Американская ржавчина - Майер Филипп - Страница 3

Тем временем хлынул дождь. Будет сыро и холодно. Плохое начало путешествия.

– Боже, – вздохнул Поу, когда дождь припустил во всю мощь, – у этой развалины даже крыши нет. Я должен был догадаться – с твоим-то счастьем…

– Здесь есть другие цеха, в лучшем состоянии, – заметил Айзек.

– Дождаться не могу, веди скорее.

Айзек обогнал его. Поу в дурном настроении, и непонятно, что с этим делать.

Луг они пересекли по оленьей тропе. За главным зданием фабрики стояло еще одно, поменьше, полускрытое деревьями, темное и мрачноватое. Или укромное, как посмотреть. Кирпичное, гораздо меньше главной постройки, размером с гараж скорее, окна заколочены, но крыша цела. Домишко почти весь зарос виноградом, но ко входу вела узкая тропинка. Дождь зарядил вовсю, и они кинулись бежать. Поу толкнул дверь плечом. Она послушно распахнулась.

Внутри было темно, но они сумели разглядеть бывшую ремонтную мастерскую, с дюжиной токарных и фрезерных станков. Металлическая платформа под несколько шлифовальных станков для заточки инструментов, но самих станков нет, да и у токарных сняты хомуты и блоки питания – все, что можно было унести. Везде разбросаны пустые бутылки из-под крепленого вина и еще больше пивных жестянок. В старой печи недавно разводили огонь.

– Господи Иисусе. Воняет, будто десяток бродяг откинули копыта здесь под полом.

– Да все нормально, – сказал Айзек. – Разведем огонь и обсушимся.

– Да ты только взгляни, это же “Ховард Джонсон” для ханыг. Запас дров и все такое.

– Добро пожаловать в мой мир.

– Умоляю, – фыркнул Поу. – Ты просто сраный турист, и все.

Не обращая на него внимания, Айзек присел на корточки у печки и принялся сооружать аккуратный костер – растопка, мелкие щепки, теперь нужно поискать подходящие палочки. Не самое удобное место для привала, но сойдет. Лучше, чем весь день брести в мокрой одежде. Вот это и означает – в дороге, когда ценишь простые вещи, – простая жизнь. Назад к природе. Если надоест, всегда можно купить билет на автобус. Но тогда не считается – ведь в этом случае можно купить и билет обратно. Малыша не напугаешь. Так больше увидишь по пути – сделать крюк в Техас, обсерватория Макдоналд, гора Дэвис, девятиметровый телескоп Хобби-Эберли. Представь только, как выглядят через него звезды – все равно что оказаться в космосе. Вторая лучшая вещь на свете, после профессии астронавта. Сверхбольшая Антенная Решетка, Нью-Мексико или Аризона, точно не вспомнить. Увидеть все. Не спешить, не тревожиться.

– Что-то ты чересчур развеселился, хорош уже, – сказал Поу.

– Ничего не могу с собой поделать. – Айзек нашел еще несколько деревяшек и вновь занялся костром, строгая ножом щепки на растопку.

– Ты чертову вечность копаешься, в курсе?

– Люблю разжигать костер с одной спички.

– Ага, к тому времени, как разгорится, уже стемнеет и пора будет уходить, потому как я не намерен ночевать здесь.

– Я дам тебе свой спальник.

– К дьяволу. Мы и так уже, наверное, подцепили туберкулез в этом дивном местечке.

– Все будет хорошо.

– Непутевый ты.

– И что ты будешь делать, когда я уйду?

– Думаю, буду бесконечно счастлив.

– Я серьезно.

– Забей. Если мне захочется, чтобы меня кто-то доставал, поговорю с матерью.

– Я сам поговорю с твоей матерью.

– А, ну да, ну да. Ты пожрать захватил?

– Орешки.

– С тебя станется.

– Дай зажигалку.

– Вот бы сейчас горячего “винни-пай” из “Винсента”. Господи, я был там однажды, фирменное…

– Зажигалку.

– Я бы заказал, но “Некстел” отключили мне телефон.

– Угу.

– Это была шутка, – сказал Поу.

– Очень смешно. Дай мне твою зажигалку.

Поу со вздохом протянул зажигалку. Айзек разжег огонь. Занялось быстро. Хороший получился костер. Он распахнул дверцу печки, сел напротив и удовлетворенно наблюдал результат своих трудов.

– Ты будешь улыбаться, даже когда этот сарай вспыхнет у нас над головой.

– Тому, кто повезет двух парней в больницу.

– Не уезжай, – сказал Поу.

– Не могу.

– Знаешь, думаю, ты правильный парень, Умник. Просто хотел сказать – на случай, если тебе важно мое мнение.

– Ты мог бы там поступить в любую футбольную команду. Там полно колледжей, это же как “Спасатели Малибу”.

– Вот только все, кого я знаю, живут здесь.

– Позвони тому тренеру из Нью-Йорка.

– Я рад за тебя. – Поу пожал плечами. – Ты справишься, как твоя сестра. И, как все богатеи, в конце концов женишься. Милый старикашка, будешь тусоваться в Сан-Франциско…

Они помолчали, оглядывая свое убежище. Поу встал, подобрал рваную картонную коробку, прилег на нее.

– Я все еще, слава богу, пьян, – зевнул он. Перекатился на спину, прикрыл глаза. – О господи, жизнь моя. Поверить не могу, что ты на это решился.

– Вагончик Айзек, так меня теперь зовут.

– Любимчик моряков.

– Принц бродяг.

Поу ухмыльнулся:

– Если это твой способ извиняться, то принято. – Он повернулся на бок, завернулся поплотнее в свою футбольную куртку. – Надо дать глазам отдохнуть минутку. Разбуди меня ровно в тот момент, как дождь кончится.

Айзек толкнул приятеля:

– Поднимайся давай.

– Отвали, дай покайфовать.

Айзек вернулся к огню. Тяга вроде нормальная – не загнуться бы от угарного газа. Толкнуть его еще разок. Не стоит. Пускай дремлет. Похоже, вырубился. И так каждый раз, стоит только посидеть тихонько. Не то что ты – редко засыпал не в своей постели. В таком месте и глаз бы не сомкнул. Хорошо бы и дальше идти вместе. Айзек рассматривал старые станки, стропила, через заколоченные окна пробивался блеклый серый свет. Поу не боится людей, вот в чем разница. Такая у него особенность. Физически не боится, и все. А посмотри на себя – уже переживаешь, волнуешься, как там старик. Ведь знаешь, что все с ним в порядке. И будет в порядке. У Ли богатый муж – они в любой момент могут нанять сиделку. Пока ты там жил, не было необходимости, но теперь, когда ты свалил, сиделка найдется. Ли купит себе свободу. Ты потратил пять лет, а она – пару дней каждое Рождество, они со стариком делают вид, что просто так сложилось, судьба. А ты опять – только подумать – оказался плохим мальчиком. Малыш превращается в вора, бросает своего отца, а сестра опять героиня и любимица.

Он попробовал расслабиться, не вышло. Малышу, похоже, нужна тройная доза прозака. Или что-нибудь покрепче. Вытащил деньги, пересчитал еще раз; казалось, что тут не четыре тысячи долларов, а какая-то громадная сумма. Дальше будет только сложнее, сейчас-то с тобой Поу, и вы все еще в родных краях. Думал, что все рассчитал, ага, твои тетрадки и школьные табели, все, что нужно, чтобы начать жизнь в Калифорнии. На бумаге все идеально, но сейчас выглядит просто смешно. Даже если старик не вызовет копов. Только гордость удерживает тебя здесь, в этом сарае.

В другом конце здания послышался шум, Поу сел, повертел головой. Дальнюю дверь они не заметили. Оттуда, громко топоча, появились трое мужиков в мокрой одежде, с рюкзаками. Двое высоких, один пониже ростом.

– Эй, это наше место, – сказал самый здоровый. Он был крупнее Поу, светловолосый и с густой бородой. Все трое пробрались между станками и остановились в нескольких шагах от печки.

Айзек поднялся, но Поу не двинулся с места.

– Это место ничье, – спокойно сказал он.

– Не-а, – протянул мужик. – Оно наше.

– Да мне пофиг, даже если вы на минутку выходили, – ответил Поу, разглядывая лужу, которая уже натекла с мокрой одежды гостей. – Но мы останемся тут.

– Мы можем уйти, – сказал Айзек. Он подумал о деньгах в кармане и отвел взгляд. Показалось, что светловолосый лесоруб хочет что-то добавить, но нет.

– Да хрен ли, – заговорил другой. – Хорошо хоть огонь есть. – И сбросил рюкзак.

Он был самым маленьким из компании и самым старым, лет за сорок, с недельной щетиной, тонким носом, таким кривым, будто его постоянно ломали и ни разу не дали срастись. Айзек вспомнил, как Поу однажды сдуру вздумал поиграть без шлема и ему крепко врезали и сломали нос, так он тут же его сам себе поправил, руками, прямо на поле.