Советник (СИ) - Аарон Селия - Страница 26

— Стелла, — это голос моей матери? Нет. Нет, это Рене. Мама умерла.

— Рене? — я едва смогла выговорить, голос охрип.

Это трубка в моей руке?

— Я здесь. Не волнуйся. Ты хорошо поправляешься. Хочешь вернуться обратно?

— Обратно?

— Ко сну. Семейный доктор Вайнмонтов находился здесь в течение последних трех дней, давая тебе снотворное, чтобы ты могла исцелиться. Я могу позвать его, чтобы он ввел еще одну дозу, если боль тебя слишком беспокоит.

У моего мозга возникла проблема с «включением». Надо мной висела капельница и прозрачная жидкость капала в ней в неспешном темпе.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на Рене. Ее обеспокоенное лицо вызвало ужасное воспоминание. Бал, пытки, Вайнмонт, кнутом сдирающий кожу с моей спины.

Всхлип поднялся и застрял в моем сухом горле.

Рене в отчаянии сцепила руки.

— Я позову доктора Ярбро.

— Нет, — прохрипела я.

Я боролась со слезами, хотя несколько из них сбежали и упали на мою белую подушку. Мы долго молчали. Бал воспроизводился в моем сознании как неописуемо яркий кошмар — маски, жестокость, насилие и боль. Отчетливее всего я вспомнила Вайнмонта, который первым вызвался отхлестать меня, вспомнила, как он стегал меня сильнее и сильнее с каждым ударом, пока я не отключилась от боли.

Как я могла хоть что-то чувствовать к нему? Каждый удар кнутом убил все, что искажало эмоции в моем сердце. Какая радость. Чувство предательства меня было заменено яростью, неукротимым гневом. Я добавила их в ячейку в моей груди, ту, где я прятала свою грусть. Она была полна до краев, готовая взорваться всеми негативными эмоциями, которые я ощущала. Тем не менее, я все больше копила их внутри, отравляя себя, удерживая горечь и ненависть.

Я попыталась успокоить свое дыхание. Каждый раз, когда мои легкие набирали слишком много воздуха, моя спина ощущалась, словно сейчас порвется. Рене выглядела почти такой же белой, как моя наволочка, и продолжала заламывать руки.

— Вайнмонт?

— Я его не видела. С тех пор, как он привез тебя обратно. Он был… Ну, он был в плохом состоянии. Люций и Тедди должны были с ним поговорить.

— Устал хлестать меня, не так ли?

— Нет, не так. Это что-то сделало с ним. Я не знаю.

— С ним что-то сделало, говоришь? — Я попыталась крикнуть, но слова превратились лишь в хриплый звук. Попытка заставила меня застонать.

— Я имела в виду. Я... я имела в виду... — Она резко поднялась и приблизилась, чтобы прикоснуться к моей руке.

Мне хотелось отдернуть ее, но я не посмела двинуться.

— Я имею в виду, что никогда не видела его таким. Он продолжал просить меня исправить это, вылечить тебя. Он сам попытался обработать твои раны до того, как прибыл доктор Ярбро. Не позволял никому прикасаться к тебе. Он сидел здесь с тобой и говорил, как сожалеет, снова и снова. Не уходил, пока не пришли Люций и Тедди. Только Тедди удалось достучаться до него. С тех пор я не видела мистера Синклера.

Я не могла представить себе того, что она рассказывала. Сожаление казалось совершенно чуждой эмоцией Вайнмонту. То, как он меня бил, было вторжением не только в мое тело. Он вбивался в мою душу, укореняя страх так глубоко, что я не знала, смогу ли когда-нибудь избавиться от него.

Когда я сама нанесла себе ущерб, это дало мне освобождение, шанс на забвение. Когда это сделал Вайнмонт, он еще больше отнял меня у себя самой. Каждый удар становился новым набором решеток, сжимающихся вокруг меня и держащих в плену. Если он смог со мной сделать такое, что еще он захочет сделать, чтобы выиграть Приобретение? Что потребуется, чтобы победить?

— Я знаю, что это сложно. Знаю, — голос Рене прорвался сквозь мои темные мысли.

— Знаешь? Нет, ты не знаешь. — Я убрала пальцы подальше от нее и ее теплой хватки.

Рене опустилась на колени у моей постели, оказавшись на уровне моих глаз.

— Знаю, Стелла.

Нет, не знаешь.

— Откуда? Тебя клеймили и высекали? У тебя отбирали год твоей жизни? Тебе приходилось терпеть такого человека, как Вайнмонт? — Слезы стекали, оставляя мокрые пятна на моей подушке.

Темные глаза Рене были охвачены тревогой, и в ее груди, казалось, бушевала ярость. Она сделала глубокий вдох, как будто приняла решение, и начала расстегивать свою черную рубашку, ее пальцы оказались очень проворными. Затем она повернулась и убрала волосы с затылка. Там, черным и зеленым цветом была вытатуирована та же «V», что навек была вбита в мою кожу чернилами.

Она потянула свою униформу вниз так, что я увидела следы шрамов от кнута, пересекающихся на ее светлой коже.

— Что…

— Я была Приобретением миссис Синклер двадцать лет назад, — она снова посмотрела на меня, ее искренний взгляд обезоруживал.

У меня был бы меньший шок, если бы она ударила меня. В моем сознании мелькали миллионы вопросов, одни наслаивались на другие, прежде чем споткнуться перед еще большим количеством вопросов. Почему она осталась? Каким был ее год? Могла ли она помочь мне?

Рене встала и надела верх униформы обратно. Когда она стала отходить от меня, я потянулась к ней. Боль, словно молнией, ударила по спине. Она врезалась так глубоко, что я подумала: может, кнут достал и до моего сердца. Я закричала и опустила голову.

— Я позову доктора. Не двигайся, Стелла, милая. Пожалуйста, не надо. — И она выбежала из комнаты.

Мой разум вращался вокруг правды и неприятных ощущений. Рене все это время знала. Она знала, что случится со мной на балу. Почему она не предупредила меня? Слова Вайнмонта вернулись ко мне: чем больше я знаю, тем больше боюсь, и тем больнее будет.

Темная фигура поспешно вошла через дверь, Рене влетела сразу за ней. Прежде чем я смогла запротестовать — а хотела ли вообще? — мужчина принялся возиться с моей капельницей, и я отключилась.

На этот раз мне снились сны. Вайнмонт был в каждом из них — мучил меня или любил. Или это был один и тот же сон? Затем я увидела своего отца, сидящего в своем любимом кресле, рассказывающего мне историю, хотя я не могла услышать ни слова. Наконец, пришла моя мама, ее волосы были завязаны в грязный хвост, как и в моих воспоминаниях. Она была грустной. Всегда грустной. Вода вытекала из ее рта, а затем она превратилась в кровь, больше крови, чем человек мог потерять и остаться в живых. Она тонула в том самом, что дало ей жизнь. Я не смогла ее спасти. Я даже не могла спасти себя. Я сидела в луже собственной крови, капли замедлялись вместе с биением моего сердца. Шаги в коридоре… это мой отец. Я боялась, что он найдет меня до того, как это закончится. Я не хотела, чтобы он видел, как я умираю. Шаги становились все громче, а затем затихли.

— Стелла?

Я знала этот голос. Он принадлежал не моему отцу. Это был голос демона, который заставлял меня гореть желанием и ненавистью, пока обе эмоции не смешались в погребальном костре, источавшем черный дым.

Я открыла глаза. Он был здесь. Вайнмонт.

— Снова собираешься избить меня? — слова вышли шепотом, но он вздрогнул, как будто я крикнула на него.

— Я не знаю.

Я все еще лежала на животе. Мои глаза, наконец, приспособились к темноте. Он сидел возле двери, лицо небрито, одежда смятая и растрепанная. Он выглядел так, как я себя чувствовала.

— Что это за ответ?

— Честный. — Он наклонился, упираясь локтями в бедра.

— Ты ебанутый на голову отморозок. — Я отказывалась плакать. Я не заплачу.

— Да. — Он провел рукой по лицу. Звук трения его ладони по щетине громко прозвучал в моих ушах.

— Что теперь? Собираешься причинить мне еще больше боли? Может быть, отрезать несколько пальцев и отправить их моему отцу? Пошел ты. Что бы это ни было, просто покончи с этим. — Усталость поселилась в каждой мышце и кости моего тела. Должно быть, это медикаменты. Моя спина больше не казалась такой горящей, я чувствовала лишь слабую боль там, где она должна была быть. Моя кожа ощущалась, будто была сшита вместе, но я уже могла чувствовать шрам и огрубелость кожи, которая заклеймила меня навсегда.