Обсидиановый храм (ЛП) - Чайлд Линкольн - Страница 7

— Гандер, говорит Ноябрь-Три-Девять-Семь-Браво, высота четыре тысячи пятьсот футов, прошу разрешения на посадку, — отчеканил он.

Послышался треск статических помех.

— Три-Девять-Семь-Браво, говорит диспетчер 4-4-5-2. Следуйте на ВПП-3. Держите связь через наземный пункт наблюдения номер девять.

— Принято следовать на ВПП-3, Три-Девять-Семь-Браво, — ответил Боуман и отключил микрофон. Как только он вернул его на место, рука Проктора молниеносно вылетела вперед и схватила радио; далее он отошел от пилотов, чтобы они не смогли помешать ему, и нажал кнопку «ПЕРЕДАЧА».

— Авиадиспетчерская Служба Гандера, — обратился он, — «LJ45», повторяю «Лирджет-45», бортовой номер «ЛН303П», садится на взлетно-посадочную полосу три. Задержите этот самолет на рулежной дорожке.

Несколько секунд на том конце провода царило молчание.

— Авиадиспетчер Гандера, — послышался, наконец, голос. — Повторите запрос.

— Задержите «Лирджет-45», бортовой номер «ЛН303П», — повторил Проктор. — Не позволяйте пассажирам покинуть салон, на борту заложник.

Боуман и Крисп в это время отстегивали ремни безопасности.

— С кем я говорю? — строго спросил диспетчер. — Эта частота не предназначена для служб охраны и правопорядка.

— Повторяю: на борту того самолета заложник. Сообщите об этом властям.

— Любой подобный запрос должен быть подан на частоте служб охраны и правопорядка. Три-Девять-Семь-Браво, как поняли?

Боуман возник перед Проктором, и лицо его подернулось тенью суровости. Не говоря ни слова, он протянул руку, тем самым требуя вернуть радио.

Проктор хотел передать сообщение снова, но, даже не произнеся ни слова, он понял, что его маневр уже потерпел неудачу. Как и следовало ожидать, на пути погони встала канадская бюрократия.

— Отдайте мне радио, — произнес Боуман приказным тоном.

Одновременно с пилотом из динамиков донесся новый треск помех:

— Три-Девять-Семь-Браво, как поняли?

— Вы добьетесь лишь того, что задержат этот самолет, — процедил сквозь зубы Боуман, — а не тот, который вы преследуете. Из-за вас нас всех будут допрашивать.

Проктор застыл в нерешительности. Его взгляд перебегал от пилота к своей дорожной сумке, оставленной на пассажирском сидении, и обратно.

— И что вы собираетесь сделать? Застрелите нас? — спросил Боуман. — Это ничем вам не поможет, без нас вы разобьетесь на этом самолете. А теперь: отдайте мне радио.

Не говоря ни слова, Проктор повиновался.

Боуман быстро поднес радио к губам.

— Говорит Три-Девять-Семь-Браво. Игнорируйте последнее сообщение. Пассажир пробрался в кабину пилотов.

Голос авиадиспетчера ответил:

— Принято. Вам потребуется помощь при посадке?

Боуман пристально смотрел на Проктора, когда вновь заговорил:

— Нет. Не потребуется. Пассажир просто немного... выпил. Его уже вернули на место. Ситуация урегулирована, и кабина пилотов в безопасности — Боуман так и не отвел взгляд от Проктора. Наконец, он вернул радио на место и снова занял пилотское кресло. — Этот разговор стоил вам сорок тысяч долларов, приятель, — хмыкнул он, — иначе мы сдадим вас копам за эту выходку.

Проктор с вызовом взглянул на пилота, но затем отвернулся и направился обратно на свое место. Он сделал все, что мог, но последний маневр явно вышел ему боком. Его сообщение не приняли всерьез. Он не был ни полицейским, ни федеральным агентом, поэтому не мог заставить власти действовать — особенно если речь шла о властях другой страны. Лишь теперь он осознал, насколько глупо выглядела его попытка со стороны. Придется иметь дело с Диогеном самому — там, на твердой земле.

Проктор знал, что способен с ним справиться. Он и так зашел уже слишком далеко. Гандер был самым восточным крупным аэропортом на североамериканском континенте и располагался на самом берегу Атлантики. Теперь оставалось понять, действительно ли Ньюфаундленд был конечным пунктом назначения Диогена? Или он всего лишь являлся местом пересадки? По большей части, Проктор склонялся к первому варианту. Это было идеальное место, чтобы залечь на дно — на краю земли в окружении обширных и пустынных земель. Ограниченная дальность полета «LJ45» делала трансатлантический перелет на нем весьма опасным, и лежащим почти за гранью возможного.

Проктор знал, что предпримет, как только окажется на земле. Он сделает то, что умеет лучше всего — начнет выслеживать свою добычу. Это может занять некоторое время, но теперь Диогену некуда бежать, и у него больше не получится застать своего преследователя врасплох. Нет, Проктор знал, что бросит все силы на эту погоню. Положение Диогена осложнялось еще и тем, что его заложница — человек непростой и очень опасный. Нет, погоня, определенно, не должна занять слишком много времени — вопрос состоял лишь в том, как она будет разворачиваться дальше.

Разумеется, Проктор понимал, что у него нет весомых доказательств того, что Диоген и Констанс находятся на борту того «Лирджета», кроме слов свидетеля из лётной школы в Тетерборо. Однако отсутствие альтернативных путей отступления, и чартер, изменивший пункт назначения прямо в воздухе — все это указывало на Диогена, если верить тому, что Проктор о нем знал, а знал он немало. Кроме того... других зацепок у него не было.

Подобные мысли занимали Проктора, пока самолет снижался над взлетно-посадочной полосой номер три аэропорта Гандера. Из окна он наблюдал, как мрачные серо-зелёные поля уступают место широкой полосе асфальта. Как только шасси коснулись покрытия, раздался пронзительный короткий визг, за которым последовал рев двигателей самолета, работающих в реверсном режиме. В то время как пилоты замедляли ход самолета, продвигаясь по взлетно-посадочной полосе, Проктор прильнул к окну, пытаясь обнаружить «Лирджет» на одной из рулежных дорожек. Его нигде не было видно.

Но затем он кое-что увидел. Прямо на другом конце асфальтовых дорожек, пересекающих взлетно-посадочную полосу, по которой двигался его самолет, Проктор заметил две небольшие фигурки, вышедшие из ангара и направившиеся к припаркованному джету: судя по внешнему виду, это был «Бомбардир Челленджер»[21]. На нем запросто можно было пересечь океан, и преследовать его на нынешнем самолете Проктор был не в состоянии.

Первой шла молодая женщина с темными короткими волосами в оливковом пальто. Голова ее была опущена. Констанс. Сразу позади нее, держа одну руку на ее плече, а другую прижимая к спине, шел мужчина. Он повернулся, посмотрел по сторонам... и даже на расстоянии Проктор безошибочно узнал эту высокую тонкокостную фигуру, аккуратно постриженную бородку и рыжие волосы Диогена.

Констанс шла странно, неохотно: ее словно подталкивали. Без сомнения, в спину ей упирался ствол пистолета.

По телу Проктора пробежала волна адреналина. Он отвернулся от окна. Его самолет все еще находился в процессе торможения — пройдет несколько невыносимо долгих минут, прежде чем откроются аварийные выходы.

Проктор снова повернулся к окну. Теперь две фигуры поднимались по трапу, направляясь в пассажирский отсек «Бомбардира». В последний момент, когда Констанс уже исчезала внутри темного салона самолета, Проктор заметил, что она начала сопротивляться. Он увидел, как Диоген быстрым, молниеносным движением сунул руку в карман своего пальто, извлек оттуда небольшой холщовый мешок, и накинул его на голову Констанс… а дальше они оба исчезли в салоне, за закрывшейся дверью.

К моменту, когда его самолет остановился, Проктор знал, что «Бомбардир» уже взлетел.

Часть времени полета из Тетерборо Проктор использовал, чтобы изучить территорию аэропорта Гандера и сам город. В 1940-х годах Международный аэропорт Гандера был важнейшим пунктом дозаправки для рейсов, следовавших до Британских островов и на более дальние расстояния. Однако теперь современные самолеты обладали куда большей дальностью полетов, и эта его роль стала более не актуальна. В настоящее время аэропорт Гандера часто использовался для аварийной посадки: трансатлантические самолеты, на борту которых происходили какие-либо технические неполадки, либо кому-то из пассажиров требовалась медицинская помощь, запрашивали посадку в Гандере. 11 сентября, когда воздушное пространство США после падения Башен-Близнецов было закрыто, Гандер сыграл важную роль в операции «Желтая Лента»[22] — в тот день ему пришлось принять более трех дюжин перенаправленных рейсов. Но, если не брать в расчет этот случай, аэропорт Гандера был тихим и спокойным местом — разве что иногда здесь проводились военные операции, и через него иногда осуществлялась срочная доставка грузов в Исландию. Близлежащий город был блеклым, промозглым и унылым: открытый всем ветрам и лишенный растительности; ко всему прочему, над ним почти всегда нависало серое небо, щедро сыпавшее снег.