Свидание вслепую (СИ) - "Jane Evans" - Страница 17

Помещение клуба преобразилось: теперь гирлянды светились ярче, огней стало больше, а благодаря подаренным на входе призрачно сияющим брошкам из остролиста ещё можно было запросто сосчитать, сколько волшебников дошли до конца и всё-таки решили посмотреть в глаза человеку, с которым общались в кромешной тьме.

Мэри нервно теребила брошь, приколотую где-то в районе груди, и Драко какое-то время смотрел на её пальцы, едва освещённые мерцающим украшением, после чего понял — нужно что-то делать.

— Что-то делать? Ты о чём? — тихо спросила Мэри в ответ на фразу, сказанную вслух.

— Я к тому, что нет смысла молчать сейчас, когда через какие-то двадцать минут мы увидим друг друга, и всё-таки придётся что-то сказать, — пояснил Драко, стараясь не думать, что, кажется, он уже слышал голос Мэри. Сегодня.

В этот момент к их столику подлетели музыканты, играющие популярные новогодние мелодии, и Драко раздражённо сунул им в мешок десять галлеонов. Прежде чем волшебники рассыпались в благодарностях, Драко торопливо перебил:

— Да-да, вам тоже счастливого Нового года, удачи, радости и прочей ерунды. А теперь, прошу, уйдите.

Спорить с ним никто не стал, и музыканты поспешно удалились, что-то пробормотав про «дурные манеры», а Драко залпом осушил бокал с огневиски.

В эту минуту алкоголь, как никогда, необходим его встревоженному организму.

— Ты не слишком-то любезен, — сухо прокомментировала Мэри.

— Ты только сейчас это осознала? — невесело усмехнулся Драко, и услышал протяжный вздох с той стороны стола.

— Если ты по-прежнему думаешь, что что-то способно меня оттолкнуть, то ошибаешься, — устало откликнулась Мэри. — Тебе не обязательно стараться выглядеть хуже, чем ты есть. Кем бы ты ни оказался, Крис, моё мнение о тебе останется неизменным.

Её голос казался настолько глубоким, уверенным и успокаивающим, что Драко и сам не заметил, как медленно поднялся с места и подошёл к ней, снедаемый сотней колотящих изнутри эмоций, желающих вырваться наружу. Он стоял рядом, глядя на Мэри и борясь с желанием прижать её к себе в отчаянном жесте, который по какой-то причине не смел себе позволить.

Всё слишком запуталось.

Запутался он сам.

Мэри судорожно вздохнула, когда Драко едва ощутимо провёл пальцами по щеке, а затем, склонившись к ней и пропустив волосы сквозь пальцы, притянул ближе к своему лицу. Губы находились всего в сантиметре друг от друга, когда он прошептал:

— Совсем скоро мы узнаем. Под той омелой.

Драко закрыл глаза и медленно прижался в поцелуе к виску Мэри, стараясь обуздать отравленные знанием чувства, после чего сделал пару волевых шагов назад и быстро пошёл к выходу.

Ему необходим свежий воздух. Он почти задыхался в этом тёмном помещении, пропитанном ею насквозь.

Но, когда Драко вышел на улицу, то понял: попытка убежать от неизбежной реальности, которая совсем скоро в любом случае протаранит его своей неизбежностью, не удалась. Ведь где-то в глубине души он чувствовал, что ждёт его, когда свет обнажит неудобную правду, столкнув их с Мэри лицом к лицу: Драко либо умрёт, либо воскреснет. Наверное, умрёт, но хотелось бы…

Он всё ещё задыхался, потому что сам был пропитан Мэри, пропитан её и своими чувствами насквозь, и поэтому поздно что-то менять. Он крупно попал.

И теперь, стоя на свежем воздухе и не ощущая удовлетворения, он признался себе, что на самом деле ему уже плевать. Давно плевать, кем именно она может оказаться, ведь так или иначе она останется собой — той, с кем он по-настоящему хотел быть.

И в этот момент прозрения, наблюдая, как крупные хлопья снега мягко кружат в свете одинокого фонаря, Драко ясно осознал, что именно было его настоящей необходимостью в эти последние жалкие минуты до наступления Нового года. Что именно стало его настоящей потребностью, несмотря ни на что.

Это она.

Мэри.

*

За две минуты до Нового года

Гермиона чувствовала себя дурой. Все вокруг зажгли бенгальские огни, надели дурацкие рождественские колпаки, сияющие на манер брошей из остролиста, и с каким-то особым воодушевлением смотрели на сцену, где приглашённый ведущий произносил поздравительную речь под ненавязчивую музыку. В другой ситуации Гермиона с удовольствием вникла бы в смысл слов конферансье, так же, как и другие, радовалась бы скорому наступлению Нового года и, может быть, даже надела бы колпак, который совершенно точно только изуродовал бы причёску. Но вместо этого она стояла под чёртовой омелой, нервно кусала губу и оглядывалась по сторонам, ожидая увидеть Криса, но он не возвращался.

Сегодня он вёл себя странно, пребывая в скверном расположении духа, что только подтвердило пугающие догадки Гермионы насчёт того, с кем именно она общалась всё это время. С кем именно танцевала, обнималась, целовалась… Да что там! Практически занималась сексом, вернее, занималась бы им точно, если бы не вчерашний порыв удержать эти странные отношения в грядущем году. И сейчас вполне могло оказаться, что удерживать-то ничего и не придётся.

Гермиона кинула очередной раздражённый взгляд на огромный циферблат, появившийся сегодня рядом с нарядной ёлкой за спинами музыкантов, и поняла, что всего через тридцать секунд всё будет кончено: свет включится, и она будет с обидой смотреть, как другие радуются возможности наконец увидеть своего собеседника и встретить Новый год, глядя друг другу в глаза, в то время как Гермиона на их фоне будет выглядеть полной дурой и неудачницей, непонятно зачем забредшей под омелу, где ей точно не место.

— Ты уверена? — серьёзно спросил Крис, и Гермиона медленно обернулась, осознав, что произнесла последнюю фразу вслух.

— Где тебя носило? — попыталась разозлиться она, хотя на самом деле чувствовала облегчение и искреннюю радость, что он всё-таки пришёл.

— Дышал свежим воздухом, выявлял потребности, — небрежно откликнулся тот, и что-то в его тоне изменилось.

Гермиона поняла причину, когда огромный циферблат ярко засиял, а ведущий призвал толпу вместе с ним отсчитывать последние десять секунд до того, как включится свет.

«Один!» — раздалось вокруг.

Гермиона судорожно сглотнула и в отчаянии спросила высоким голосом:­

— И как погода?

«Два!»

— Ты действительно хочешь это обсудить? — съязвил Крис.

«Три!»

— У тебя есть другие предложения? — чувствуя нарастающую панику, поинтересовалась Гермиона.

«Четыре!»

— Всего одно, — мягким голосом ответил он, и её сердце застучало быстрее.

Что, что именно он задумал?

«Пять!»

— Тогда озвучь его, — стараясь не поддаваться накатившей истерике, вымолвила она.

«Шесть!»

— Нет, — просто отозвался Крис и, как ей показалось, усмехнулся.

«Семь!»

— Что? Почему? — забыв про истерику и на мгновение растерявшись, искренне удивилась Гермиона.

«Восемь!»

— Я лучше покажу, — странным тоном заявил Крис, и её это насторожило.

«Девять!»

Что он, к чёрту, собрался показывать? Умение испариться за секунду вместо того, чтобы открыть своё лицо?

«Десять!»

Талант отвадить девушку, почти по уши влюбившуюся в умело созданный им образ? А может…

Но Гермиона уже не смогла ни о чём думать, потому как сразу произошло несколько вещей: яркий свет озарил помещение, от непривычки и неожиданности она зажмурилась, а затем почувствовала, как Крис притянул её к себе и с силой прижался ртом к её губам. На какое-то время она опешила, но вскоре, ощущая, как адреналин ударил в голову, страстно ответила на поцелуй, прижавшись к Крису так, что будь у них возможность слиться воедино — это произошло бы.

Они беспорядочно ласкали тела друг друга, словно пытаясь руками запомнить то, чего так скоро могли лишиться, невольно портили друг другу причёски, с силой сжимая, оттягивая волосы, а зубами оставляли отметины на губах, даря боль и какое-то извращённое наслаждение от понимания, что хотя бы таким образом они смогут пусть ненадолго, но всё же остаться в жизнях друг друга.