Пламя в твоих руках - Эльденберт Марина - Страница 33

Желание пнуть ботинок пришло и ушло.

Сердце болезненно екнуло. Я не знала ту, о ком говорил Рэйнар, но…

— Норгхар разговаривал с твоим отчимом. Эрмина просила его сохранить твою тайну, поэтому после ее смерти он забрал документы об опекунстве. К сожалению, он не знает имени женщины, которая дала тебе жизнь. Эрмина приехала в Зингсприд, потому что твоя настоящая мать родилась там. А умерла во время налета в Рагране.

Резко поднялась, и коробочка с драгоценностями свалилась на пол. Не знаю почему, но именно раскрывшийся футляр сработал как команда «старт» на гонках. Слезы покатились по щекам одна за другой. Горячие, соленые, горькие… Они просто капали. Когда Халлоран привлек меня к себе, закапали на него. На идеальный пиджак, превращаясь в кляксы. Первые пару минут я еще героически крепилась, а потом уткнулась лицом ему в грудь и разревелась по-настоящему.

Не знаю, сколько мы так стояли, пока всхлипы не стали тише. Попыталась освободиться, но куда там. Оказалась только сильнее вжата в драконище.

— Отпусти, — попросила негромко.

— И не подумаю.

— Мне нужно побыть одной. «Что-то еще» удалось на славу.

Он замолчал. Ненадолго. Но руки так и не разжал.

— Я должен был тебе рассказать.

— Угу.

— Прости, — произнес он. Так искренне и по-человечески, что вырываться сразу расхотелось. — Прости, Леона.

Это меня добило окончательно. Представить себе Халлорана извиняющимся — на это даже моей фантазии не хватало. Я подняла глаза и посмотрела прямо в ночные костры. Так и залипла.

— Леона?

— Прости, — зачем-то повторила эхом. — Я хочу удостовериться, что не рехнулась. Самую малость.

Рэйнар приподнял брови.

Пальцы удивительно бережно легли на мои щеки, стирая дорожки слез.

— Мне сложно представить, как ты выглядишь, когда говоришь «прости». Можешь повторить это еще раз?

Он нахмурился.

— Издеваешься.

— Нет. Просто это…

— Необычно? — подсказал иртхан.

— Очень. Рэйнар, что такое таэрран?

Он помрачнел и все-таки выпустил меня из объятий.

— Магическая подчиняющая роспись. Наносится на шею, сходит сама. В зависимости от уровня нанесения позже или раньше. Пока на иртхане таэрран, его огонь заперт. Закрывать ее одеждой нельзя.

Что я там говорила про публичную порку? Лучше бы была она. Время идет, цивилизация развивается, а в обществе иртханов — публичные наказания. Позорное клеймо, магический ошейник, который должны видеть все. Времена Погасших костров отдыхают. Именно в те века, когда иртханами были одержаны первые серьезные победы над драконами, практиковались всякие показательные пытки и казни. В частности, за инакомыслие, если кто-то осмеливался иртхану слово поперек сказать. Драконов освоили, взялись за людей. Но сейчас-то, слава небесам, двадцать шестое столетие со дня Великого Перелома.

— Рэйнар, отмени наказание, — попросила тихо.

С тем, что уже случилось, поделать ничего нельзя. А вот с тем, что еще не случилось, — можно.

— Нет.

— Пожалуйста.

Ноздри его дрогнули, выдавая раздражение.

— Своим отношением к тебе он бросил мне вызов, Леона.

— Но это же унизительно. Особенно для мужчины.

— Он это заслужил.

— Нет. Такое — нет. — Если честно, за попранную гордость Энтара я сейчас переживала меньше всего. Так ему и надо, но мне совсем не хотелось, чтобы Скай Стрим превратился в поле боя. Особенно после того, что недавно случилось с Ирргалией. — Уверена, он уже прочувствовал последствия, с него хватит. Хватит того, что это было сказано при мне.

Халлоран пристально посмотрел на меня.

— Я не отменяю своих решений.

— Но ведь…

— И тем более не позволяю ставить их под сомнение. Никому.

Глаза его снова потемнели, а я наклонилась, чтобы подобрать футляр, и зацепилась взглядом за уголок платья. Он желтел на покрывале, как только что сорвавшийся лист среди засохших. Не представляю, как я выглядела, но чувствовала себя мячом для гратхэнда после финала на Соурских играх. Хотелось спать и чтобы все меня оставили в покое. Хотя бы до завтра.

— Леона, сейчас проверяют архивы. Как только станет известно имя женщины, у которой работала Эрмина Ладэ, все остальное решится в считаные дни.

Женщина, которая дала мне жизнь, умерла во время налета. Что она искала в Рагране? Рожденная в Аронгаре, в столице мира, куда ежегодно стекаются миллиарды туристов со всех уголков планеты. Вряд ли я когда-нибудь об этом узнаю. Зато могу узнать, какая она была — если мама говорила о ней с отчимом. Она наверняка говорила, ведь именно от него Норгхар узнал, почему мама меня удочерила. Эсстерд Барт… Танни! Мысль о сестре заставила похолодеть. Сердце подскочило к горлу, на спине выступил пот. Если она узнает обо всем сейчас, когда только-только более-менее взялась за ум… У Танни и без того характер на дрожащей ноте, а из-за такой новости вообще крышу может сорвать.

— Нет. Я не хочу знать, кто мои родители, Рэйнар.

Иртхан нахмурился и сложил руки на груди.

— Почему?

— Потому что моя мать — Эрмина Ладэ. Мне безумно жаль, что так получилось. Безумно жаль женщину, которая погибла в Рагране, что бы ее туда ни привело. Но для меня это ничего не меняет. Или ты думаешь, что мне станет спокойнее, когда я узнаю имена?

— Дело не в именах, Леона. Я больше чем уверен, что дело именно в твоем отце. Не исключено, что и в матери тоже. Сила твоей крови…

— Вот именно. — Я держала футляр с драгоценностями и не знала, куда его деть. — Сила моей крови. Какая тебе разница, кто произвел меня на свет?

— Потому что если твой отец жив, я могу заставить его тебя признать.

— Заставить? — фыркнула я. — Ты сам-то понимаешь, что говоришь?

— Что именно тебя смущает?

— Не знаю. Возможно, то, что ты хочешь разыскать человека и всучить ему меня как подарочек на Смену времен.

— Иртхана.

— Да без разницы! Меня устраивает моя жизнь такой, какая она есть. Я не хочу, чтобы в моем прошлом копались твои ищейки, понятно?!

— Понятно. — Голосом его можно было строгать металл. — Тебе гораздо привычнее сидеть в своей каморке на Джиллингсон-стрит.

Задохнулась, словно меня резко ударили в живот.

— Ага.

Сгребла в охапку платье и сунула ему в руки вместе с драгоценностями.

— В интерьер каморки не впишется, — пояснила.

Сверток отлетел в сторону, ударился о стену с такой силой, что зазвенело в ушах. Меня обдало волной огненной ярости, от которой все волоски на коже встали дыбом. Рэйнар развернулся и вышел, а я пошла собирать драгоценности — они разлетелись по всей комнате застывшими слезами в огранке. К счастью или нет, но у меня слезы на сегодня кончились.

С утра я выглядела так, словно добровольно сунулась лицом в улей к рагранским пчелам. Опухшие красные глаза и бледное лицо наводили на мысль о том, что ночь в стиле «пьянящей молодостью жив» удалась, хотя большую ее часть я проворочалась с боку на бок в странной полудреме. Это было то самое состояние, когда ты вроде как спишь, а вроде нет.

К счастью, хотя бы мысли не посещали, взамен них снился какой-то бред. Сначала Арргастель летала на драконе над Лаувайс, потом я пыталась сбежать из Скай Стрим через открывшийся под моими окнами телепорт. С такой высоты он напоминал странное пугающее озеро, подернутое клубами тумана. Чтобы в него запрыгнуть, я спускалась по простыне, которая оказалась ну очень длинной — ее хватило до самой земли, руки жгло, поэтому на середине я сорвалась. Плюхнулась в телепортационное желе и… снова оказалась в отведенной мне спальне. То есть проснулась.

Высовываться из комнаты не хотелось, даже если начнется землетрясение или в Скай Стрим наведаются драконы, но позорно отсиживаться и показывать свою слабость хотелось еще меньше. Скептически изучая себя в зеркале, я пришла к выводу, что здесь поможет только маска. Поэтому и отправилась обратно в постель — медитировать с наэжской глиной на лице. Медитировать предстояло долго, около часа, время на «подумать» у меня было. Подумать и решить, что со всем этим делать.