Справедливо замечено, — согласился он. — Мне тоже следовало внимательнее смотреть на дорогу. Но я, видите ли, был поглощен восхитительным видом.
Справа, слева и прямо перед ними «восхитительный вид» составляли деревья, известняковые скалы, жалкий кустарник и грязь. Единственным ярким пятном, оживляющим унылую картину, были заросли вечнозеленого кустарника.
— Чтобы полюбоваться этим видом, едва ли стоило подниматься сюда, — заметила она.
— Я рассматриваю его в другой перспективе, — сказал он. Теплая волна прокатилась по ее телу. Она поняла, что он имеет в виду. Два сезона, проведенные в Лондоне, не прошли для нее даром. Она научилась понимать намеки. Она сделала вид, что не понимает, но не смогла притвориться, будто это ее испугало. Слишком много времени прошло с тех пор, как привлекательный мужчина отпускал на ее счет неприличные замечания. Она успела забыть, как это приятно.
Внутренний голос предупреждал ее об опасности, но она вспомнила, как вчера вечером Алистер без труда обворожил всех присутствующих мужчин.
— Надо внимательнее смотреть под ноги, — произнесла она.
— Я постараюсь, мисс Олдридж, — пообещал он. Мирабель продолжила путь.
— Так как насчет вашего любовника? — начал он мгновение спустя.
Мирабель не имела ничего против легкого флирта. Она никогда не была жеманной. Но не могла позволить себе стать жертвой его обаяния. И уж конечно, не собиралась обсуждать с ним свои личные дела.
— Не могу поверить, что вы думаете, будто я предприняла все это для того лишь, чтобы быть рядом с каким-нибудь мужчиной, — сокрушенно промолвила она.
— Какая жалость. А я-то представил себе тайные свидания, возможно, даже на утесе, с которого открывается романтический вид на вересковые пустоши.
— Вы, конечно, вправе дать волю своему неуемному воображению, — повторила она его слова, которые он сказал ей покровительственным тоном несколько дней назад. — Я не собираюсь вас останавливать.
Он рассмеялся:
— Сдаюсь, мисс Олдридж.
Когда тропинка круто повернула за острый выступ, Мирабель почувствовала, как изменился воздух. Она взглянула вверх. Облака сгущались. Она остановилась. Но на этот раз он был наготове, и они не столкнулись.
Он остановился рядом с ней — строго говоря, ближе, чем допускали приличия, — и стоял, тяжело дыша — видимо, переводил дух после подъема.
Едва ли он привык лазить по горам, и нога у него, должно быть, болела.
— Думаю, погода может измениться скорее, чем вы предполагали, — проговорила она. — Нам, наверное, лучше повернуть назад.
Он окинул взглядом крутой склон.
— Пройдемте еще немного. Где этот ручей Брайар-Бук?
— Недалеко, — ответила она. — Но туда вообще нет никакой тропы, да и подъем значительно круче.
— Похоже на то, — согласился он. — Прошло очень много лет с тех пор, как я последний раз взбирался по скалистому склону. Интересно, смогу ли я сделать это теперь.
Мирабель следовало бы возразить, но мечтательный взгляд, который он бросил на скалы, остановил ее.
Сейчас его нельзя было назвать абсолютно здоровым, и это наверняка раздражало его, хотя он виду не подавал. Должно быть, непринужденная грация была результатом тяжелой работы над собой. И все же он не мог двигаться так же свободно и изящно, как до битвы при Ватерлоо.
Ей не хотелось, чтобы он огорчался по этому поводу. Едва ли кто-нибудь, глядя на него, мог счесть его увечным или слабым. Но даже у нее хватило деликатности не затрагивать столь болезненную тему, хотя он все равно не прислушался бы к ее словам.
И Мирабель согласилась продолжить путь. Он успешно преодолевал подъем и был так доволен, что она увела его дальше, чем предполагала.
Ему давно следовало понять, что хромота не мешает взбираться на скалы, подумал он и поделился с ней этой мыслью.
— Вспомните о крабах, — сказал он и стал взбираться боком, стремясь первым достичь вершины.
Мирабель рассмеялась, запрокинув назад голову. И в этот момент на лицо ей упали первые капли дождя, о чем она сообщила Алистеру.
Он не обратил на это внимания, продолжая взбираться на скалы с быстротой краба. Мгновение спустя небо потемнело, и начался ливень.
В следующее мгновение она увидела, как он поскользнулся, упал и покатился вниз, в ручей с каменистым дном. Когда она добралась до него, он лежал там, пугая своей неподвижностью.
В мгновение ока вокруг потемнело. Когда Алистер пришел в себя, он не понял, день это или ночь и где он находится.
С низко нависшего неба цвета каменноугольного дыма лил холодный косой дождь. Он закрыл глаза и попытался успокоиться. Не получилось.
Серьезно ли он ранен? Сколько дыр проделал в нем враг? Сколько времени пройдет, прежде чем силы начнут убывать?
Интересно, скоро ли вытечет из него жизнь? Не лучше ли это, чем ждать, пока тебя спасут и как-нибудь залатают, чтобы потом, искалеченному и неспособному двигаться умирать медленной смертью в течение нескольких лет?
Где-то рядом била артиллерия, в воздухе стоял дым. Он слышал крики раненых. Видел оружейный огонь. Дым сгустился. К нему на полном скаку приближается отряд кавалеристов.
Они промчались над ним. Он потерял сознание. Но не надолго. Вскоре он снова пришел в себя, почувствовав вонь и дым, и услышал предсмертные крики людей и животных.
И ощутил боль, которая словно бы заслонила собой эту мрачную картину.
Боль нарастала, отодвигая на второй план все остальное. Сначала она пульсировала, подобно ударам сердца, отступая и возвращаясь вновь, расползаясь спазмами по всему телу, пока не превратилась в мощную непрерывную барабанную дробь.
Сейчас в мире существовали только он и эта невыносимая боль.
— Мистер Карсинггон? Ночная музыка в виде фуги. Нет, что-то здесь не так.
Алистер встретился взглядом с голубыми глазами. Над глазами — огненный нимб. А на нем — старая шляпа с обвисшими полями. Над шляпой и позади нее было черное небо, сорок дней и сорок ночей извергающее потоки воды.
— Вы пришли в сознание, — услышал он голос. — Вы можете говорить? Можете сказать, где болит?
— Нигде, — ответил он.
Болело все. Нога была как в огне. В него стреляли? Конечно, нет. То было много лет назад. А это происходит теперь. Девушка. Рыженькая. Ах да, он вспомнил: мягкие шелковистые волосы цвета восхода солнца, глаза цвета сумерек, прелестная стройная талия. Когда это было? Почему он ее отпустил?
— Я знаю, что вам больно, — сказала она. — Скажите где? Я не осмеливаюсь перевернуть вас, пока не узнаю. Но я должна вас переместить. Не можете же вы лежать в ручье целый день. Прошу вас, скажите, где болит.
— Сейчас переведу дыхание и встану, — пробормотал он. Ему удалось поднять голову и ухватиться одной рукой за камень. Он положил голову на камень, как будто это была подушка. Дождь лил на его непокрытую голову. Куда запропастилась его шляпа? Надо найти шляпу. Через минуту он встанет и поищет ее.
— Джок! — крикнула она. — Джок!
Что это за Джок? Это не ее любовник. Она сказала, что у нее нет любовника. Ему не следовало спрашивать. И многое другое не следовало делать. Он вспомнил, что любовался тем, как покачиваются ее бедра, и чуть было вслух не выразил свое восхищение. Потому что они были одни. С ними не было никакого грума устрашающего вида. «Джок. Грум».
— Лошади, — сказал он. — Он не может бросить лошадей. Все снова погрузилось в туман. Крики людей вокруг него смешались с криками животных. Он чувствовал запах крови.
Человечьей или конской? Он почувствовал, что его сейчас вырвет и он опозорится.
— Вставай, болван, — пробормотал он. — Помоги своим товарищам!
Голос, который теперь немного дрожал, позвал Алистера из тумана.
- Предыдущая
- 21/68
- Следующая
