Выбери любимый жанр

Крыши Академии (СИ) - Перумов Ник - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

Кто знает, кто знает — во всяком случае, любимейшее развлечение первокурсников — подглядывание за девчонками в их спальнях посредством магии — до сих пор никаких кар на головы ослушников не навлекло, за исключением лишь ответных девичьих заклинаний, поражавших излишне любопытных чирьями на носу и прочих частях тела, равно как и временной импотенцией.

Но что будет, если магию всё-таки засекут — здесь, в запретной зоне?..

Порой Алисанда застывала, зависала надолго, тщательно отыскивая место, где зацепиться. Следовало поторапливаться — рассвет уже омывал стены серыми лучами, ночные тени уходили. Пока не настал день, Вениамину с Алисандой надлежало пройти сложные гладкие участки и добраться до покинутого корпуса, где они, во всяком случае, не будут висеть на виду у всего честного народа.

Башня до поры прикрывала их от ветра, но, чем ярче разгорался рассвет, тем сильнее становились хаотические порывы, тем сильнее мотало Алисанду и тем громче ёкало сердце у Вениамина. Казалось бы, чего они рискуют, зачем лезут? Что им в тех пыльных аудиториях?..

Книги. Гримуары. Травники. Бестиарии. Алхимические трактаты. Компоненты — всё то, о чём не говорят старые скучные профессора, ограничиваясь давным-давно затвержённым и привычным. Разделы магии, «исключённые из преподавания по причинам благонравия и умиротворения». Разделы настоящей магии, не одного лишь лечебного дела (для людей и скотины), погоды, потешных иллюзий (для возвеселения почтеннейшей публики) и подобных насущных надобностей — нет, Вениамин искал настоящей магии, настоящих чар! Колдуны давно проглоченных джунглями Чёрных Королевств владели тайнами порталов, запечатывая волшебством вход в гробницы своих правителей, которые строились вообще без дверей; а Конгрегация современных чародеев только-только подступала к этому, устраивая бесконечные опыты— разумеется, всё во имя «благонравия» и «безопасности».

Ну и многое другое, конечно же.

Настоящие боевые заклинания. Чары творения, из самых тайных, что отделяют мёртвое от живого. Чары трансформации, изменения, и не только бездушной материи. Лакомая добыча для любого, кто поистине хочет достичь вершин мастерства.

Алисанда наверху вдруг зашипела, её острый молоток заскрёб по камню в тщетных попытках зацепиться.

— Держи-и!

— Держу, — Вениамин вцепился в верёвку.

Санди всё же смогла закрепиться и на несколько мгновений просто застыла, прижимаясь к стене и тяжело дыша.

— Ух, проклятье… молоток сорвался…

Вениамин глянул вверх — ещё добрых три десятка футов нагого камня.

— Может, того, повернём? Лезть ещё ого-го сколько, а костылей кот наплакал. Не рассчитали мы с тобой.

— Не рассчитали, — нехотя согласилась Алисанда. Зло взглянула вверх, на стену, как на лютого врага. — Ничего, взберёмся!

— Ты уже два раза срывалась, — заметил Вениамин.

— Ну и что? Меня ж поймали! — и она дерзко ухмыльнулась.

С ней совершенно невозможно было спорить. Особенно когда глядишь снизу на её пятую точку.

— Нам ещё во-он по той башенке карабкаться. И тоже на костылях. Никогда ещё так высоко не забирались.

— Я слышала, там самое крутое.

— Самое крутое что?

— Всё, Вен! Книжки, аппараты, руководства. Всё брошено. Никто не позаботился ничего вынести на нижние уровни.

— Знать бы ещё, почему… — пробормотал Вениамин.

Алисанда плечом утёрла пот со лба, встряхнулась, готовясь лезть дальше.

— Чего тут знать? Никому неохота было возиться. Заколотить двери гораздо легче.

— На сей раз заколотили старательно…

— Угу, — заколка плохо удерживала непослушные каштановые локоны и поверх неё легла туго повязанная косынка. — Даже верёвочные лестницы все срезали, не поленились.

— Так, может, они…

— Вот и узнаем! — непреклонно отрезала Санди. — Страхуй меня!

Подъём продолжался, но куда медленнее, чем они рассчитывали. Приходилось экономить костыли; Алисанда ругалась шёпотом, подолгу отыскивая место, куда поставить ногу.

Рассвет уже полностью вступил в свои права; охотникам за секретами сейчас полагалось бы взламывать решётки на окнах лаборатории или вивлиофики, а они до сих пор болтались у всех на виду. Хорошо ещё, одежда серая, незаметная, а то бы…

— Скорее, — шипела Санди, прикусывая губы — отчего у Вениамина немедленно начинала кружиться голова. Он слишком хорошо помнил этот жест и обстоятельства, ему сопутствовавшие — опасность заводила Алисанду, словно занятия любовью.

…В конце концов они вскарабкались. Вползли, втащили друг друга на узкий карниз — здесь начинался горизонтальный переход к более высокой башне, расположенной ближе к центру Академии, к самому высокому её строению; к настоящей игле, вонзённой в серое предутреннее небо.

— Не рассиживаемся, — выдохнула Алисанда, поднося к губам плоскую фляжку. — Давай, здесь всё просто, закидывай кошку…

Здесь и впрямь всё было куда проще. Трёхпалый якорёк зацепился за водосточный жёлоб на краю крыши, и влезть на черепичный скат оказалось не в пример легче, нежели ползти по гладкому камню.

Вокруг поднимались многочисленные трубы, иные — кирпичные прямоугольные, иные — круглые из обожжённой глины, иные — из позеленевшей от времени меди, и вовсе свитые зачем-то спиралями.

Пригибаясь, Вен и Алисанда перебегали от одной трубы к другой, рискуя соскользнуть по крутому скату. Корпус Академии, оказавшийся у них под ногами, не был до конца заброшен; пустовали только два верхних этажа, на три нижних сволокли всяческие архивы; и, хотя вряд ли кто-то мог там работать столь ранним утром, рисковать всё равно не следовало.

— Уфф, — выдохнула Санди, когда они оба скрылись в тени высоченной башни. Над головами темнел уродливый отросток, никуда не ведущий аппендикс брошенного недостроенным моста, на нём — красновато-кирпичные стены наполовину покинутого здания. — Проскочили, кажется.

— Нам ещё возвращаться, — напомнил Вениамин. — И костыли вытаскивать. Забыла?

— Ничего я не забыла! — немедля заспорила Алисанда. — Вытаскивать сейчас ничего не будем. Времени нет. Завтра вернёмся и вытащим. А теперь давай!

— Погоди, воды хлебну. — Вениамин поднёс к губам фляжку, стараясь унять непрошенную дрожь. Им предстоял последний подъём, участки отполированного камня перемежались неширокими карнизами, покрытыми резными масками, головами фантастических зверей, драконов, кракенов и горгулий. Там будет легче.

— Сколько костылей осталось?

Вениамин позвенел железом в сумке.

— Дюжина.

— И у меня восемь… должно хватить. Хватит стоять, полезли! Уже рассвело почти.

— И профессор Барбаросса скорее всего отправился на ежеутреннюю прогулку… — проворчал Вениамин.

— Ревнуешь, милый? Ревнуй-ревнуй, мне это нравится, — хихикнули рядом. — Не болтай, дорогой. Доставай костыль, ставь страховку.

— Не нравится мне этот старый козёл, — молоток звякнул, вгоняя острие между каменными плитами. — Чего он на тебя пялится всё время?

— За погляд денег не берут. И потом, что, заслуженному профессору уже и на, гм, красивую студентку даже взглянуть нельзя?

— Пусть глядит, на, гм, красивых профессорш, — буркнул Вениамин, ожесточённо вколачивая костыль. — Хоть на мадам Лаупер-Брунно.

— Ты смеёшься? Ей же сто два года!

— И что? Если человеку сто два года, это ещё не значит, что она не может мечтать о…

— Так! Хватит, Вен. Когда начинаешь так ворчать, чувствуется, что ночью тебе меня не хватило, — Санди усмехалась, лукаво, победительно. — Но давай об этом позже, ладно? Полезли лучше.

— Полезли, — он последним ударом вогнал костыль на всю глубину, пропустил через кольцо страховочную верёвку. — А всё равно, не нравится он мне… этот твой Барбаросса.

— Ничего он не мой! — горячо возразили ему сверху. Алисанда уже ловко подтягивалась, застегнув карабин на поясе. — Он очень талантливый, если хочешь знать!

— Знаю, знаю, — Вениамин взялся за верёвку. — Сама не болтай. Лезь себе!

…Солнце уже поднялось, когда они, тяжело дыша, перевалились через последний карниз. Вниз лучше было не смотреть — земля совершенно исчезла в мешанине крыш и переходов, где-то далеко-далеко. Облака же, напротив, плыли совсем рядом.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы