Повелители Огня (СИ) - Ветрова Полина - Страница 9

— Мне надоело! — резко заорали в темноте, и у фургона возник еще один человек в черном.

У этого не было дубинки, и в драку он до сих пор не лез. Теперь же решил вмешаться. Тут противник наконец смог подмять под себя Дженни и привстал, занося кулак.

— Мне надоело! — еще раз заорал новый противник. — Вы долго возитесь!

Он вскинул обе руки, простирая их к дерущимся и растопыривая пальцы. От этого резкого движения взметнулся широкий плащ, словно хищная птица расправила крылья.

Дженни не очень-то следила за этим типом, потому что ей вот-вот должны были засветить кулаком в лицо… она увидела лишь огонь — сперва ослепительно яркий шар пламени, который, стремительно разворачиваясь, превратился в ревущую испепеляющую стену, которая налетела на фургон и дерущихся людей, вмиг поглотила их и покатилась на Дженни. Потом был удар, потом яркий свет, потом непроглядная тьма, потом… потом она пришла в себя посередине лужи, в которой плавали пепел и лед. Вокруг было дышащее жаром пепелище.

Так закончился длинный день. Это был самый счастливый день в короткой жизни Дженни, потому что все были живы. И он закончился.

— Вот и все, — сказала Дженни.

Префект Квестин кивнул и обернулся к сержанту:

— Ты запомнил? Перечисли!

Тот задумчиво провел грязной рукой по тонким усикам и ответил:

— Тролль, надзиратель при Тысяче Столбов, гном в ломбарде, газета, трактир «Удача»… ну и лошадник Томас Бир, хотя он совершенно не при чем.

— Неплохо, — кивнул префект. — Похоже, мы ничего не упустили.

Потом, сгибаясь, подался вперед и заглянул снизу вверх в опущенное лицо Дженни:

— А ты как считаешь, Дженни ниоткуда? Может, тебе что-то бросилось в глаза, когда пришла в себя?

— Сержант сказал: «Ничего не понимаю», — ответила Дженни. — По-моему, он прав. Я не понимаю, кому мы могли так насолить за один неполный день в Эвероне. Кто это был? Кто напал на нас?

— О, вас почтил визитом один из лордов Вулкана! И я намерен вывести этого высокородного негодяя на чистую воду. Мы проверим все ваши встречи за этот день, ведь откуда-то из мест, перечисленных Дональдом, ниточка тянется к виллам на горе.

«Дональд, — отрешенно отметила Дженни, — сержанта зовут Дональдом. Сержант Дональд Кубер».

— Я намерен найти конец этой ниточки и размотать весь клубок. Кубер, до конца расследования ты поступаешь в мое личное распоряжение. И Дженни. Скажи, дитя мое, ты мне доверяешь? Это очень важно, потому что я хочу спрятать тебя от всех. В городе не должны узнать, что кому-то из труппы удалось уцелеть. Ты поживешь в моем доме, пока не уляжется шум. Потом мы подумаем, как устроить твою судьбу. Что ты на это скажешь?

— А у меня есть выбор? — устало спросила Дженни. — Я здесь чужая. И у меня ничего не осталось, даже плащ мне одолжил сержант. Спасибо, Дональд. Я еще не успела поблагодарить, слишком все было… странно.

Стражник смущенно пробормотал что-то невнятное. Он рад услужить бедной Дженни. Это его обязанность. То есть долг. То есть он хотел бы помочь, чем только можно.

Тут карета затормозила. Они уже давно ехали по мощеным улицам, и окованные стальными ободьями колеса громко стучали по камням — не то, что на окраине, где дорога была грунтовая. Хорошо, что рессоры сглаживали толчки, не то езда по Эверону могла бы обернуться сущим мучением.

Железная карета была слишком тяжелой, чтобы остановиться сразу и несколько мучительно долгих мгновений она скрипела, раскачиваясь, пока наконец под визг оковки колес и скрип рессор не замерла окончательно.

— Я приглашаю тебя, Дженни, пожить в моем доме, — снова заговорил префект Квестин. — Я там обитаю один, если не считать камердинера, он же дворецкий, он же все остальные должности по дому… впрочем, не важно. Главное: он болтать не станет. Больше тебя никто не увидит, и, стало быть, весть о тебе не дойдет до убийц. Я не исключаю, что они могут захотеть убрать последнего свидетеля. Немного позже я представлю тебя в городе, как свою дальнюю родственницу, которая приехала из глухомани, чтобы увидеть столицу. Сыграешь эту роль, ведь ты актер. Тогда и ты примешь участие в расследовании.

Он распахнул дверцу и осмотрелся, потом бросил через плечо:

— Сейчас этого делать нельзя, чтобы твое появление не связали с событиями нынешней ночи. Ну, добро пожаловать, Дженни ниоткуда. Приняв мое приглашение, ты станешь Дженни с Горшечной улицы, дом восемьдесят четыре. Сержант, зайди с нами.

Дженни поднялась с обитого потертой кожей сидения и внезапно почувствовала, что ей гораздо хуже, чем она предполагала. С трудом выбравшись на мостовую, она побрела к дому, глядя под ноги, чтобы не споткнуться. Как по плохо натянутому тросу. Дональд Кубер с похвальным усердием поддержал ее под локоть.

Префект вполголоса произнес несколько слов, и дверь дома отворилась. На мостовую перед Дженни легла полоса света. Она шагнула в этот свет, поднялась на крыльцо, подняла глаза и… уперлась взглядом в острие арбалетного болта, направленного прямо ей в живот. Глянув еще выше, она увидела гоблина, сжимающего арбалет.

— Морко Гучих, мой дворецкий, — представил гоблина Квестин. — Это Дженни, она наша гостья. Проводи ее в угловую комнату и помоги устроиться. А я отдам последние распоряжения сержанту.

Гоблин посторонился и опустил арбалет.

— Прошу следовать за мной, сударыня, — проскрипел он.

Дженни несколько раз встречалась с гоблинами. Банды этих нелюдей пытались атаковать фургон Папаши на дороге, но, получив отпор, быстренько убирались с пути, забрасывая напоследок актеров грязью и камнями. У тех гоблинов не было арбалетов. А здесь, в столице, значит, даже гоблинские разбойники пользуются благами цивилизации. Арбалет — существенный прогресс по сравнению с швырянием камней!

Дженни скинула плащ, чтобы вернуть его Дональду. И смутилась. Ее наряд из тонкого полотна промок и плотно облепил тело. Беда была не в том, что благовоспитанные девушки не показываются в таком виде, а в том, что облеплять-то почти нечего, и теперь это сделалось особенно заметно. Дженни с сержантом покраснели одновременно. Но префект ждал Дональда, а гоблин ждал Дженни, и смущаться обоим пришлось совсем недолго.

Гоблин Морко сильно хромал. Его правый башмак стучал по полу громче, и Дженни поняла, что у него вместо ноги протез. Бредя за дворецким, она слышала, как бубнит префект:

— Завтра тебе не удастся отоспаться, сержант. С самого утра мы с тобой будем проверять все встречи актеров в Эвероне. Тролль, служитель на площади, ломбард, газета, трактир…

Если не считать того, что Морко Гучих был гоблином и калекой — в остальном он оказался образцовым слугой и сделал то, о чем хозяин позабыл: отвел Дженни в ванную комнату. Греть воду было бы слишком долго, но Дженни была рада и тому, что предложили. Спать хотелось ужасно, но она содрала с себя промокшие лохмотья и сумела кое-как оттереть грязь. Потом, завернувшись в слишком широкий балахон, оставленный для нее гоблином, вышла из ванной и поплелась за Морко в назначенную ей комнату. Обстановку разглядеть она уже просто не смогла, видела только главное — там была кровать!

***

Когда Дженни проснулась, был день. Солнечный свет проникал в узкое, забранное решеткой, окошко под таким углом, что стало ясно — уже около полудня. Дженни откинула одеяло и села. Наконец-то она оглядела комнату. Странно, вчера префект показался ей этаким старым холостяком, но в обстановке оказались вещи явно из женского обихода.

Дженни осмотрела себя — на ней была просторная ночная рубашка, доходящая ниже колен. Она смутно припомнила, как вчера натянула это одеяние, вполне подходящее для привидения, которое не следит за модой. Да, это валялось на постели, когда гоблин привел гостью. Еще был халат — похоже, принадлежащий самом хозяину. Обуви ей не оставили, но Дженни подобные мелочи не смущали. Она натянула халат, обмотала пояс вокруг талии три раза, чтобы полы не слишком распахивались — и прошлепала в коридор. Вчера ей позволили посетить ванную, а, судя по запаху, здесь имелась еще и кухня.