Фаворит. Боярин - Калбазов Константин - Страница 4

– В этом году всю руду не переварю. Буду складировать. А вот на будущий уже возьмусь всерьез, – подмигнул купцу Иван.

– Ага. И ту руду, что псковичи станут тебе стаскивать, тоже переработаешь? Чего так глядишь? Присмотрел человечек со стороны, как ты там на вече вещал, да быстренько ко мне с вестями.

– Переживаешь?

– Еще бы мне не переживать, Иван Архипович. Ить каждая та ладья мне в тысячу рубликов садится. С видом на прибыль все сбережения в них вкладываю. А тут ты вдруг возьмешь и заявишь, что деньги нет иль, там, обождать надо.

Иван понимал опасения купца. Нет, тот вкладывал в новое предприятие далеко не все свои средства. Плох тот купец, что не станет жаловаться на разорение. Но четыре тысячи – сумма все же изрядная. И не имей Ерохин дел с Карповыми раньше, ни за что не согласился бы на такую авантюру. Пусть и многообещающую.

Шутка сказать, но за минусом всех накладных расходов новое предприятие уже в этом году должно было не просто окупиться. Ожидаемая сумма чистой прибыли составляла порядка четырех тысяч рублей. А со следующего года должна возрасти до двенадцати тысяч.

– Не переживай, Авдей Гордеевич, мне тебя обманывать не след. Так что строй ладьи и вези руду. Через пару лет, глядишь, еще и мало будет. Придется тебе еще ладить кораблики. Или мне со шведом уговариваться, и пройдут денежки мимо тебя.

– Хм. Сказал бы, что попусту бахвалишься, да только сам бывал в Карповке вашей. Видел все своими глазами. Х-хе. То, что дозволили увидеть, – с хитрой ухмылкой уточнил купец и продолжил: – Так что вера у меня к тебе есть. Хотя и с сомнениями поделать ничего не могу.

– А ты не сомневайся, – ободряюще произнес Иван и отправил в рот ложку с кашей, обильно приправленной сливочным маслом.

Мм! Вкуснотища-то какая. Странно, в прошлой своей жизни он вообще не ел кашу. Ну разве только в армии, где у него и выработалось стойкое предубеждение к этому блюду. А здесь уплетал за милую душу, получая несказанное удовольствие.

– Ну что же, не буду сомневаться. Да только все одно понять хочу, для чего тебе нужна еще и местная руда. Я тут узнавал, так она ни в какое сравнение со шведской не идет. Из той против местной железа вдвое получается.

– Верно. Болотная руда плохонькая. Но иной в окрестных землях нет. А случись со шведами какая оказия, и что тогда? Поставить заводы и потом палец сосать? А так пусть и плохонькая руда, и помучиться придется, однако и завод не встанет, и прибыль будет.

– Ну, то дело твое. А вот что меня касаемо, то я вопрос имею. Болотную руду, что поплоше, тут же, под ногами, собирать станут. А я из-за моря привезу добрую. Примешь же ты и ту и другую по одной цене. Десять копеек за пуд. Заработаешь же на шведской вдвое. Как-то некрасиво получается.

– Ты воду-то не мути, Авдей Гордеевич. Я ведь твою деньгу не считаю. Вот и ты ко мне в мошну не заглядывай. И не думай, что самый умный. Чай, руду будешь скупать чуть не по копейке за пуд. Да потом на перепродаже моего же железа и стали заработаешь. Твои доходы уже через два года самое мало вдвое против прежнего поднимутся. А ты все туда же – «маловато будет», – припомнив мультфильм о лешем и елке, ерничая, закончил Иван.

Ухмыльнувшись и мотнув головой, мол, каков жук, Иван взял кружку со сбитнем и сделал добрый глоток, пропихивая кашу в желудок. Оно вроде и с маслицем, но без запивки как-то не то. Ага. Упала. Разлеглась. Теперь можно и еще одну ложечку. Вдогонку. Ай хороша каша!

– Ты лучше скажи мне, Авдей Гордеевич, караван-то на Москву отправил?

– Еще третьего дня. Как только наладил в путь-дорожку, так сразу и к тебе.

– Гаврила в курсе?

– Нет. Ему сказал, что как в Москве разгрузится, так пусть тебя поджидает и далее – как ты велишь. Ты уверен ли в том, что удумал?

– Еще как уверен, Авдей Гордеевич. Нечего мастерским в Москве делать. За этим делом нужен глаз да глаз. А какой присмотр, коли на месте никого нет.

– Ну, то дело твое. За твои деньги хоть на руках все вынесем.

– Это да. Только все дело в цене.

– Ну, это как водится, – деловито развел руками купец.

После встречи с купцом и сытного обеда Иван направился к Рудакову. Все шло к тому, что Карпову удастся обернуться за один день, а уже рано поутру выдвинуться обратно. По меркам привычного Ивану мира, полсотни верст – и не расстояние вовсе, а так, сущая безделица. Здесь же – дневной переход для всадника, если без сменных лошадей. А потому в дорогу лучше все же собираться с утра…

Рудаков искренне обрадовался гостю и потащил того к столу, благо время было обеденное. Иван не стал отнекиваться, хотя и был сыт. Пришлось отдать должное хозяйке. Пусть и не ею лично приготовлено, тем не менее дом – это ее епархия. Понимать надо. И только после обеда они с Павлом уединились в его кабинете.

Не сказать, что не виделись до этого. Было дело, когда Иван только появился в Пскове. Во второй визит Карпова лекаря на месте не оказалось. Был на выезде, пользовал какого-то помещика, получившего увечье на охоте.

Вообще, Рудаков уже успел в Пскове обзавестись серьезным таким авторитетом. А то как же. Московская медицинская академия хотя и направляет сюда своих выпускников, но те – всего лишь молодежь, набирающаяся опыта. А по прошествии обязательного срока службы стараются побыстрее ретироваться из этой глухомани. И многие перебираются в Речь Посполитую, а там и дальше на запад. Ох, как это Ивану знакомо. Ничего не меняется.

Так вот, Рудаков смотрелся в выгодном свете даже на фоне московской профессуры. И дело вовсе не в том, что те тут отсутствовали и не составляли ему конкуренции. Нет. Павел уже давно и качественно превзошел своих учителей. За что был предан анафеме. Впрочем, жители Пскова о том ведали мало. А вот то, что выздоровевших у него побольше, чем отошедших в мир иной или ставших увечными, люди не приметить не могли. А отсюда и почет, и уважение, и добрая людская молва.

По классификации Ивана, Рудаков, конечно, в первую очередь – военный хирург. Но в ранах здесь недостатка нет. Во-первых, от Пскова до границы с Литвой не больше полусотни верст, а пограничные инциденты случаются с регулярным постоянством. Во-вторых, Псков – город торговый, и купцов тут хватает, на караваны которых случаются нападения. В-третьих, в окрестных лесах знатная охота. Карпов понятия не имел, как обстояли дела в его прежнем мире, но здесь крупного зверя много. А значит, и разных несчастий. Было и «в-четвертых», и «в-пятых», словом, практика у лекаря весьма обширная.

– Ого. А это что такое? – Иван в удивлении указал на дверь, по всему видать, ведущую прямо на улицу.

Лекарь как раз провел его сквозь свой кабинет в соседнее помещение. Довольно просторное. С полками, заставленными всевозможными склянками, колбами, ретортами и тому подобным. У окна стол, пара стульев. Эдакое совмещение лаборатории, аптеки и приемного кабинета врача.

– Вспомнил твой совет по поводу лекарской лавки, – с готовностью начал пояснять Рудаков, поведя вокруг рукой. – Оцени. По нечетным дням седмицы я прямо тут устраиваю прием больных. Ну, если не уезжаю никуда. Здесь же осматриваю хворых, назначаю лечение, готовлю и продаю лекарства. Сейчас пытаюсь уговорить двух подлекарей работать со мной. Тогда мы сможем принимать больных каждый день, чередуя друг друга.

– А еще ты сможешь наконец обзавестись учениками, – решил подначить Иван.

– Или научиться чему-то умному у молодежи, – не поддержав шутливого тона, возразил Павел. – Я, между прочим, и тут хаживаю в гости к знахаркам, продолжаю собирать у них знания. Все, до каких только могу дотянуться.

– Ну не заводись, Паша. Я же пошутил.

– Тоже мне шутник выискался, – недовольно хмыкнул Павел.

– Н-да-а, крепко же ты обижен на своего тестюшку, коль скоро так реагируешь на шутки. Не переживай, я тебя с этим самодуром ставить на одну ступень не собираюсь.

– Не смей так о Христофоре Аркадьевиче, – тут же вскинулся друг.

– Ладно, ладно, не закипай. Не сметь так не сметь. Прости, – выставив перед собой руки в примирительном жесте, тут же пошел на попятную Иван.