Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей - Страница 33

Хотя, может, для кого-то все эти мелочи вообще не играли роли. А я вот собирался в дорогу, покидал дом и пересматривал попутно свои вещички…

Еще не обошел вниманием штаны — без разницы какие, главное, чтоб ноги не оставались непокрытыми. Джинсы всякие, даже те, которые не носил ни разу с момента приобретения, футболки, майки и тенниски. Разве что откровенно парадно-выходные одеяния отставил, мало ли где придется лазить.

Может быть, если бы я был героем какого-нибудь романа, его бы прочитали какие-нибудь «реальные пацаны» и подумали, чего это он так печется о рубашечках, о нюансах собственной внешности, на чувствах зацикливается… Посчитали бы меня не от мира сего в лучшем случае. Ну, я на звание Самого Лучшего и не претендовал, ибо такой же человек, как и все, со своими особенностями. Да, внимательный ко всякого рода мелочам, рефлексирующий, бывало, чаще, чем нужно, и кто-то этого не поймет… Однако если бы все люди ничем не отличались друг от друга, что тогда получилось бы? Стадо клонированных копий.

Перешел к предметам первой необходимости.

Термокружка с крышкой, столовая ложка, чайная ложка (надо же, едва не позабыл я эти названия — «столовая», «чайная», — из старины до нас дошедшие…). Тарелка — гибрид плоской и глубокой, этакий «середнячок», чтобы и суп из нее употребить можно было, и, клюя что-нибудь нежидкое, не чувствовать себя журавлем.

Ножичек-универсал, такой бытует на любой кухне. Даже в самой бедной семье. Только в конкретно бедной он всего один, и других ножей, как правило, не водится. У более обеспеченных, опять же, как правило, выбор ножей расширяется, подобно тому, как нераспространенное предложение, из которого делают распространенное, пополняется второстепенными членами… И помимо ножа-универсала в хозяйстве возникают нож для сыра, нож разделочный, нож для фруктов… Универсальный модифицированный, универсальный укороченный… Разделочный «навороченный»… жуть, одним словом. Мне хватало одного. Им при случае не только на кухне орудовать можно, а и качестве оружия использовать.

Термос взял. Это такая штуковина, которая лишь по традиции зовется термосом, но сделана по технологиям, позволяющим держать температурный режим долго, около трех суток. Собственно, он сам может и согреть жидкость, налитую в него, или, наоборот, остудить. Вода в нем может храниться около двух недель, независимо от условий внешней среды, не протухая, не изменяя вкусовых свойств и прочего.

Посуду и приборы я взял и про саму пищу, конечно же, не забыл. Однако продуктами загрузился не так уж сильно, как мог бы. На первое время хватит, а затем я рассчитывал закупиться по пути.

Вытащил аптечку — не отправляться же без нее в продолжительное путешествие? В прямоугольном красном контейнере умещалось солидное количество лекарств, капель, трав, снадобий, пузырьков, мазей… На любые случаи жизни, как говорится. Ну или практически на любые, на многие уж точно.

Я открыл корпус, по-честному проверил, не истекли ли сроки годности препаратов, ничего ли вдруг случайно не разлилось, не рассыпалось. Нечасто я доставал аптечку, ведь не случалось у меня приступов головной боли, проблемы перенапряжения в животе я обычно решал в туалете, а нервы успокаивались сами собой. Так что маловероятны Три Самые Распространенные Причины. Но бывает всякое, мало ли там, поранишься, или обожжешься, или, в виде исключения, пятак начистят — тогда содержимое очень кстати пригодится.

И, разумеется, куда же я поеду без музыки?.. Я взял с собой две прозрачные ушные «присоски» и миниатюрный капсульный транслятор. В памяти капсулы сохранены все мои любимые композиции, и когда хочу послушать музыку, налепляю «присоски», и капсула транслирует в них музыку.

В принципе я не в отпуск отправлялся, но книгу «дорожную» все равно с собой взял. Мало ли какие обстоятельства могут приключиться, книга не так уж много места занимает и весит, можно прихватить на всякий случай. Название жизнеутверждающее: «Не сдавайся!». Автор наверняка наш человек. Хотя об этом я рассудил больше не по названию, а по своему внутреннему «локатору» — тому самому, который подсказывал, какие книги мне стоит прочитать и когда… Не всем дано понять это.

Ну вот как-то так.

Не считая спичек, полотенца, мыла, туалетной бумаги, зубной щетки, блокнота и прочего. Не стоит удивляться, я взял спички — лично мое мнение, они до сих пор надежнее любых электрических, бензиновых, газовых, химических и других зажигалок. Любая зажигалка может поломаться, даже с титановым корпусом — что-нибудь внутри собьется, и все. В конце концов, заряд исчерпается. Из спички, даже отсыревшей, обычно при желании все же можно добыть искру, если только не потерялся коробок.

Короче, нагрузил я всяких вещичек под завязку, по туристическому обыкновению. То, что мне теоретически пригодится, поместил в пространство сумки.

Не помешают деньги, и я беру их, правда, не очень много. Обычно пользуюсь электронными и наличных дома не держу. Выгреб я все, что было, а там посмотрю.

Вроде бы собран.

Эх… Я еще раз обошел квартиру, запечатлевая взглядом знакомые с детства виды, и присел на дорожку, прощаясь с домом. Стоит только сделать шаг за порог, и обратный путь может оказаться отрезанным. В прошлое уже не вернуться. Я это понимал и старался сохранить в себе последние минуты пребывания в этой среде обитания. Но перед смертью, совершенно верно подмечено, невозможно надышаться.

Перед самым уходом я через личный терминал скомандовал домашней системе проиграть одну композицию[3].

И когда выходил, мне вслед звучало:

Я вышел за дверь, и прошлая жизнь унеслась прочь, растаяла в небытии… Осознаю это сразу и бесповоротно. Теперь точно все — мосты сожжены, швартовы отданы, вызов брошен.

Но я не сразу выдвинулся на вокзал, сначала надо увидеться с мамой. Она живет далековато, на другом конце города, точнее, в пригороде. Одна живет, после развода с отцом ни с кем отношений не заводила. Я не так уж часто к ней заезжал, но сегодня должен. Хотя был соблазн связаться по сети и как ни в чем не бывало, этак походя проинформировать, что просто уезжаю в командировку по работе…

— Привет, мам. Как дела?

Когда я появился, она засияла. Провела на кухню, мы с ней посидели немного, попили чайку, поговорили… Правда, о том, что уезжаю, я сказать так и не решился, сумку незаметно поставил в коридоре и чуть не забыл, когда уходил. Замечательно, что я заехал. Это поставило точку перед моим отъездом — отчетливую и недвусмысленную.

— Ну, сын, ты знаешь, будь здоров, — мама напутствовала меня, как обычно, — заглядывай почаще, мы совсем с тобой не видимся… Как тебе пирожки?

— Обалденные! — совершенно честно ответил я.

Мама поистине обладала кулинарным талантом — то, что она готовила, было неповторимо и неизменно супервкусно. Пирожки ее я так спешил съесть, что всегда обжигал язык горячим смородиновым вареньем, которое было внутри. Давал себе зарок быть осторожней, но в следующий раз забывал и опять обжигал…

— Счастливо, мам!

— Очень рада тебя видеть, сыночек…

Вышел я на улицу и только там глубоко вздохнул, переведя дух. Тяжелее всего было вести себя с мамой как всегда, изображая текущий, будничный визит. Постоянно, будто невзначай, трогать пальцем правый глаз, удерживая предательскую слезу, так и норовившую скатиться по щеке…

Прости, мама! Я не могу иначе.

…Солнце проснулось и постепенно восходило в зенит, город настраивался на новую, дневную волну. Пешеходы плыли мне навстречу плавным, разреженным потоком. Лучи света отражались от стекол, струились по асфальту, пригревали головы человечкам. Моя голова была необычайно пуста — я обрел полную независимость, почти выскочил из привычного ритма жизни. Некуда торопиться и, по большому счету, не о чем из прошлого переживать.