Чёрный лёд, белые лилии (СИ) - "Missandea" - Страница 1

====== Глава 1 ======

Это абсурд, враньё:

Череп, скелет, коса.

Смерть придёт. У неё

Будут твои глаза.

И. Бродский

― Соловьёва, ты что, спишь?

За окном, приветствуя Санкт-Петербург моросящим дождём, занималось утро четырнадцатого ноября две тысячи семнадцатого года, но Таня не могла заставить себя открыть глаза, чтобы увидеть его. Вчера до двух ночи они с девчонками, сбившись в тесный кружок, в темноте обсуждали последние новости: американцы окончательно взяли Южно-Сахалинск и выжгли его дотла. Легли только в третьем часу. А до этого, позавчера, Мымре не понравилось, как наряд вымыл полы: так она орала полтора часа, а потом сняла его и поставила ещё на сутки. Две почти бессонных ночи. Спит она?

― Никак нет, товарищ подполковник, ― очень бодро пробормотала она, пытаясь сесть ровно и открыть глаза, но в эту секунду на её плечо легла тёплая рука Радугина.

― Написала уже? ― вполголоса спросил он.

Сил хватило только на то, чтобы кивнуть, не размыкая век.

― Ну и спи, Таня, ― спокойно проговорил он, а потом вновь произнёс суровым басом: ― Так, Соловьёва спит, потому что она учится нормально, а у тебя, Арчевская, тройка на тройке, давай, поднимай свою голову! Как вы воевать собрались, а? Ну, скажите мне, как воевать-то будем, если учиться нормально не можем!

Дашка тоненько ответила что-то, но Таня с трудом воспринимала происходящее. Она вновь начала проваливаться в долгожданный сон. Тело уже охватило блаженное тепло, стало уютно и тихо…

Резкая трель звонка заставила её поднять голову и, щурясь от яркого света, разлепить глаза. Девчонки повскакивали с мест, гремя стульями. Следующей была огневая, и, чтобы успеть в тир, который находился далеко от учебки, нужно было торопиться. Подполковник Сидорчук был страшным человеком во всём, что касалось опозданий. Да, собственно, и во всём остальном тоже.

Поэтому, несмотря на то, что спать хотелось жутко, огромным усилием воли Таня заставила себя встать. К ней подбежала Валера, сидящая, к неудовольствию Тани, на первой парте: Радугин считал, что она постоянно списывает у Соловьёвой.

― Что в четвёртом? ― защебетала она, пользуясь тем, что поток девчонок закрывал её от зорких глаз Радугина.

― В четвёртом «а». На, проверь дальше.

Валера склонилась над листочком и исправила абсолютно все задания.

― Ну… почти же правильно, ― смущённо сказала она, и Таня засмеялась. Серьёзно, вряд ли есть на свете человек, превосходящий в обаянии Валерию Ланскую. Тесты были сданы, и Валера подхватила Таню за руку.

― Проснулась, Лисёнок? Идём? Сидорчук ждать не будет, ― улыбнулась она.

― Соловьёва, Ланская, стоп, ― обратился к ним вдруг Радугин.

Валера сделала страшные глаза, став похожей на оленёнка. В голове у Тани сразу же пронёсся длиннющий поезд со всеми их косяками за последний месяц. В памяти всплыл самый косячный: неделю назад, когда они с Валерой мыли класс тактики, где и находились сейчас, они слегка разбили какую-то декоративную тарелку с изображением Крыма, стоящую в углу кабинета, и тут же, по старинной армейской традиции, с обратной стороны накрепко склеили её скотчем. Вон она, до сих пор стоит, не шелохнется... И почти не видно ничего, если близко не подходить.

― Я отпросил вас с огневой. Вы ведь уже сдали зачёты, так что лучше поработайте на благо кафедры, ― кивнул Радугин на внушительную стопку бумаг на столе.

Выдохнули они с Валерой одновременно. Всё выходило более чем хорошо: про косяк Радугин не узнал, да ещё и с огневой отпросил. Огневую в ПВВКДУ, Петербургском Высшем Военном Краснознамённом Десантном Училище, не любил никто. И дело было не в стрельбе, всё же порядком поднадоевшей в это военное время, а в Сидорчуке, который вёл эту самую огневую. Даже если вылезти вон из кожи и тренироваться семь дней в неделю по двадцать четыре часа в сутки, зачёт получить у него было невозможно, разве что попытки с сорок пятой. На все несмелые возражения и возмущения он приводил один-единственный железный аргумент. «Что, на войне так стрелять будете?! Что американцу-то скажете, когда он дуло к вашему виску приставит?!» ― ежедневно вопрошал он, с каждым словом багровея всё больше. Сдавая последнюю сессию, Таня приходила на пересдачу четыре раза, а ведь она до училища занималась биатлоном и стреляла неплохо!

Но особенно подполковник ненавидел девочек. Пройдя Чечню, он полагал, что женщинам в армии не место. И не просто полагал, а высказывал — вернее, выкрикивал — это каждый день на хихикающий женский взвод второго курса.

Обернувшись к Валере, Таня поняла, что и она разделяет её радость. Валеру Сидорчук ненавидел особо: очаровательнейшая низенькая блондинка вызывала в нём прямо-таки лютую ненависть. «Тебе дома сидеть и борщи варить! ― орал он каждый раз при виде неё. ― Куда ты лезешь, идиотина?! А? На фронт?! Стрелять бы научились, вояки!»

К Тане он относился так же плохо, несмотря на то, что стреляла она прилично, а рост её превышал Валерин сантиметров на десять. В общем, всё это было довольно странно: во-первых, судя по словам Радугина, Сидорчук поставил ей и Валере зачёт, а во-вторых, отпустил с занятий.

― Садитесь, вот вам ручки. Вот листы со всеми данными, ― Радугин протянул им какие-то бумаги. ― Голодные? Дать покушать?

Наверное, для таких преподов, как он, в раю есть отдельное место. Таня с Валерой активно закивали. Радугин рассмеялся, открыл ящик стола и, что-то достав, приложил палец к губам, а затем раскрыл ладонь.

― Баунти?! ― в один голос воскликнули Таня и Валера.

Есть американскую еду, конечно, очень плохо. В магазине её не найдёшь ― впрочем, в магазине не найдёшь ничего. Но не пропадать же ей, если есть? Может, она и не американская. А, скажем, английская. Кто её знает? Они, можно сказать, даже занимаются полезным делом. Уничтожают вражеские продукты.

― Фантики сами выкидывайте. Ну что, приступим? Смотрите, вот здесь в эти графы нужно переписать все фамилии, имена и отчества в алфавитном порядке.

― А что это? ― поспешно вытирая с губ шоколад, поинтересовалась Валера.

― Смотри, ― вздохнул Радугин.

Нет. Это не могло произойти так быстро. Не могло?..

Таня мельком взглянула в серьёзные, даже суровые глаза Радугина и поняла, что нет смысла спрашивать. Она взяла лист, ощущая, как подрагивают пальцы.

Приказ

О присвоении очередного воинского звания «лейтенант» обучающимся

Война и до них добралась. Таня знала, что рано или поздно это случится, но, как и всегда в таких случаях, не была готова.

За окном стоял ноябрь. Выпуск пятого курса с соответствующим преставлением всех выпускающихся к званию «лейтенант» должен был быть в конце июня. Досрочное присвоение званий могло означать только одно: курс отправляют на фронт прямо сейчас. Во Владивосток, Петропавловск-Камчатский, где идут страшные бои, Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, пылающий Анадырь, оккупированный Южно-Сахалинск. Туда, где семь месяцев назад высадился американский десант, топча русскую землю. В самое пекло.

В аудитории повисла ужасающая тишина, и тоненький всхлип Валеры прозвучал в ней особенно ужасно.

― Их туда отправят, да? ― срывающимся голосом спросила она, тыльной стороной ладони утирая набегающие слёзы.

Тане было просто тяжело, ведь, в конце концов, все они учатся вместе и знают друг друга, все стали родными и знакомыми, а Миша Кравцов, жених Валеры, был на пятом. Таня мгновенно оказалась около подруги и прижала её белокурую голову к себе.

― Так, не реветь, Ланская, ясно? — твёрдо сказал подполковник, осторожно касаясь плеча Валеры рукой. — Ничего ещё не кончено. Ты знаешь, сколько оттуда народу возвратилось? Четвёртый тоже скоро уедет, — вдруг тихо произнёс он, глядя на Таню. — Вскроют пакет с лейтенантскими погонами ― и вперёд.

ПВВКДУ уже перевели на ускоренную программу обучения. Из расписания исчезло правоведение, философия, история, спортивные игры. Тактика ― огневая ― РХБЗ ― топография ― ВДП ― инженерка, инженерка ― ВДП ― топография ― РХБЗ ― огневая ― тактика, и так целые дни напролёт. Только боевые дисциплины.