Зона Посещения. Шифр отчуждения - Вольнов Сергей - Страница 16

Марлин! Собственной персоной.

Полбутылки уже нет — коньяк давно почат. Кроме коньяка, на столе ничего. Ну, положенные причиндалы стоят, конечно, типа салфеток, солонки-перечницы. Однако никаких закусок. Традиция у нас такая. Первая бутылка без закуси. «Только хардкор», опять же, по выражению моей бабушки.

В одной рюмке на дне остатки темной жидкости, другая нетронута — меня дожидается. Марлин, заприметив мою рожу, энергично замахал рукой.

— Подваливай!

Собственно, уже. Я отодвинул второй стул и уединился с другом. Укромное местечко, прикрытое декоративным деревцем, никто нас здесь не услышит и сразу взглядом не найдет, зато отсюда весь гастрономический раек как на ладони. Обстановочка самое то. Сведущие люди в курсе, что этот угол еще и прикрыт специальной «глушилкой», заблочен от сканирования. Можем хоть государственные тайны обсуждать. Серега у нас тот еще хитрый жук, и делишки у него не только вокруг кулинарных рецептов вертятся…

— Наливай, брат, — сказал я. — Блин, месяца три не виделись…

— Сам виноват, «яйцеголовый» ты наш, — проворчал он и вопросил: — Ну, давай повествуй, как житуха у двигателя науки?

Напиток с легким плеском наполнил рюмку, предназначенную для меня, цедясь из горлышка склоненного набок сосуда.

— Все пучком, двигаем, — ответил я в тон другу. — По-старому, короче. В основном трачу время на лабораторию. Когда выпадает свободная минутка, играю в игрушки. Смотрю фильмы, иногда читаю книги. В личной жизни сдвигов пока никаких.

— Не отыскал еще спутницу жизни, единственную и незаменимую? — хитро сощурив один глаз, поинтересовался старый друг.

Эта тема его интересует особо, мы с ним еще в школе как-то поспорили, кто первым женится. Пока ни он, ни я в официальном браке не состояли, будто нарочно уступать не желая. Так вот до возраста Христа и дотянули. Да уж, факт, мне сегодня тридцать три. Сереге будет столько же в начале декабря.

— Пока нет. Давай лучше не будем на эту тему, а то каждый раз одно и то же…

— Без вопросов. Тем более у тебя в профайле все равно статус не меняется. Хоть бы девушку себе постоянную нашел, что ли…

— Ищу. Старательно, — заверил я и плавно влил в себя содержимое рюмки.

Жидкость обожгла горло, я не ожидал такого градуса. Огненный напиток прокатился дальше, внутрь, и принес приятное тепло в пищевод. Друг по кряхтению и выражению моего лица определил удивление и прокомментировал:

— Шестьдесят лет выдержки, что ж ты хочешь! Редко бываешь, почти не участвуешь в употреблении благородных…

— Каюсь, каюсь! — согласился я. — А ты как тут?.. — поинтересовался у Марлина.

— Эти месяцы относительно спокойно. Никаких разборок не было, без крови и перестрелок обошлось, главное. В этом плане штиль, чему я только рад. Своих ребят не хочется терять, да и руки марать тоже. Сам понимаешь, да? Налить тебе еще?.. Давай-давай, пей, когда еще доведется вкушать «Браунхечстер» урожая тридцать седьмого года… Пробрало? То-то! Так о чем это я?.. Ну, в общем, развиваюсь помаленьку. Авралов вроде не предвидится, надзор не звереет, бизнес людям не мешает делать. А то были времена… К счастью, я их не застал, потому и могу позволить себе даже хобби, этот мой, если образно выразиться, придорожный трактир, приют души неукротимой…

— Мне все здесь нравится. Отличная атмосфера, не то что в этих одноликих автоматизированных…

— Во! Потому что своими руками все! И никакой искусственный интеллект с его консервной логикой не сравнится с плодами труда человеческого. По крайней мере здесь и сейчас. Знаешь, как я это вижу? Уместна параллель с коралловым рифом. По крупинкам, частицам создается, бесценное множество ресурсов и времени расходуется… И рождается детище. То, которое твое и только твое, и ты никому его не отдашь ни за какие сокровища…

— Чувственно сказал! — воодушевленно похвалил я.

Марлин осекся и улыбнулся.

— Стараюсь… — Он снова разлил коньяк. — У меня тост! — провозгласил. — Выпьем за друзей. За настоящих друзей, чтобы они были вместе, смотря не на что… ой, то есть несмотря ни на что… — поправился Серега и продолжил: — Чтобы все было так, как ни у кого, чтобы больше было классных моментов, и все мы жили дружно и счастливо! Не очень складно вышло, эх, теряю квалификацию райтера… Тем не менее. Выпьем за друзей!

— За проверенных друзей! — уточнил я.

Словно бы в подкрепление нашим словам из акустических систем зазвучала следующая в плей-листе песня. Я слышал ее не впервые, и знакомый голос пел очень даже в тему:

Мы с Марлином переглянулись и синхронно покачали головами. Надо же, какое совпадение![2]

Когда душевная композиция доиграла, Марлин спросил:

— Не знаешь, кто это поет?

— Андрей Макаревич, — ответил я. — Была такая группа, «Машина времени».

— Весьма, однако… Странно, что не слышал раньше. Явно классический русский рок. Спрошу у бармена потом все альбомы, он у меня заядлый меломан, такие раритеты иногда выкапывает в архивах…

И мы снова проучаствовали по коньячку. Помолчали, благостно глядя друг на дружку и вспоминая былое.

Внешность у Марлина не особо примечательная, обычный высокий мужчина без особых примет, не толстый и не худой, но сейчас он очень выразительно смотрелся, сидя передо мной по ту сторону стола. Поза, понятно, расслабленная, одна рука безвольно висит, другая подпирает щеку. Каштановые волосы взлохмачены, глаза уставшие, рассеянные, сейчас — даже добродушные. На шее свободно болтается галстук. Рубашки и галстуки он предпочитал футболкам и майкам еще со времен юности. Кажется, всегда стремился стать большим боссом.

У него получилось, между прочим, он реализовал мечту. Хотя я не так уж много знаю о его нынешних делах, и не надо мне знать. Я давно ушел другой дорогой. Точней, ушел искать другую дорогу.

Затем мы принялись решать вопрос о том, кто пойдет за добавкой. В результате продолжительного консилиума, путем конструктивной дискуссии было постановлено, что за второй бутылкой иду я. Почему-то мысль позвать бармена или официантку не пришла в голову ни мне, ни ему. Набрались старые кореша уже порядочно.

Я поднялся со стула, испытав ощущение, что воспарил. Поплелся по залу, пытаясь вернуть на место «поехавшую» картинку бытия. Добрался до бармена и заплетающимся языком изрек что-то вроде просьбы.

Добыв еще бутылку коньяка, с победой вернулся на место. Ну, как вернулся, скорей пришатался. Марлин снова принялся разливать, но рука плохо ему повиновалась, поэтому половина вопиюще дорогой жидкости оказалась на столешнице, на полу, на одежде у меня или у него. Бармен точно видел, что происходит, но не вмешивался. Пришлось взять функцию разливальщика на себя. Марлин попытался возразить, что руку менять нельзя, однако я не смог позволить выливать ангелам столь солидную долю…

Края наших рюмок снова столкнулись, и вновь внутрь была отправлена порция огня. Марлину вдруг взбрело в голову поведать мне какую-то очень смешную шутку. Он начал ее рассказывать, но мало чего из уст выходило связного, потому что он путал слова и сам ржал через слово. А мне было смешно, потому что смеялся он, — так мы и хохотали, безудержно, до слез, и дикий хохот разносился по залу, отрывая других посетителей от их занятий, невольно приковывая к нам внимание — в этом тихом заведении такое поведение мог себе позволить разве что хозяин…

В конце концов, спустя энное количество временных промежутков, мы с Серегой, грациозные, как мешки с картошкой, подковыляли к стойке. Истребовали у бармена два «отрезвителя»; такая химическая хрень, нейтрализующая опьянение. Опустошили тонкие высокие «мензурки». Если опьянение сильное, состав не снимет состояние полностью, но определенный эффект все же окажет, помогая избежать неприятных последствий, снизит пагубное воздействие алкоголя на организм.