Тайна Муромской чащи (Волшебные каникулы - 1) - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/38
- Следующая
- Который тут Паша? - поинтересовался Калина Калиныч. Шустрик всмотрелся в незнакомцев и ответил:
- Его здесь нет.
Но стоило ему только произнести эту фразу, как из палатки вышел еще один лесоруб, в котором Шустрик признал своего старого знакомца, хотя на самом деле это был Саша.
-- Вот он, дедушка, вот он! - горячо зашептал Шустрик, указывая на Разбойникова-младшего.
Из-за пояса у Саши поблескивал новенький острооточенный топор. Шустрик, увидев топор, чуть было не выскочил из кустов, за которыми он хоронился вместе с Калиной Калинычем.
- Я же его в порошок стер! - плачущим голосом проговорил он на ухо деду. - От топора одно топорище осталось!
Калина Калиныч погладил внука по голове ладонью.
- Ну-ну, верю... Мы и этот топорик сотрем.
- А Пашу?
Калина Калиныч пожал плечами:
- Там видно будет. Сперва с человеком по-человечески поговорить нужно. Вдруг поймет...
- А не поймет?
- Тогда волшебство применим.
Тем временем Саша, пошептавшись о чем-то с товарищами, двинулся в глубь леса, в противоположную от лешаков сторону. Калина Калиныч пошлепал беззвучно губами, и через секунду и он, и Шустрик стали невидимыми. Пройдя метров двести от палаток, Саша наткнулся на то, что искал: прямо перед ним тянулись густые заросли орешника. Облюбовав подходящий для удилища прямой и тонкий ореховый ствол, Саша потянул из-за пояса топор. Но ударить он им не успел.
- А постой-ка, голубчик, - раздалось у него за спиной, - не руби с плеча...
Саша удивленно обернулся. В двух шагах от него стояли странно одетые, но довольно симпатичные, дед и мальчишка. "Не их ли недавно Пашка повстречал?" - подумал Разбойников-младший, опуская топор.
- Чего тебе, дедушка?
- Мне-то ничего не нужно, а вот вы зачем сюда пожаловали? Или не предупреждали вас в Апалихе не ходить, не ездить сюда? Что вы потеряли здесь?
Саша улыбнулся:
- Привык, дед, в лесу жить, в лаптях ходить? Теперь с этой привычкой прощайся!
- Что так?
- В городе жить будешь. Мы вашу Чащу срубим, а тут когда-нибудь город выстроят. - Саша похлопал ласково Шустрика по плечу и спросил его дружелюбно: - Хочешь, пацан, в городе жить?
Но Шустрик молчал и только завороженно смотрел на зажатый в могучих Сашиных руках топор. Поймав его взгляд, Саша спросил:
- Нравится топорик? Сам затачивал!
И Саша тюкнул топором по ореховому кусту. Готовое удилище упало к его ногам.
- Сабля, а не топор! - еще раз похвалился Разбойников-младший. - В две недели ваши дебри распластаем!
И он нагнулся за удилищем. Когда же Саша распрямился, то с удивлением обнаружил, что старик и мальчишка, появившиеся здесь три минуты назад неизвестно как и откуда, точно так же незаметно и быстро исчезли. Саша вспомнил рассказ брата, в который он, сказать правду, сначала мало поверил, и чуточку испугался.
- Ну и ну!.. - протянул он, бледнея, и стал быстро запихивать топор обратно за пояс.
Но вдруг, прямо на его глазах, топор покрылся ржавчиной и рассыпался в прах, а за поясом осталось торчать лишь гладкое блестящее топорище. Саша робко посмотрел по сторонам, никого не увидел и испугался еще больше.
- Мамонька... - прошептал он чуть слышно и кинулся прочь со всех ног, оставляя лежать на земле срубленное удилище, и маленькую красно-коричневую горстку ржавчины.
Глава шестнадцатая
После встреч с Калиной Калинычем и Шустриком братья Разбойниковы забились в палатку и наотрез отказались из нее выходить.
- Боюсь! - говорил Паша, когда добрый Егор Ведмедев пытался ласково выманить его из палатки.
- Страшно! - говорил Саша и забивался вглубь ненадежного жилища, когда сердитый Опилкин нетерпеливо звал братьев наружу.
Два дня и две ночи просидели они без дела, два долгих дня и две страшных бессонных ночи.
А вот Маришка, Митя и Иван Иванович Гвоздиков за это время успели благополучно достичь Муромской Чащи.
- Переночуем здесь, - сказал Иван Иванович, снимая с плеч надоевший рюкзак, - не станем пока углубляться в дебри.
- Здесь так здесь, - охотно согласился Митя, - давайте тогда шалаш строить.
И как ни хотелось Маришке шагать дальше, пришлось ей подчиниться большинству.
- Только чуть-чуть поспим, а на рассвете снова пойдем, - поставила она свое условие.
- А как же, конечно, пойдем. - Гвоздиков достал еду, разложил ее на газете. - Идти нужно - люди и Чаща пропасть могут!
Перекусив, друзья стали делать немудреный шалаш. Когда жилище было готово, Иван Иванович скомандовал:
- А теперь спать! Утром нас будут ждать великие дела!
Путешественники дружно улеглись на мягкие пахучие травы, которые они постелили себе вместо одеял и простыней. И то ли потому, что отшагали они немало километров, прежде чем добрались до Муромской Чащи, то ли потому, что от этих трав шел дурманящий запах, но наши друзья уснули мгновенно. И ночь, будто черная бесшумная птица, тихо и вмиг пролетела над ними.
Глава семнадцатая
Маришка проснулась первой от переполнявших ее беспокойных и противоречивых чувств. Сначала сквозь сон она почувствовала утреннюю прохладу, проникшую в их шалаш. Потом почувствовала голод. Но самым сильным чувством, заставлявшим Маришку встать и идти дальше, было чувство невыполненного долга.
- Вставай! - шептало оно в уши замерзшей и голодной девочки. - Вставай скорее!
- Сейчас, - пыталась Маришка успокоить это чувство, - сейчас встану. Только еще одну минуточку полежу и встану...
Но чувство невыполненного долга не оставляло ее в покое и на минуточку.
- Они приезжие! - шептало оно Маришке в ухо, имея в виду Гвоздикова и Митю. - Им Муромская Чаща не родная земля. А ты в этих краях родилась!
- Я не тут родилась, - отбрыкивалась Маришка, - я тут выросла только.
- Тем более понимать должна! - беспокойное чувство уже не шептало, а почти кричало во весь голос. - Родная земля тебя вырастила, а ты ей чем отплатишь? Тем, что проспишь ее?
- Ну, встаю, встаю... - пробурчала Маришка и через силу открыла глаза.
В шалаше было темно и холодно. Рядом с ней, сладко посапывая, лежал свернувшись калачиком Иван Иванович. Маришка пошарила сначала глазами, а потом и руками, пытаясь найти другой калачик - Митю, но его она нигде не обнаружила.
- Предыдущая
- 10/38
- Следующая
