Есть ли сердца у призраков (СИ) - "Missandea" - Страница 51

Осториан вся скорчилась, уткнувшись носом в почти насквозь мокрую ткань его рубашки.

― Читай.

― И я знаю, что ты любишь другого. Того человека, которого я видел с тобой на дороге. Он смотрел на тебя так, как смотрю я, и это тот самый взгляд.

Тот самый.

Да.

Это правда, Эрик Крэнфорд.

Спасибо тебе.

― Позаботься о Роббе, он ещё совсем ребёнок. Объясни ему, как умеешь только ты, что я в порядке. Будь счастлива, Ариана. Я люблю тебя.

Она молчала. Он ― тоже. Что здесь можно сказать?..

Перед смертью, а особенно чужой, человек всегда безоружен.

Они сидели так с полчаса. Может, больше. Ему начало казаться, что она засыпает, выплакав все слёзы. Возможно, так и было. Нужно пойти к королеве, уложить Осториан в кровать ― он знал, но отчаянно не хотелось отпускать от себя затихшее, несчастное до глубины души существо. Королева пришла сама, и лишь слегка, совсем чуть-чуть припухшие глаза ― незаметно для обычных людей, но он-то видел ― выдавали её привязанность к Крэнфорду.

― Ариана, идём. Время за полночь, нужно поспать, ― почти спокойно сказала она, и Осториан подняла голову с его плеча.

Что это за пустота?

― Я приказала постелить в гостевых комнатах, они ближе к большому залу. Ляжешь с сёстрами, хорошо? Так теплее и безопаснее. Д’Эрден-Ройс, Вы тоже ложитесь с остальными.

Ариана только устало, разбито кивнула и, поднявшись, направилась за матерью.

Он всё хотел, чтобы она обернулась.

Она ушла.

Он просидел на роскошном диване ещё минут десять, глядя в стену. Не думая вообще ни о чём. Потом поднялся, пошёл в указанную королевой комнату: там уже были Эдмунд, Рейнар и Рональд. Легли спать молча. Не было сил ни на что вообще.

Лёжа на каких-то тюфяках на полу, он смотрел в потолок.

Вой в груди.

И почему ему так больно?

«За неё больно, за неё, Д’Эрден-Ройс» ― услужливо орёт подсознание так, что раскалывается голова.

Вой в груди.

Завтра будет лучше.

Он встретил рассвет у окна. Из замка выйти не дали: Огестенс, который, наверное, не спал вообще, заявил, глядя с презрением, что это опасно.

Гари не было, и огня — тоже. Город потух, и только кое-где взвивался причудливыми узорами в светлое небо дымок.

― Пахнет весной, ― раздался голос сзади, и Эдмунд подошёл к окну. ― Ты ведь ещё не виделся с Винсом, да?

Ричард только кивнул.

― Я тебя помню, ― усмехнулся принц. ― Ты всё защищал Ариану, когда мы с Эйроном её снегом закидывали. Правда сможешь позаботиться о ней? ― вдруг серьёзно спросил он.

Демоны внутри царапают грудную клетку.

― Да.

Дверь открылась, и в комнату вошёл солдат.

― Королева желает видеть Вас… ― замялся он.

― Ричард. Иду.

Оделся он быстро, благо было почти не во что: плащ продрался, остались только штаны, рубашка, истёртые сапоги и рваный в некоторых местах дублет ― всё чёрное. Просто это его цвет.

Несмотря ни на что, королеву он уважал. Анамария была не просто сильной ― сверхъестественно сильной. Все преграды, утраты, боль она преодолевала быстро и легко, даже самые сложные решения принимала без труда, оставаясь при этом красивой женщиной и настоящей матерью.

Ещё не было семи, а она, изящно и просто одетая, уже стояла в своём кабинете, глядя в окно.

Слуга у порога замялся: не знал, как представить его, поэтому Ричард, самостоятельно открыв дверь, сказал:

― Ричард, Ваше Величество.

― Не сэр? Не лорд? Даже не Д’Эрден-Ройс? ― улыбнулась королева, оборачиваясь. ― Что же ты так скромно о себе?

― Чтобы быть лордом, нужно иметь земли, а сэром ― благородство, ― заметил он. ― Я давно утратил и то, и другое. Даже фамилии ― и той не осталось.

― У тебя есть и первое, и второе, и третье, лорд Ричард Д’Эрден-Ройс, рыцарь короля, ― произнесла она, указывая ему на кресло напротив её стола. ― Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё, что произошло с тобой за пять лет. Соврёшь ― шкуру с тебя сниму. Ты ведь знаешь меня, ― улыбнулась она, демонстрируя белые зубы.

Говорил он долго и ― подумать только ― честно. Когда уже было сказано и про похищение, и про их с Арианой побег, королева вдруг подняла голову и спросила серьёзно:

― И почему же ты помог ей бежать?

― Я люблю её, ― пожал плечами он.

Анамария глубоко вдохнула, закатив глаза.

― Ты хоть понимаешь, сколько осложнений это даёт?..

В это мгновение дверь кабинета отворилась, и внутрь почти влетела Кариана, бледная, как смерть.

― Мама, я должна сказать Вам очень важную новость, ― выпалила она.

― Судя по твоему виду, подождать она не может, ― констатировала королева и многозначительно взглянула на него.

― Нет, пусть он останется, ― произнесла Кариана, опускаясь на кресло рядом с Ричардом. ― Ему, как будущему претенд… Ну, в общем, лучше бы знать.

Королева удивлённо подняла брови и кивнула.

― Я жду ребёнка.

Он поперхнулся. Не просто поперхнулся ― закашлялся так, что пришёл в себя только секунд через двадцать и посмотрел на королеву. Она была бледна, как смерть.

Беременность наследной принцессы до её вступления на престол означает только одно ― власть переходит к следующей в порядке престолонаследия принцессе. Этот закон был издан ещё Луизианой Великолепной, первой королевой Оримнеи, и соблюдался неукоснительно. Беременная или тем более родившая женщина не могла стать королевой ни при каких условиях.

Кариана беременна.

Эмилия ― тоже.

― Ты сошла с ума?! ― тихо проговорила королева. ― Нет, Кариана, ты спятила?

― Я только что узнала. Мне стало плохо, позвали врача… ― всхлипнула она, поднося руку ко лбу. ― И вот…

― О чём ты думала?! Скажи мне, о чём ты думала?! ― королева встала со своего места и начала ходить по кабинету. ― У тебя были травы, и я говорила вам миллионы раз: нужно быть осторожными!

― Мы думали, что умрём, мама, ― прошептала Кариана. ― Я знаю, что виновата…

― Виновата?! Ты хоть понимаешь, что это значит? Мы не сможем скрыть твою беременность до коронации, она же в июне! Ты понимаешь, что королевой придётся стать Ариане?! Ей пятнадцать, всего пятнадцать! На что ты обрекла сестру?!

― Что?.. ― голос младшей Осториан ни с каким не спутать.

Ему захотелось смеяться ― такой абсурдной и нелепой была эта ситуация, и он бы непременно засмеялся, не будь написан такой ужас на лице Арианы.

― Я пришла поговорить, мама… Но дверь была открыта… И я… О чём вы говорите? ― поражённо прошептала она.

― Кариана, Ричард, выйдите, ― сурово приказала королева.

Кариана, всхлипнув ещё раз, послушалась мать, как и Ричард. Они вышли, закрыли дверь и отошли к окну коридора.

― Вы тоже считаете, что я ужасно поступила? ― выдохнула она, вытирая слёзы рукавом.

― Безответственно ― не спорю, но не ужасно. Вы не плачьте. Берегите себя, ведь у Вас теперь будет малыш, ― чуть улыбнулся он. ― Кариана, жизнь не заканчивается, пусть Вам и тяжело.

― Я подвела всех, ― сокрушённо вздохнула она. ― Мама права: на что я обрекла Ариану? Я готовилась к этому всю жизнь, хоть и никогда не хотела, а она… Она совершенно, совершенно не готова.

― Всё наладится и прояснится, вот увидите.

Кариана только покачала головой и, развернувшись, ушла, а он остался смотреть на просыпающийся город.

Осториан ― королева. Подумать только.

Она будет прекрасной королевой.

Доброй, смелой, великодушной. Наивной ― немного, но со временем это уйдёт.

Катастрофа.

Кто же выдаст будущую королеву за человека без имени, без земли, который её и похитил?..

Спустя минут сорок дверь тихо скрипнула, и оттуда вышла ― нет, пожалуй, выползла — на ватных ногах Ариана и опустилась на диван рядом с ним.

― Ты как?

Она промолчала.

― Постарайся не сойти с ума сегодня, Ариана, ― горько усмехнулся он, сжимая её пальцы своими.

― Я не могу поверить, ― покачала головой она. ― Это же безумие.

Они помолчали ещё.

― Мама сказала, что ничего страшного нет и что они всегда будут за моей спиной. Управлять всем… этим, пока я не освоюсь. А ещё сегодня суд над Гарднерами, публичный. И казнь вечером, ― почти неслышно сказала она. ― Не хочу, чтобы их убивали. Мы ведь не они.