Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" - Страница 21

― В полном, ― коротко кивнула та.

Он держал её на расстоянии, прижимая к стене. Ну конечно. Противно. Брезгует.

У неё горела шея, и только сейчас она поняла: не от боли. Он несильно сжимал её. Его рука дрожала. Просто это было первое его прикосновение к ней.

И последнее. Она лучше сдохнет, чем позволит ему ещё хоть раз дотронуться до себя.

Всё. Прекрати немедленно думать о нём. Это просто самовлюблённый напыщенный идиот, возомнивший о себе бог знает что. Кто тебе вообще сказал, что его нужно опасаться? Это человек, такой же, как и все, если не хуже. И бояться здесь нечего.

― Как дела? ― рядом с ней на скамейке оказался Марк. Он тут же подмигнул половине её взвода, шутливо поцеловал руку Машке, потрепал Валеру по волосам, вызвав недовольный взгляд Миши с соседнего стола, и наконец взглянул на неё.

― Твоя кислая мина видна за полстоловой, ― тихо сказал он, улыбаясь направо и налево. ― Что происходит, Таня?

Таней он называл её очень редко. Дело было плохо.

― Всё нормально.

― Хватит врать.

― Всё нормально, Марк!

― Это он? ― Марк уставился на неё. ― Это твой Калужный, да?

― Ты спятил?! Он не мой! ― Таня едва не подавилась гречкой, привлекая к себе внимание соседних столов, и продолжила тише: ― Мы с ним даже не пересекаемся. Даже не говорим. Мне абсолютно фиолетово на него.

― Поэтому ты сейчас пялишься на офицерский стол?

― Я не пялюсь! ― она резко отвернулась, поворачивая пылающее лицо к Марку. ― Послушай, Марк, мне правда плевать на него. Он отвратительный, орёт на всех нас, делает гадости, но лично мне он ничего ещё не сделал. И не сделает. А если сделает, ты будешь первым, кому я это расскажу.

― Смотри, ― он сурово сдвинул брови, щёлкнув её по носу. ― Я слежу за тобой. Ну всё, побежал. До свидания, девицы-красавицы, ― он ещё раз взъерошил Валерины волосы. Миша за соседним столом даже привстал.

― Спокойно, Кравцов, всё в порядке, ― засмеялся Марк и побежал догонять свой взвод.

Сжимая пальцами виски, Таня понимает: что-то идёт не так. Очень не так.

Вечером Надя Сомова, замкомвзвода, посадила всех смотреть новости: телевизор Калужный починил, не иначе.

Бессменная Екатерина Андреева, постаревшая за два года на двадцать лет, говорила об уничтожении блок-постов и охранных пунктов противника, о ряде успешных наступательных операций в восточном направлении второй армии Карпухина, а потом показывали документальные кадры, снятые сегодня, и слова рассыпались в прах.

Всё трещит и горит. Бегущие люди падают.

Первой не выдержала Машка ― она схватила пульт и выключила телевизор. Следующие несколько минут все просидели в тишине.

― Как мы можем смеяться, есть, списывать, да и вообще жить здесь так спокойно? ― вдруг тихо сказала Надя. ― Как можем, девочки, если там ― такое?

― Мы должны делать что-то. Мы должны, ― покачала головой Даша Арчевская. ― Костя там. Костя сражается за Россию, скоро наши парни с пятого уедут сражаться за неё, а мы... Что мы делаем здесь?

Таня никогда не думала, что будет так остро чувствовать свой долг перед Россией. МГУ, культурология, книги, искусство ― это было так близко, так понятно. Десантное училище казалось чем-то далёким и абсолютно чужим. Когда она успела понять, что никакие книги и картины не заменят Родины?

― А что нам остаётся?! ― Бондарчук ощетинилась и встала. ― Что вы предлагаете?! Что мы сможем, много убьём? Да сами подохнем на второй же день. Мне под пули лезть не очень надо.

― Мы должны что-то придумать, девочки, ― устало сказала Валера, проигнорировав Настю. ― Я не смогу сидеть здесь, когда уедет Миша.

― Давайте ляжем сегодня пораньше, ― Надя кивнула. ― И подумаем над всем этим.

В итоге они всё-таки досмотрели новости до конца. Война. Война. Война, концерты, посвящённые войне, митинги, огромные толпы желающих у военкоматов, парад военной техники в Москве. Других слов там нет, и Таня вдруг поняла: быть и не может. Книги, фильмы, картины ― всё это будет только тогда, когда они все вместе смогут избавиться от ненавистных американцев. Только тогда.

Машка была в душе, Надя решала какие-то свои дела. Валера должна была встретиться с Мишей, но когда она, заплаканная, залетела в кубрик, Таня поняла, что что-то пошло не так. Валера тут же села на кровать и закуталась в одеяло. Таня выключила свет и села рядом, слушая тихие всхлипы подруги.

― Поссорились? ― осторожно спросила она.

― Да какой там! ― досадливо всхлипнула Валера, кладя голову на Танино плечо и сжимая её руки в своих. ― Теперь на это нет времени.

Значит, всё.

Значит, слова не нужны.

― Когда?

― Десятого. Через две недели, ― прошелестела Валера и зарыдала в голос.

Они долго сидели, обнявшись.

― Это ещё не приговор. Многие приезжают оттуда. Вон, глянь на нашего старлея ― цветёт и радуется жизни, ― утешала её Таня. Валера засмеялась сквозь всхлипы. В комнате повисла тишина.

― Я всё знаю, лисёнок, я знаю, что это нужно, ― тихо прошептала Валера. ― Я знаю, что это Мишин долг, и не пытаюсь удержать его. Боже, он так и светится, ты бы видела, ― она снова заплакала. ― Говорит, что о большем нельзя и мечтать. Говорит, что они там всех разобьют, что скоро вернутся, и я знаю, что он прав, так и нужно. Всё, чего я хочу, ― поехать с ним. Быть рядом.

Таня пошла налить ей воды, а когда вернулась, Валера сидела на кровати, держа в руках какой-то оторванный провод с выключателем и смотря на него безразлично.

― Ну и что это? ― скептически окинув её взглядом, спросила Таня.

― Не знаю, нашла под кроватью, ― мотнула головой Валера и задумалась. ― Но это всё равно…

― Ну что ты? ― Таня снова обняла её за плечи.

― Что, если нашей жизнью управляет не бог? ― Валера вдруг серьёзно взглянула на неё. ― Нет, правда. Он... вряд ли бы он смог вытерпеть всё это.

Таня вздохнула.

― Что, если всё решают какие-то мелочи? ― тихо спросила Валера. Таня подняла брови.

― Ты про провод?

― Может... Смотри, ― она указала на выключатель, прикреплённый к проводу. Обычный: «Вкл», «Выкл».

― Валерочка, это просто провод, и кто-то косорукий, я даже подозреваю, кто, начинается «Машка», заканчивается на «Широкова», просто оторвал его от какой-то лампы.

― Да, ― как-то обречённо вздохнула она и снова всхлипнула. ― А если нажать на кнопку? Видишь, сейчас «выкл».

― Ну нажми, если хочешь.

― Что, если я нажму, и всё поменяется? И Мише не нужно уже будет никуда ехать? ― безнадёжно спросила она. Валере нужно было успокоиться. И поспать.

― Нажимай и ложись.

Она уже занесла палец над кнопкой, но вдруг замерла.

― А если я включу что-то страшное? Что-то необратимое? Что, если..

Таня просто щёлкнула этим сломанным выключателем.

― «Вкл» теперь, видишь? Всё в порядке. Всё хорошо. Давай спать.

Она подскочила на кровати и несколько секунд не могла понять, что происходит. На часах ― два пятнадцать. Что, опять Калужный решил ночной подъём устроить?! Где-то кто-то кричал, был слышен топот ног и гул голосов. Через задвинутые шторы в кубрик пробивался неровный мигающий сине-красный свет, и до неё доносился какой-то визг и громкие голоса. Девчонки на кроватях зашевелились, Валера недовольно укрылась одеялом.

Ничего не понимая, Таня распахнула окно.

― Внимание, воздушная тревога! Это не учения! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах! Внимание, воздушная тревога! Это не учения!

Комментарий к Глава 6 * Лилиан Дюнкерк и Клерфэ – герои романа Э.М. Ремарка “Жизнь взаймы”

http://vk.com/missandea

Меня, если честно, очень беспокоят мои герои. Я боюсь сделать из Антон этакого, знаете, типичного плохиша, наглого и самоуверенного, который в конце станет милым, добрым и прекрасным. В общем, боюсь образа Мэри-Сью как для Тани, так и для Антона. Так что пинайте меня, если будете замечать что-то подобное.

Также стараюсь избегать (но боюсь) однотипности. Героев много, взять хотя бы однокурсниц Тани, и каждому нужны свои индивидуальные черты, свой характер. Следите, пожалуйста, за мной, и критикуйте! :)