Мастер и Виктория (СИ) - "Странная Любовь" - Страница 17

Только после разрыва с Исповедником я поняла, что и Зимин, и Алиса были правы насчет того, что эта связь станет поворотной в моей судьбе. Он сделал меня другим человеком. Уверенным в себе, знающим себе цену. Конечно, он не решил всех моих психологических проблем: слишком глубоко пустили корни в моей душе страх, ненависть и самоуничижение. Но благодаря ему, я перестала винить себя во всем плохом, что со мной случалось.

Алиса оказалась очень хорошей подругой. Она умела выслушать, а редкие советы, что она мне давала, часто оказывались крайне ценными.

Мы вместе продолжали ходить в тренажерный зал. Хотя это и не было больше моей обязанностью, мне нравилось поддерживать себя в форме. Да и тусоваться там было приятно. Наш инструктор Артур, гей, тоже имел отношение к Теме, причем был свитчем, то есть нижним и верхним попеременно. Поэтому прекрасно мог понять нас, сабочек, «послушных сучек». Вроде меня. И Алисы.

Моя подруга уже три года была с парнем, которого сама ввела в Тему и сделала его своим Домом. Они не жили лайф-стайлом, то есть постоянно в своих ролях, но регулярно устраивали сессии. Алиса считала, что это самый лучший вариант — оттолкнуться в Теме от симпатии и влюбленности. Это сразу решало проблему доверия, которая всегда была слабым звеном сессионных отношений. А для меня доверие и вовсе было определяющим в выборе верхнего.

Я решилась на поиски новых отношений не сразу. Какое-то время после разрыва с Исповедником Зимин даже не заговаривал со мной. Но однажды все-таки вызвал к себе.

— Вик, детка, — начал он без обиняков, — Исповедник прислал мне твое резюме. С такими рекомендациями к тебе скоро выстроится очередь. Он считает тебя талантливой, подающей надежды, гибкой, имеющей способности к быстрому обучению, не боящейся расширения границ. Но также отмечает твою сильную волю, гордость и склонности к доминированию. Оказывается, ты свитч. А прикидывалась чистой сабочкой.

— Я не свитч, — глянула на него исподлобья и поджала губы. — И в ближайшее время искать никого не намерена.

— О" кей! — Зимин поднял руки вверх, соглашаясь. — Но если будут интересные предложения, я буду скидывать тебе на мыло.

— Ладно, — согласилась я.

Еще через неделю мне позвонили из компании «Эдельвейс». Предложили занять должность помощника руководителя. А потом мне на почту пришло письмо. Оно было подписано генеральным директором — Надеждой Бранд. Я усмехнулась. Без Исповедника не обошлось.

Я съездила собеседование, подумала и согласилась. И дело было не только в зарплате, которая превышала мою нынешнюю в разы. В этой строгой, властной женщине чувствовалось нечто родственное. То самое глубинное чувство доверия, руководствоваться которым мне, расставаясь, рекомендовал Исповедник. Тематического интереса я для Надежды не представляла, так как она предпочитала мужчин. Но изредка составляла ей компанию в походах на тематические вечеринки. А дважды участвовала в групповых сессиях под ее началом в качестве ее ассистентки.

К счастью, Владлена я больше никогда не видела. Надежда зачем-то решила мне рассказать, что его сдал на перевоспитание собственный отец. Он иногда заказывал через Зимина себе рабынек, и пожаловался ему на то, что его сынок сел на иглу. Господин Зимин порекомендовал ему госпожу Бранд. Папаша Владлена надеялся, что рабство вылечит его от наркозависимости. Но не случилось. Владлен пробыл в подвале Надежды несколько дней и едва не умер от ломки. Госпожа Бранд не хотела неприятностей и отказалась продолжать. Что с ним было дальше, ее не интересовало. Да и меня тоже.

Работа в компании «Эдельвейс» мне нравилась. В первый день Надежда оглядела меня с головы до ног, вздохнула, выдала корпоративную кредитку, озвучила довольно приличную сумму, которую я могла потратить и отправила по магазинам менять гардероб. Она очень подробно проинструктировала меня о том, каких брендов и какого стиля мне нужно купить одежду, в которой можно будет приходить на работу. Потом сказала с ироничной улыбкой:

— Мне проще было бы самой купить тебе все необходимое. Мне, да и тебе, скорее всего, так привычнее.

Я опустила глаза, понимая, что она намекает на мой статус в Теме.

— Но я не хочу лишать тебя радости шопинга, — продолжила госпожа Бранд. — Иди, девочка, оторвись.

Эта фраза прозвучала так знакомо, что я вздрогнула. Но Надежда ободряюще, как-то по-матерински, мне улыбнулась. Теплое чувство доверия и благодарности заставило улыбнуться в ответ.

Правда, удовольствие оказалось довольно сомнительным. Манерные девицы в бутиках, названия которых я записала на бумажке, чтобы не забыть, окинув меня презрительным взглядом, делали вид, что я — пустое место. Я стиснула зубы и с деланным спокойствием просматривала стеллажи с одеждой. Через три часа мучений я, наконец, с кучей пакетов пришла домой.

Надежда была требовательным и строгим начальником. Но моих способностей хватило, чтобы довольно быстро научиться готовить кофе именно так, как она любила, опыт работы официанткой помогал подавать его непринужденно, не роняя подноса и не расплескивая напитки. Еще спустя месяц я перезнакомилась со всеми девочками из бухгалтерии и отдела маркетинга, с некоторыми почти подружилась. А однажды, в период эпидемии гриппа, даже помогала готовить годовую отчетность. Надежда была этим довольна, но отпускать от себя не захотела. Ей, видимо, нравилось то, что ее личный помощник тоже имеет отношение к Теме.

Мне не хотелось заводить никаких романов, хотя некоторые мужчины в компании, в том числе водитель Надежды, молчаливый и застенчивый Леша, явно проявляли ко мне интерес. Но, во-первых, я точно знала, что госпожа Бранд не одобрит этого, во-вторых, мне было страшно. Перспектива отношений без рамок и правил, без договоров и четких ограничений, меня пугала.

А однажды и вовсе случилось то, что надолго отвратило меня от мысли хотя бы попробовать завязать «ванильный» роман.

Была середина рабочей недели, то ли среда, то ли четверг. Госпожа Бранд с самого утра укатила на какие-то важные переговоры, дав мне указание встретить своего заместителя, Николая Бородина, который должен был к трем часам прийти к ней с докладом о командировке в Хорватию, где фирма «Эдельвейс» собиралась строить отельный комплекс.

Бородин появился в приемной ровно в три, однако госпожа Бранд еще не вернулась. Окинув меня масляным и слегка пренебрежительным взглядом, он потребовал проводить его в кабинет и приготовить кофе. Возражать я не посмела.

Когда я внесла в кабинет поднос с дымящейся чашкой, сахарницей и молочником, Бородин сидел, вальяжно развалившись в кресле у окна. Поставив перед ним на низкий столик кофе, я собиралась уже уйти, но он вдруг больно сжал мою руку, в которой я держала пустой поднос. Пальцы непроизвольно разжались, и поднос упал с глухим стуком на толстый ковер.

— Такая хорошенькая! — ухмыльнувшись, сказал Бородин. — Плохо быть секретуткой у бабы? Никто не приласкает, да?

— Отпустите, — тихо попросила я.

— Да не ломайся, — он грубо дернул меня за руку, усаживая на колени и пытаясь облапить грудь. — Я давно на тебя смотрю. Такая тихая, послушная девочка. Не бойся, будет приятно.

Мной вдруг овладела дикая, почти неконтролируемая ярость. Этот похотливый самец с пивным брюшком и пухлыми липкими пальцами, не имел на меня никаких прав. И я не обязана была ему подчиняться!

Взвизгнув, словно разъяренная кошка, я полоснула его ногтями по щеке и, вырвавшись, выбежала из кабинета.

Пробежав по коридору до туалета, влетела в него и закрыла дверь на задвижку.

В выдраенном до блеска зеркале видела свое отражение — горящие глаза, искаженное ненавистью и страхом лицо, белые трясущиеся губы… Все… теперь меня вышвырнут вон. Слезы поднимались откуда-то изнутри, горячие и жгучие, но пролиться им я не позволила. Эта мразь не заслуживала моих слез. И пусть… пусть… Не умру с голоду. Вернусь к Зимину.