Вы мертвы без денег - Чейз Джеймс Хедли - Страница 11

• Предыдущая
• 11/39
• Следующая

Бин повернулся к Джо.

— Ты передумал или мы прощаемся?

— Ты и вправду думаешь, что дело выгорит? — слабо спросил Джо.

— По твоему я псих? Конечно, выгорит.

Джо колебался. Глядя на лицо Синди, выражавшее решимость, он понимал, что не сможет отговорить ее. Он видел, что если не может отговорить Синди, ему остается только присоединиться к ним.

— Ладно, Бин, тогда я с вами, — сказал он.

— На следующее утро, — продолжал Барни, — Эллиот сидел в своем солнечном патио, с нетерпением ожидая, когда Луис де Марни закончит опись его имущества.

Наконец, он вышел в патио и Эллиот, сдерживая нетерпеливое желание услышать его вердикт, предложил ему выпить.

— Ни в коем случае, благодарю! Никакого спиртного, никакого крахмала! Если я хоть на минутку дам себе поблажку, мне не сохранить фигуру. — Луис пожирал глазами Эллиота. — А вот вы в превосходной форме.

Эллиот, голый по пояс, одетый в брюки, носки и сандалии, пожал плечами. Он терпеть не мог носить носки, но без них блеск его металлического протеза на солнце портил ему настроение.

— Не жалуюсь. Присядьте. — Выдержав паузу, он продолжал: — Ну, каков приговор?

— У вас есть недурные вещицы, мистер Эллиот, — сказал Луис, усаживаясь, — несколько специфические, но очень недурные.

— Я знаю, что у меня есть, — раздраженно сказал Эллиот. — Я хочу знать, сколько это все стоит.

— Конечно. — Луис взмахнул руками. — Я не могу вам назвать определенную цифру, мистер Эллиот. Понимаете, мне нужно проконсультироваться с Клодом, но сказал бы — около семидесяти пяти тысяч.

Эллиот застыл на месте и покраснел. Он не ожидал от Луиса щедрости, но предложенная им сумма была грабежом среди белого дня.

— Вы смеетесь? — сердито спросил он. — Это же меньше четверти того, что я сам уплатил.

— Это звучит ужасно, не правда ли? Но в настоящий момент, мистер Эллиот, спрос упал. Если бы вы могли подождать… — Он пожевал губу, хмурясь в показном раздумьи. — Клод может согласиться взять нефрит и Шагалла на комиссионных условиях и выставить их в галерее. Таким путем вы, вероятно, получите лучшую цену, но на это, конечно, потребуется время.

— Насколько лучшую?

— Этого я не могу сказать. Цену должен определить Клод.

— Сколько времени мне придется ждать, два или три месяца?

Луис покачал головой. Казалось он готов разразиться слезами.

— О нет, мистер Эллиот, на это может понадобиться до двух лет. Видите ли, нефрит, я уверен, опять войдет в моду и цены на него поднимутся, но не раньше, чем через год или два.

— Я не могу так долго ждать! Другое дело — Клод! Поговорите с ним, Луис; Скажите ему, что он может забирать нефрит и Шагалла, но я хочу получить деньги немедленно и пусть дает приличную цену, не паршивые семьдесят пять тысяч.

Луис рассматривал свои наманикюренные ногти.

— Разумеется, я поговорю с ним. — После паузы он продолжал: — Клод говорил мне, что вам спешно нужны наличные, мистер Эллиот. Все это исключительно между вами, мной и Клодом. Мы готовы сделать вам интересное предложение, поскольку вы так сильно нуждаетесь в деньгах. Сумма немалая: около двухсот тысяч. Это — плюс к семидесяти пяти за ваши вещи. В целом они составят сумму, с которой вам зажилось бы гораздо веселее.

Эллиот воззрился на него.

— Двести тысяч? — Он выпрямился в кресле. — Что же это за предложение?

— Вы друг мистера Ларримора, филателиста? У Эллиота сузились глаза.

— Это предложение имеет отношение к Ларримору?

Луис взглянул на Эллиота и сразу отвел забегавшие глазки.

— Правильно.

— Мы с Клодом уже говорили о нем. Я сказал ему, чтобы он оставил надежду.

— У Клода возникли новые замыслы со времени вашего разговора, — сказал Луис, похожий на человека, нащупывающего путь по тонкому льду. — Теперь он готов предложить двести тысяч за ваше сотрудничество.

Эллиот глубоко втянул в себя воздух. Он подумал о том, какое значение имели бы для него такие деньги в теперешних обстоятельствах.

— За мое сотрудничество? Слушайте, Луис, перестаньте крутить словно какой-нибудь чертов политикан и объясните, куда вы клоните.

— У мистера Ларримора есть необычные русские марки, — сказал Луис, снова опуская взгляд на свои ногти. — У Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору, предлагая продать марки, но он игнорирует наши письма. Если вы сумеете достать для нас эти марки, Клод заплатит вам комиссионные в размере двухсот тысяч.

— Господи! Сколько же они стоят?

— Для вас или для меня — очень мало, но для увлеченного коллекционера их стоимость весьма значительная.

— Сколько?

— Вряд ли необходимо углубляться в этот вопрос, мистер Эллиот. — Луис хитро ему улыбнулся. — Главное в том, что они будут стоить для вас двести тысяч, если вам удастся их достать.

Эллиот откинулся на спинку кресла. Перед ним как будто открывался выход из затруднительного положения, но сумеет ли он убедить Ларримора продать?

— Если я буду говорить с Ларримором, мне нужно знать цену, — сказал он. — Это ведь очевидно, правда? Я должен назвать ему цену, которую ваш клиент готов заплатить. Как же иначе я смогу убедить его продать марки?

Луис причесал пальцами свои крашеные в цвет собольего меха волосы.

— Не думаю, чтобы вы чего-либо добились от мистера Ларримора, какую бы сумму не предложили. Наш клиент уже писал ему, и мистер Ларримор не желает их продавать. Нет, переговоры с мистером Ларримором не приведут ни к чему хорошему.

Эллиот нахмурился.

— Интересно, куда вы клоните?

Луис снова принялся рассматривать свои ногти, как будто зачарованный их видом.

— Нам кажется, что будучи дружны с мистером Ларримором и имея доступ в его дом, вы смогли бы найти способ завладеть этими марками. В этом случае мы немедленно заплатим вам двести тысяч наличными. Луис встал под изумленным взглядом Эллиота, словно не верившего своим ушам. — И, разумеется, вам не зададут никаких вопросов. Эллиот с минуту сидел молча, потом спросил с резкой ноткой в голосе:

— Так вы предлагаете мне украсть эти марки для Клода? Луис взмахнул руками, не глядя на Эллиота.

— Мы ничего не предлагаем, мистер Эллиот. У вас есть возможность достать эти марки — как вы их достанете, нас не касается — мы примем их у вас, ни о чем не станем спрашивать и выплатим двести тысяч долларов наличными.

Эллиот встал. Выражение его глаз заставило Луиса поспешно отступить.

— Убирайтесь! — Гнев, звучавший в его голосе, заставил Луиса отступить еще дальше. — Скажите Клоду, что я не имею дела с жульем! Я найду себе покупателя! Передайте ему, что мы больше не знакомы!

Луис приподнял плечи, смиряясь с отказом.

— Я предупреждал его, что вы можете не согласиться с его точкой зрения, но Клод законченный оптимист. Не будем обижаться друг на друга, мистер Эллиот. Предложение остается в силе, случись вам изменить свое решение!

— Убирайтесь!

Луис вздохнул и, повернувшись, зашагал по дорожке, ведущей к площадке для машин. Он вернулся в галерею и сразу же прошел в комнату Кендрика.

— Сукин сын уперся, — сказал он, закрыв дверь. — Он назвал тебя жуликом и сказал, что больше не желает тебя видеть. Я предупреждал, Клод. Что нам теперь делать?

Кендрик снял парик и, положив его на стол, задумался.

— Это был шанс и на него по-прежнему надо рассчитывать. Я немного нажму на нашего милого Дона. — Он открыл ящик стола и достал переплетенную в кожу записную книжку. — Кто по-твоему, самый крупный кредитор Эллиота?

— «Люс и Фремлин», — немедленно отозвался Луис. — Каждой шлюхе, с которой он переспал, он дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с алмазами и рубинами. Оно, должно быть, стоило бешеных денег. Кендрик полистал книжку и набрал номер конторы — лучшей и самой дорогой ювелирной фирмы в Сити.

Он попросил соединить его с мистером Фремлином, младшим партнером и ярым гомосексуалистом.

• Предыдущая
• 11/39
• Следующая