ЗОЛОТНЯ-ОГОНЬ (ДОПОЛНЕНИЕ К КНИГЕ II) - Дональдсон Стивен Ридер - Страница 5

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая

Но все же горевал вместе с Шетрой и питал уважение к Гириму. Он в угрюмом молчании осуждал Неверящего. И возвращение ранихинов, семнадцати из великих лошадей, со звездами во лбах, их странная бескорыстная верность, когда, грохоча своими копытами, они явились к нему по первому его зову – эта гордость и красота отзывались гимном в его сердце. Он был харучаем и Стражем Крови. И их Клятва – лишнее доказательство тому, как могут быть чутки и отзывчивы эти люди с гор.

И вот сейчас он получал особое наслаждение, когда Брабха нес его вниз, с подножия холмов на нижние равнины через ухоженные пахотные угодья, что протянулись на многие лиги вокруг по всем восточным склонам. Там он и его спутники стали встречать по сторонам крохотные деревушки – небольшие сгрудившиеся подкаменья и случайные настволья, что расположились в баньяновых деревьях, густо усеивавших эту часть равнин, дома фермеров и ремесленников, которые, несмотря на их заметное участие в жизни Ревлстона, предпочитали не селиться там, где было уж слишком многолюдно. В тусклой предрассветной мгле всадники попридержали своих лошадей, перейдя на более осторожную рысь, чтобы не нанести вреда зазевавшемуся хмельному фермеру или неосторожным ребятишкам. Но когда солнце взошло и воссияло, ранихины приветствовали его радостным ржанием, как если бы они приветствовали старого доброго друга, и вновь прибавили ходу.

Свежим погожим днем сельская местность светилась в ярких солнечных лучах, казалась озаренной радостью и довольствием, предавшей забвению маячившую кровавую угрозу. Налитые колосья пшеницы рябью струились по сторонам, золотистой пеленой покрывая некоторые из полей, а на других уже благоухало сметенное в высокие скирды ароматное сено. В воздухе пахло первым морозцем, а холодный по-осеннему колкий ветерок доносил до них запахи урожая. Навстречу солнечному утру несся веселый птичий гвалт.

Пахотные земли, казалось, в презрении своем бросали открытый вызов тому призрачному фантому, что охотился на них, рыща повсюду. Но Корик знавал и другое: он видел беспомощную, плачущую землю: залитую кровью и стонущую в огне и под ногами всякой нечисти. Но Корик не мог забыть, и никогда не сможет, ту доводящую до щемящей боли в сердце красоту, что отчасти и привела харучаев к Клятве. Так завораживала и очаровывала эта красота, что не способен выразить ее ни один язык, кроме ее собственного. Он понял, что переполняло Лорда Гирима, когда тот запрокинул голову и запел, радостно восклицая:

Песня обладала той странной удивительной силой, что будоражила в ее слушателе желание присоединиться к пению, и Лорд Гирим истинно наслаждался этим. Но Шетра не улыбалась и не пела. Она восседала на своем ранихине, суровая и непреклонная, как будто война уже опустила свои тяжелые ручища на ее острые плечи. Корик чувствовал это. Он ехал между ними, всепонимающий и безмолвный.

Так спешили вперед через утро великие ранихины, пока не остались позади почти все поля и селения, и дорога уже не была столь безукоризненно ровной. Лорд Гирим поочередно то пел, то разговаривал, словно природа и земля вокруг него были его зачарованными слушателями. Но Лорд Шетра и Стражи Крови по-прежнему хранили молчание.

Немного позже, когда дело шло к полудню, они остановились рядом с ручьем, чтобы Лорды смогли отдохнуть, а ранихины – пощипать травки. Гирим неуклюже сполз со спины своего коня на землю, подтвердив этим росшее в Корике подозрение: хотя Лорд был свободно избран ранихином, он был необычайно слабым наездником. Даже человек, впервые оказавшийся верхом на ранихине, мог чувствовать себя в полной безопасности, если, конечно, не побоится доверить себя на попечение мудрого исполина с равнин Ра. Но Лорд Гирим не был новичком в верховой езде, он отнюдь не впервые сидел на лошади. Однако он всю дорогу держался верхом на ранихине как-то странно, резко и беспорядочно размахивая в воздухе руками и судорожно подергиваясь, как если бы он то и дело терял равновесие и был готов свалиться вниз на землю. То, как он спускался с лошади, было полбеды. Корик подумал о предстоящем им долгом и тяжелом пути и внутренне содрогнулся, не ведая, как перенесет такую дорогу Лорд Гирим. – Он всегда так держался на коне, – ответил Сил. – У него не получается удерживать равновесие. Это чуть не помешало ему при избрании Лордом.

– Однако ранихин избрал его, – озадаченно проговорил Корик.

– И эти великие лошади никогда не ошибаются, здесь не стоит сомневаться.

– Да, – еще через мгновение ответил Корик. – И его ранихину известно об опасности.

Корика не покидало беспокойство. Интересно, известно ли Высокому Лорду о том, что за наездник из Гирима? Если да, то почему она избрала его? Однако подобные вопросы не должны были касаться Корика, и он отмел их, повторив вслух слова Клятвы. Миссия сама разрешит его сомнения и покажет, на что способен избранный Лорд.

Гирим и сам сознавал свою беспомощность. Он, прихрамывая, печально побрел прочь от ранихина и опустился на живот, чтобы испить воды из ручья.

Он пил долго и жадно, а затем, перевернувшись на спину, выпустил изо рта фонтанчик воды прямо на траву и тяжело вздохнул.

– Именем Семи! Еще только полдень? Половина первого дня? Друг Корик, долог ли наш путь до Прибрежья?

Корик пожал плечами.

– Думаю, доберемся туда дней за двадцать, если не задержимся в дороге.

– Двадцать?.. Мелекурион! Тогда будем молиться, чтобы ничто нас не задержало. Двадцать дней… – Он с трудом сел. – Эти двадцать дней успеют по меньшей мере восемнадцать раз свести меня в могилу.

– Тогда, – печально заметила Шетра, – мы будем единственными людьми, что слышали, как жалуется мертвец.

На это Лорд Гирим вновь плюхнулся на траву и весело рассмеялся.

Когда его радость поутихла, он взглянул на Шетру и попытался было с деланной легкостью вскочить на ноги, как если бы он не чувствовал боли и усталости. Но у него ничего из этого не вышло: судорога боли исказила его лицо, и он снова зашелся смехом, словно его собственные притязания были самым невинным развлечением, какое только можно себе вообразить. Так, все еще фыркая от смеха, он прихрамывая отправился к ближайшему кусту алианты, поел голубовато-зеленых ягод, смакуя их бодрящий немного резковатый аромат, и вскоре почувствовал, что уже сыт. Добросовестно соблюдая обычаи Страны, он неспешно разбросал вокруг себя зерна, из которых поднимутся новые кусты драгоценных ягод. Затем Гирим с особым торжественным выражением высказал свою готовность отправиться дальше в путь. В считанные мгновения вся компания уже сидела верхом на лошадях, и легким галопом они вновь двинулись на восток.

Дорога их по-прежнему пролегла по сельской местности, однако земля была здесь уже не столь благодатна, как до этого, и оказывала радушный прием только тем, кто знал как беречь и умело ухаживать за ней. Лишь несколько поселян встретились им по пути. К вечеру они уже миновали границу непосредственного влияния Ревлстона, и до того как сумерки сгустились в темноту оставили далеко позади себя последнее человеческое жилье, что могло им повстречаться на дороге, ведущей к Зломрачному Лесу.

Однако они не остановились на ночлег, хотя Лорд Гирим с неподдельным томлением в голосе робко испросил о такой возможности. Но Корик удерживал всю компанию верхом, не смотря на охи и стоны Гирима. Они продолжали мчаться через ночь, доверяя ранихинам самим находить их путь. Уж близился час восхода луны, когда Лорд Шетра негромко произнесла:

• Предыдущая
• 5/11
• Следующая