Откровенные диалоги о штрафниках Великой Отечественной - Пыльцын Александр - Страница 7

Довольно сжатая характеристика боевых действий батальона при выполнении такой необычной задачи дана Командующим 3 Армии генералом Горбатовым, в которой особым пунктом отмечено, что «за период боевых действий батальон уничтожил до 200 солдат и офицеров противника, до 40 различных машин, мотоциклов – 8, бронемашин – 1, танков – 1. Взяты трофеи в исправном состоянии: 1 автомашина, 2 пулемёта, 2 миномёта, 2 автомата. Кроме того освобождены из-под конвоя 250 чел. гражданского населения, угоняемых немцами… Своими действиями батальон нарушил нормальную связь и подвоз боеприпасов к линии фронта, создал панику в тылу противника, чем всемерно способствовал успешному наступлению наших частей…».

Ведущий: А что это были за люди и формирования вообще? Насколько их действия отличались и в какие условия они были поставлены?

А.В. Пыльцын: Уже, наверное, всем известен приказ № 227 Сталина «Ни шагу назад», на основании которого были сформированы штрафные роты и штрафные батальоны. Штрафной батальон – офицерская воинская часть; туда попадали только и исключительно офицеры, которые каким-то образом серьёзно нарушили дисциплину. Сразу поясню: в штрафные батальоны не направлялись ни дезертиры, ни бандиты, ни воры в законе, ни тем более политические заключённые из категории «врагов народа». Рядовыми бойцами батальона были, как правило, боевые офицеры, которые либо не выполнили боевую задачу либо сдали населенные пункты – в военное время законы очень строгие. За что в мирное время можно было получить выговор, за то можно было получить штрафбат во время войны. Казалось бы, многие попадали в штрафбаты за незначительные проступки, но даже такого рода ошибки в войне могли быть очень большим нарушением. Поэтому наш батальон был только из офицеров, и весь этот 11-серийный фильм Володарского-Досталя про штрафбат, куда там всех направляли (солдат, сержантов, лагерников-уголовников), и даже командирами рот были «воры в законе», неверно отображает суть штрафбата. Ничего подобного не было и не могло быть. Командиром батальона во время Рогачевско-Жлобинской операции был подполковник Осипов Аркадий Александрович – грамотный офицер, окончивший курс Военной академии, имеющий боевой опыт финской и начала Отечественной войн. Поэтому ему удалось провести наш батальон через передний край немецкой обороны, как потом говорил генерал Горбатов: «Как канат сквозь игольное ушко».

Ведущий: Скажите, в составе этого батальона после Рогачевско-Жлобинской операции где еще вашему батальону удалось отличиться?

А.В. Пыльцын: Вы знаете, очень сложно ответить на этот вопрос, так как штрафным батальонам всегда ставилась очень сложная задача. В приказе Сталина № 227 говорилось о том, что штрафбат должен ставиться на наиболее трудные участки фронта с той целью, чтобы проштрафившиеся офицеры своей боевой деятельностью могли исправить свой грех, свои проступки и искупить свою вину перед родиной. Был у нас период, когда мы целый месяц стояли в обороне на юге Белоруссии, как раз на стыке северной части Украины и Южной Белоруссии, хотя оборона для штрафных подразделений – редкий вид боевых действий. Потом оттуда пошли в наступление на Брест.

Сделаю маленькое отступление. Штрафники сыграли немалую роль в освобождении Рогачева, потому что непосредственной прямой силой были 120-я гвардейская дивизия и другие войска 3-й армии. А наш батальон выполнял вспомогательную задачу в помощь частям, которые шли с фронта. Кстати говоря, в сам Рогачев наш батальон не входил, как и в случае взятия Гомеля. Это можно объяснить тем, что властям было не рекомендовано сообщать или в каком-то виде публиковать данные, что город освободил штрафной батальон. В нашем батальоне не побывал ни один корреспондент армейской газеты, не говоря уже о центральных, это было как бы «проклятое» место, если уж на то пошло. Никогда никто о нас не писал, и вот сейчас, когда поднимаются открытые публикации тех лет, нигде не найдется ни слова о штрафных батальонах. Поэтому я был немного удивлен, когда в Гомельском музее воинской славы не нашлось места даже командиру штрафного батальона Осипову, рогачёвцу по рождению и воспитанию, а в освобождении Рогачева и он сыграл немалую роль.

Также и в Бресте получилось. Брест мы не брали, мы его обошли, нам была поставлена задача – закрыть кольцо окружения и не выпустить немцев из этого кольца. Мы там почти 5 суток сражались; вы, скорее всего, читали не одну мою публикацию о том, как в день мы отбивали по 3, по 8 контратак немцев – это много. Мы подчас сдерживали практически беспрерывные атаки прорывавшихся сил противника. Ведь в Бресте было 4 дивизии, а мы – наш батальон и еще один полк 38 гвардейской стрелковой Лозовской дивизии, закрывали главный выход из кольца по дороге Брест – Варшава. Тем самым мы помогли войскам, идущим с фронта, освободить Брест и пленить оставшихся немцев.

История батальона очень богата, ведь он начал свой путь от Сталинграда и дошел до Берлина. Всего 2 офицерских штрафных батальона во всех Вооруженных Силах Советского Союза за время войны – наш и ещё 9 батальон Первого Украинского фронта, который формировался сразу после приказа № 227, – закончили свое существование только после Победы. Все остальные штрафные батальоны существовали полгода, год, максимально полтора года. А мы – фактически от Сталинграда до Берлина, все время от приказа «Ни шагу назад» до Победы.

Ведущий: Такой вопрос: боевые награды есть у вас? Помните, за что их получили?

А.В. Пыльцын: У кого? У меня? Вот они все, видите (показывает орденские планки на кителе).

Ведущий: Вы можете сказать, какая из них самая важная?

А.В. Пыльцын: Меня иногда ребятишки в школах спрашивают: «Какая у вас самая памятная награда?» А они все памятные. Потому что офицерам переднего края, награды зря не давались. А тем более в наших штрафных батальонах не было принято щедро награждать, даже командиров. Было принято так: если наградили полвзвода, значит, командир хороший – у него полвзвода героев оказалось, и командира награждали достойно. А у нас как? Награждали штрафников – только особо отличившихся. Потому что они отмывали позорное пятно перед родиной, искупали вину своим подвигом, возвращаясь в офицерский строй. Это была самая главная награда для него. А если он совершил подвиг значительнее, то можно и наградить. Главными наградами были медали «За отвагу», «За боевые заслуги», иногда ордена «Славы 3 степени». Правда, солдатский орден «Славы» не особенно любили штрафники: наградили орденом «Славы», восстановили в воинском звании майора или подполковника, а то и полковника, получил свои погоны, орден, прежние ордена, если были у него, вернулся в свою часть с новым орденом. А почему у него солдатский орден «Славы», наверняка в штрафниках рядовым побывал. Так что этот орден не был особо почитаемым, потому что выдавал офицера, был штрафником, а люди не хотели это открывать, потому что считали это пятном в своей боевой биографии.

За Рогачев я получил орден «Красной Звезды», за Брест – медаль «За отвагу», которую мы считали высокой наградой, хотя это и медаль, но это отважная медаль. Сам подбил танк, за него положен был по статусу Орден Отечественной войны, я его и получил. За Берлинскую операцию я получил, считаю, самый старший орден Боевого Красного Знамени, самый первый орден советской власти, первый орден Красной Армии.

Ведущий: Вот скажите, столько боев, о каждом мы сейчас не сможем поговорить, но вот когда у современного молодого человека спрашиваешь: «Чего ты боишься?», называют какие-то вещи, потому что многие не видели настоящего страха, страха военного. Был у Вас момент познать, что такое страх на войне?

А.В. Пыльцын: Я в своих книгах очень подробно коснулся этого момента. Людей с нормальной психикой, но без страха, я считаю, не бывает, это естественное чувство человека, но самое главное в человеке – уметь преодолеть этот страх. И вот когда мы были ещё под Жлобином, а я только прибыл на фронт в свой штрафбат, мне надо было пробежать из окопов до штаба батальона, куда меня вызвали. Когда я выскочил из окопа и побежал, в это время начался артиллери-йский немецкий налет, и я в открытом поле лег и ждал: не прилетит ли снаряд в меня. И вот так мне надоело, вокруг взрывы, меня не трогают… Думаю, скорее бы снаряд попал в меня, пусть разорвет на части, и на этом конец. А потом подумал: чего же я жду, какая разница, убьёт лежачего или бегущего. Преодолев чувство страха быть убитым, вскочил и побежал, несмотря на эти разрывы. И как только я побежал, артналет прекратился. То есть я сумел преодолеть этот страх перед снарядами немецкими.