Пламя в твоих руках - Эльденберт Марина - Страница 56

— Если почувствуешь, как разогреваются руки, сразу вспоминай голосовые упражнения. Ныряй в это состояние, как в ледяную воду.

Легко ему говорить.

— Когда речь заходит о стихийной магии, делай упор на внутреннее равновесие. Так или иначе, именно с него все начинается.

— Как по мне, так эмоции и равновесие немного друг другу противоречат.

— Они друг друга дополняют.

— Познакомишь меня с эсстердой… — немного зависла, потому что информации было слишком много, а еще последняя ложечка мусса оказалась самой вкусной.

— Карингэм, — подсказал он.

— Да. — Я не удержалась и поскребла в креманке края. — Если я не возьму у нее рецепт, моя жизнь пройдет зря.

Рэйнар приподнял брови.

— Думай об огне. А не о рецептах.

— Даже за обедом?

— Даже во сне. Пока не научишься справляться с тем, чем тебя наградила природа.

Сказано это было так, что кислинка мигом превратилась в горчинку. Да за что он на меня так взъелся?! Я же правда стараюсь! Как могу, как умею, не могу же я за полдня освоить то, чему другие учатся годами. Да и хотела бы я посмотреть на того, кто сможет.

— Я справляюсь!

Иртхан поднялся, и мне не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Мы снова вернулись в кабинет, где меня ждало огнеупорное стекло. Холодное, как владелец этой квартиры, и столь же непробиваемое. Между ним и вчерашним Рэйнаром, в объятиях которого я сходила с ума, пролегла ледяная пропасть. Он даже разговаривал рублеными фразами — с тем же ритмом нож для колки льда вгрызается в глыбу.

— Продолжаем.

Настроения продолжать не было. Вот вообще. Но у меня есть обязательства не только перед собой, но и перед другими. Перед Хейдом, в конце концов, перед комиссией, и когда я буду завтра петь, я должна быть лучшей. Должна выложиться, должна зажечь не только себя, но и всех, кто будет на прослушивании. Зажечь в хорошем смысле слова, разумеется.

— Черпай эмоции из спокойствия. — Его голос немного смягчился. — Уверенность, спокойствие, радость, силу. Обида, гнев или тем более ярость могут привести к непредсказуемым последствиям.

— А я на кого-то обижаюсь? — передернула плечами.

— Приступай, Леона.

Заело его, что ли?

Глубоко вздохнула и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Не так это просто начинать с нуля, когда за спиной уже столько неудач. Для начала нужно отрешиться от обиды и сконцентрироваться… ну не знаю, на чем-то хорошем. Например, на мыслях про Марра. О том, как я его нашла. Хотя день тогда был дурацкий. Я опоздала на занятия по вокалу, получила втык на работе, дождь лил как из ведра, а ветер хлестал порывами. Так, что зонт норовил улететь, а заодно и меня с собой унести прямо в пустоши. В довершение всего на выходе из подземки у меня сломался каблук, и я ковыляла, стараясь не наступать в особо глубокие лужи, — подпрыгивая на одной ноге и становясь на пятку, когда особо глубокие лужи все-таки попадались. Вода заливалась во все места, было холодно и противно.

Проходя мимо нагромождений мусорных контейнеров, высившихся у стены, услышала странный звук. Сначала мне показалось, что это скрипит сорвавшийся с заклепки лист железа, но потом в него вплелись тоскливые плачущие нотки. Тогда я подумала, что железо не может плакать. А еще о том, что плакал мой деловой костюм. Потому что, если я сейчас просто пройду мимо и не проверю, заснуть уже не смогу.

Собственно, на скрип я и шла. Точнее, на плач. Между рядов тесно составленных контейнеров, потому что доносился он откуда-то из глубины. То и дело задевая и обтираясь всем чем можно о заляпанное отходами железо. Зонт пришлось закрыть, и я вмиг превратилась в мокрое нечто. Зато в дальнем ящике под пластиковыми пакетами и прочим хламом торчал кончик крохотного дрожащего хвостика. Кучка мусора шевелилась и издавала такие звуки, от которых сжималось сердце. Закинув то и дело норовящую соскользнуть сумку за плечо, принялась ворошить размокшие отходы и наконец наткнулась на две сверкающие в темноте янтарные пуговички.

Виаренок был совсем маленький, мокрый и весь дрожал. Шерстка облепила худое тельце, из-за чего голова казалась непропорционально большой. Он даже не попытался укусить или царапнуть, когда я вытаскивала его из контейнера. Помню, что тогда у меня было одно-единственное чувство: прижать к себе и согреть. Что я и сделала, распахнув пиджак и устраивая звереныша на груди так, что из-под промокшей одежды торчал только нос. Он завозился, попытался выбраться, и тогда я сказала:

— Не бойся. Все будет хорошо.

В миг, когда он заурчал, на душе вдруг стало тепло.

Очень тепло. Несмотря на продолжавший хлестать ветер и дождь. В тот момент я поняла, что ни за что с ним не расстанусь.

Тепло было и сейчас, катилось по пальцам, собираясь в ладонях.

Отдавалось в тело и в плечи, а потом взметнулось язычками на ладонях и заплясало, ровнехонькое и уютное. Искорки — небольшие, сыпались в разные стороны, но таяли, не долетая до пола. Кажется, я даже сама не поняла, как это произошло, но это было прекрасно. Хотя ладони все еще подрагивали и пламя вместе с ними. Мой первый огонь! Настоящий! Я его держу… Держу? Держу!

— Теперь заставь пламя отступить. Вспоминай игру голосом и ментальную магию.

Тон Рэйнара — холодный и жесткий, отрезвил.

Ни слова о том, что у меня получилось. Ни слова о том как.

Прощаться с огоньком не хотелось, но меня уже потряхивало от напряжения. Видимо, в удачный всплеск ушло больше сил. Вспомнила о том, как остужают эмоции. Тихо, медленно, постепенно. Сосредоточилась на зажженном огне — и так же медленно начала «остужать». Чувство, когда маленькое сердечко билось рядом с моим, сменилось тишиной, разделенный на двоих дождь тоже. Под конец и вовсе накрыла холодная тишина кабинета и пристальный взгляд Рэйнара. Язычки пламени становились все меньше, уже стягивались в крохотные вспышки на ладони, когда зазвонил мобильный.

Чудом не схватилась за него, а когда осознала, меня прошиб холодный пот.

Огонек заволновался, дернулся в сторону. Почувствовав слабину, заискрил.

Нет уж, не сдамся! Не отпущу.

Сосредоточиться! Не отвлекаться.

Легкое покалывание в кончиках пальцев, затихающая пульсация в ладони.

Мобильный словно захлебнулся, но огонь в ладонях уже растаял. Поспешно вытащила телефон и обнаружила… пропущенный от Драконища. Молча хлопала глазами то на растопыренные пальцы, где только что бился огонь, то на дисплей. Перевела на Рэйнара недоумевающий взгляд, а потом поняла. Сердце ухнуло вниз, мобильный — в него. К счастью, иртхан поймал его на лету, иначе мне понадобился бы новый телефон.

— Ты… — прошептала, задыхаясь. — Ты… ты…

— Молодец, — коротко произнес он.

Я подавилась воздухом, руки мелко дрожали. Я чуть задницу себе не подпалила, а он стоит и смотрит, как будто ничего не случилось! Понимая, что еще немного, и вмажу ему прямо промеж глаз пресловутым огоньком, развернулась и бросилась к двери. Меня перехватили у дверей — перехватили и прижали к себе.

— Отпусти! — забилась в сильных руках. — Отпусти! Ты не просто Драконище, ты…

— Зато у тебя получилось.

От возмущения окончательно лишилась дара речи.

— Это что, экстремальное обучение? — скорее прорычала, когда он ко мне вернулся.

— Это обучение. Стихия не прощает ошибок, а я взялся тебя учить. Значит, несу за тебя ответственность.

Смотри не надорвись! Сгорая от желания как следует врезать ему под коленку — чтобы проникся, все-таки вывернулась из его рук.

— Рэйнар!

— Вернемся к теории. Мне многое нужно тебе рассказать, особенно учитывая следующие выходные.

— Я еще не согласилась, — буркнула я.

— Ты отказываешься? — Глаза его потемнели.

Признаюсь, было такое искушение, особенно после того, что он провернул.

— Сейчас мне вообще хочется тебя укусить. Это нормально?

— Нормально. Ты привыкаешь к жизни с драконицей.

Кстати, о драконицах.

— Мы с ней теперь как две сущности в одном теле, и однажды мне захочется летать?