Отреченные гимны - Евсеев Борис Тимофеевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/67
- Следующая
- Почему, спросишь, этим занялось наше министерство? Почему не Минздрав? Не Академия Наук? Ну, во-первых, у них тоже сходные разработки ведутся: жесткое излучение, мягкое излучение, иноматерия, антивещество, пси-лучи, теперь и клонирование бочком подключили. Даже флогистоном, огнем алхимическим, занялись, даже ихор - "кровь божественную" - изучать стали! Время такое! Но это все - вокруг да около. Кишка, кишка у них тонка! И никто, заметь, пока науку с подлинно божественным скрещивать не торопится! Одна мистика, один оккультизм да магизм! А где же фундаментальные религии? Где, брат, православие? Где восточные отцы церкви, от Василия Нового и Григория Богослова до Иоанна Дамаскина и Игнатия Брянчанинова? Вот мы и подсуетились и почитали их. Мало того: уже кой-чего и проверили! Вот он где, прорыв, Вася! Мировой! А Академия и ее совки-материалисты вкупе с Минздравом только предупредить могут: осознанное обладание душой опасно для вашего ума! Оно и правда, опасно! И недруги тут как тут. Ну да хрен с ними! Темка-то, темка какая! И как взята! Весь свет урезонить и на место поставить можно. Вы без души? Без научно обоснованного Бога? Ну так гуляйте себе в болото, в низменностях, аки гады ползучие извивайтесь! Вы цивилизованные? Ну это хрен! На весах вечности цивилизация и прогресс ничто. А вот душа у вас где? Где перемычка волшебно-вечная меж духом и материей? Извольте представить, взвесить ее извольте! Нету? Потеряли? Не сохранили за века прогресса? А вот в Африке, в лесу, пигмеи, душу на карнавалах цивилизации не прогулявшие, обретаются! Стало быть, все блага земные и небесные им, не прогулявшим! А вам, запроданцам и поганцам, за комфорт душу отдавшим, - геенна огненная! А, боевичок? А, утопийка? Чуешь, сынку, чем пахнет? Вот она, миссия наша - душе-спасительная! Ну миссия миссией, а пока только благодаря полной "бесперспективности" да отделенности от Минобороны мы наших американских друзей за нос и водим. Не знают они о наших делах толком! И немцы с французами тоже! Знают: какая-то смесь науки с небом в России произошла! А дальше... Дальше незачем им соваться. Ну да ты человек грамотный, сам во всем разберешься, тем более, что не веки вечные я тебя на операторской должности держать буду. Не для того подбирал! Нам "глазок" твой для другого сгодится. Вот пройдешь псюхе-комиссию - и вперед! Ты ведь живой у нас? Скажи - живой? И с душой ведь?
Огромный генерал нагло-весело ухмылялся, но в душу нелепинскую во время таких разговоров лез неостановимо, лез настырно. Да и смех генеральский вскоре пропадал, глаза наливались оловом, свинцом, Бог знает еще чем - твердым, тяжким.
Не во всё сказанное генералом-химиком Нелепин верил.
"Не то, - вел он свое, - не так! Блеф какой-то! Блеф и бред! Не так душа ищется, не так, скорей всего, и засекается! А здесь просто порнуху снимают, необычную, сверхординарную, но все ж таки порнуху. Потом ее продают, ну и попутно биохимические данные исследуют и тоже продают кому-то. А пленку с расстрелом - для шантажа держат. Да и зачем душу засекать? Зачем вообще трогать? Ну есть она себе и есть! А нет - так нет! после этих слов Нелепин обычно осекался: останавливался. - А сам-то ты всю жизнь не одного ли только подтвержденья существованию души искал? Не на науку ли втайне уповал? Зачем задумывался над странными случаями, да вместо того, чтобы сыто ухмыляться, чуть не плакал? Не оторвавшуюся ли когда-то (может, как раз во время рождения или во время зачатия) часть души своей отыскивать в Москве рвался?"
В подворотне было теплей, чем на улице. К тому же темень приятно обволакивала, успокаивала натруженные глаза.
Тут шевельнулся Чурлов.
- Может, он у пивного ларька? - заныл Сергей Заремович. - Я сейчас, сейчас!
Спутник Нелепина вмиг в темени и растворился. Однако через минуту-другую Сергей Заремович вернулся с покупцом. Томно сияя, подвел он его к Нелепину.
Деньги Чурлов любил чутко и строго. И никаких с ними обманов, никаких шуток не допустил бы. Калякали, что даже пот "всыхался" обратно в поры кожи его, когда принимал Чурлов очередную грязно-серую бумажку.
Пришедший с Чурловым был урод. Он знал это и, знакомясь, упреждая естественную реакцию гадливости и страха, представлялся так:
- Агавин. Урод. Таким меня сделали... - здесь в зависимости от времени года и политической погоды, следовали сочетания: "мама и социализм", "реформы и Россия", "блуд и похоть", "газеты и журналистика". Чтобы собеседник мог рассмотреть его получше, Урод поворачивался спиной, подкидывал пиджак или плащ, выпячивал обширное гузно и только затем уж приближал, словно для поцелуя, свое лицо.
А ведь приятней было смотреть на гнилой пенек с зазубринами, чем на лицо и на тело Урода! Глубокие морщины, рассекавшие щеки и лоб, удивляли чернотой, причем было видно: это не грязь застряла в морщинах, нет! На бледном лице Урода черные морщины - словно какой-то сверхчуткий орган осязания - постоянно шевелились, подрагивали. Широко раскинутые в стороны, отпрыгнувшие почти на виски глаза - свирепые, как у хорька, и несимметричные - светились тонким сладострастием. Короткий нос с вывернутыми наружу ноздрями казался мертвым и распухшим. Кремезное тело с корявыми и неожиданно длинными при коротком торсе дрючками рук, с вывернутыми пеньками ног все время повертывалось, покручивалось. Хороши были у Агавина только волосы, предмет его особенной, болезненной гордости: без единой седой волосинки, черные, завивающиеся на висках, а на лоб спадавшие двумя раскинутыми врозь ласточкиными хвостами.
Агавин и сегодня не изменил себе. Тяжко подволокшись к Нелепину, представился мрачновато:
- Агавин, Урод. Идем в редакцию. Чего тут говно нюхать!
Редакция удивила Нелепина пустотой и неприятной хлорной чистотой, словно замывали блевотину или геморроидальную кровь. К тому же к каждой двери пришпилено было по мильтону.
- Было тут у нас. Было. - Агавин оглядел значительно нескончаемый коридор.
В комнате своей, не снимая плаща, не предлагая вошедшим сесть, он шумно, со свистом, словно сожалея о чем-то потерянном, втянул в себя воздух, прорычал:
- Принес?
- Да я, Сем, и не взял ничего сегодня! Вот человека привел хорошего. Может, у него на днях что отыщется. Познакомься: Ва...
- Ты - принес! - раздул и вновь сжал диафрагму Агавин. - Давай. Брехать у себя будешь. Пес.
- Ну вот, ну опять... Да ты б хоть постороннего постеснялся! Ну хорошо, хорошо... Что с тобой, грубияном, делать? - Чурлов попытался улыбнуться, но улыбки не вышло: почувствовав это и тут же расстроившись, он захлюпал: - Пленочка-то у нас высшей категории, он сам и снимал. Профессионал! Вдвойне заплатить надо бы!
Чурлов нехотя полез в сумку за кассетами, Агавин стал доставать из стола серо-землистые и близко никакой зеленью в вечернем освещении не отдающие доллары.
- Три, три! - зачастил вымокший враз не только меж пальцами и в подмышках, а мокрый весь (в паху, меж лопаток, вокруг поясницы) Чурлов. Три цены! - Сергей Заремович подбежал к столу, выхватил из пачечки два полтинника, остальные, шипя и клокоча, сунул в карман нелепинского пиджака.
"Что нужно делать в таких случаях? Черт... Не сообразишь сразу... Выкинуть? В морду?" - взвились вдруг в нелепинском мозгу острые водные смерчи. Но тут же чувствительный Чурлов, схватив его за руку, тошно завизжал:
- Нет... Никогда! Или я сейчас же, здесь же - вниз из окна! А вам отвечать! Берите, берите и кончим! Вы думаете, может, - понизил он до магнитофонного шипенья голос, - мы с вами тут душу продаем? Ну, глупо же! Ну, смешно! Душа давно с пленочки стерта! Да и увидеть ее можно только на спецаппаратуре! Один секс... один голый секс остался!
- Так, - прервал белькотание Чурлова вставший из-за стола Агавин. Продано. - Он медленно наставил стволом на Чурлова, а затем и на Нелепина указательный палец. - Угощаете? Тогда везите. Машина - ваша. Телки - мои...
Где-то за Китай-городом, за Солянкой, в переулках, в которых Нелепин никогда не был, закинув несколько немыслимых петель, остановились. Со злобным грохотом захлопнул Урод двери машины.
- Предыдущая
- 9/67
- Следующая
