Единственная для оборотня и теща в нагрузку (СИ) - Вудворт Франциска - Страница 40

– Почему ты меня выпроваживаешь? – напрягся и подозрительно посмотрел он на Андриана. – Ей хуже? Что тебе сказал Соргус?

– Кристиан, ты сходишь с ума! – резко бросил кузен. – Целителя я сегодня не видел, а желаю остаться с ней лишь потому, что она моя семья и ты можешь доверить мне ее охрану.

– Прости, – запустил пятерню в волосы Кристиан и отбрасывая их с лица. Стало стыдно перед Андрианом. – Наверное, я действительно пойду приму душ. Только ты тут же зови меня, если будут изменения.

– Кристиан, ты идешь в соседнюю комнату и сам услышишь, если будут изменения. – Посмотрел он на него как на душевнобольного.

– Да, – согласился он. Кузен смотрел выжидающе, и Кристиан неохотно покинул кресло рядом с постелью, в котором проводил все эти дни.

Став под душ, он оперся руками о стену и опустил голову, чувствуя опустошение. Как в тумане вспомнился путь во дворец, когда он принес к целителю истекающую кровью Ольгу. Рану удалось быстро залечить, но она потеряла много крови, и началось воспаление. Потянулись дни, когда она горела от жара и металась в бреду. Кристиан лично вливал настойки, уговаривал, успокаивал и не отходил ни на шаг, дежуря у ее постели.

В бреду она постоянно звала дочь, умоляла кого-то не забирать ее и плакала, плакала. Что за демоны ее терзали? Он привык, что она сильная, язвительная, несгибаемая и было дико видеть ее такой слабой и уязвимой.

«Она должна выжить, – убеждал он себя. – Если она так любит дочь, то никогда ее не покинет».

Не мог позволить, чтобы кто-то чужой прикасался к ней и сам обтирал ее тело, когда она горела от жара, или согревал, когда ее знобило. Лихорадка сжигала ее, и она таяла у него на глазах. Когда-то он попрекал ее хорошим аппетитом, а сейчас мечтал, чтобы она съела хоть ложку. Был рад ее лишнему весу, так как у организма были ресурсы для борьбы и очень переживал, видя, как осунулось ее лицо и заострились черты. Он безумно боялся, что она больше не откроет глаза.

Только сейчас, находясь рядом с ней, он по-новому ее увидел. Заметил, что у нее густые ресницы. Коричневые, с выгоревшими золотистыми кончиками на концах. Оценил нежные черты лица. Обнаружил россыпь веснушек на носу, которые появились от солнца. Ему хотелось перецеловать каждую. Почему он раньше этого не замечал? Не видел, насколько бархатиста ее кожа. Сейчас она приобрела восковую бледность, но он помнил, как вспыхивал румянец на ее щеках.

А какие густые у нее волосы? Она постоянно их закручивала и лишь когда металась в бреду, прическа распалась, и они укутали ее почти до пояса. Он перебирал ее шелковистые пряди, и казалось, в них запутались лучи солнца. Сам заплел ей их в косу. Он мог смотреть на нее бесконечно, каждый раз находя для себя что-то новое.

Уже семь дней его пара не приходила в себя. Он мечтал, чтобы она очнулась, но и боялся. Не знал, как ее убедить, что теперь будет все по-другому. Кристиан ощущал жуткую неуверенность и не понимал, как ей сказать, что она важна для него. Сама по себе. Захочет ли вообще его слушать, после всего, что он ослепленный злостью и ревностью наговорил и сделал?

– Другое дело, – окинул его одобрительным взглядом Андриан, как только он вышел. – Только тебе не мешало бы побриться. Совсем зарос. Я принесу тебе бритвенные принадлежности.

– Оставь, – отмахнулся он. – Как ребенок?

– Скучает по маме и обижается, что она без нее уехала. Наш повар готовит для нее сладости, леди Паттерсон подарила ей певчую птицу, а Сантос привел для компании своего племянника, разрешает им играть с жеребенком и рассказывает секреты обращения с лошадьми. Занятия не отменяли, чтобы все шло как обычно. Может, стоило все же рассказать, что мама заболела?

– Она была не в том состоянии, чтобы ее видел ребенок.

– Но сейчас-то можно. Может, стоит пригласить дочь, чтобы она позвала ее? Мать чувствует свое дитя.

– А если испугаем и травмируем девочку? Она же нам этого никогда не простит, – с сомнением произнес Кристиан. Сама идея показалась разумной, но он опасался последствий и не хотел пугать ребенка.

– Ладно, пойду приглашу эльфа, – вздохнул Андриан.

При этих словах волк Кристиана недовольно заворочался, но усилием воли он его сдержал и сжал зубы, наблюдая, как уходит Андриан. Ему стоило огромного труда сдержать себя и не отменить свое разрешение.

Кузен замер в дверях и оглянулся:

– И все же, я пришлю сюда поднос с едой, – произнес он и быстро скрылся, пока Кристиан не успел возразить.

Вернувшись к постели, он дотронулся до лба Ольги, проверяя. Жар спал, беспокойный сон ушел, перейдя в исцеляющий. По крайней мере, так сказал Соргус, и ему самому очень хотелось в это верить.

Я пришла в себя и с трудом разлепила веки. Свет резанул глаза и я зажмурилась. Чуть погодя, открыла их снова. Голова кружилась от слабости, дико хотелось пить, и я не могла понять, что со мной. Мой взгляд остановился на сидящем в кресле темноволосом мужчине, который сидел в пол оборота, откинув голову на подголовник и закрыв глаза. Выглядел он усталым.

Мозг отстраненно фиксировал детали, не делая попытки их анализировать. Взгляд скользнул по его профилю. Аристократический нос не портила небольшая горбинка, скорее придавала пикантность. Черты лица мужественные, притягательные. Разглядывая его, оценила мощную грудь, литые мускулы фигуры, длинные пальцы рук, что расслабленно лежали на подлокотниках кресла. Взгляд опять вернулся к его лицу, покрытому щетиной, что придавало ему несколько хищный вид. Кого-то он смутно напоминал и казался знакомым. Это почему-то вызывало тревогу.

Я пошевелила рукой, и мужчина тут же повернул голову ко мне, посмотрев на меня. Наши глаза встретились, и я его узнала. Владыка… А потом вспомнила все остальное. Рука рефлекторно легла на живот.

– Все зажило, даже шрама не осталось.

Он хотел меня этим успокоить?! Стало тоскливо и, превозмогая слабость, неимоверным усилием воли мне стоило отвернуть от него голову. В этот момент открылась дверь, и вошли Андриан с Арквиэном. Увидев эльфа, я глухо застонала. Они издеваются?! Это был еще один человек, которого мне меньше всего хотелось видеть. Он предал меня.

Сил отвернуться не было и не желая их видеть, я закрыла глаза, ускользая от всех в беспамятство.

В следующий раз, когда я пришла в себя, возле меня был старик с длинной белой бородой и яркими голубыми глазами. Это первое, что бросилось в глаза. Он водил руками над моим телом. Я тут же напряглась, но его мягкий взгляд меня успокоил.

– Госпожа, не волнуйтесь. Я целитель. Мое имя Соргус. Я принес вам настойку, она поможет восстановить силы, но вам надо поесть.

– Где я? – хрипло спросила я, так как комната была незнакомая.

– В гостевой комнате. Пейте, – он поднес к моим губам чашку и приподнял мне голову.

Горло пересохло, и сейчас я бы даже отраву выпила без споров. Это был какой-то травяной сбор, но он освежил меня и в голове прояснилось. Пока я пила, в моих ушах звучал непонятный звук. Как только я выпила все, целитель тут же отошел от меня, покосившись в сторону. Глянув туда, увидела Шрека, который рычал на лекаря. Почувствовав, что на него смотрю, он тут же прекратил рычать и посмотрел на меня несчастными глазами.

– Я помогаю. Надо было помочь напиться, – сказал целитель ему, а потом уже обратился ко мне: – Я сейчас распоряжусь насчет еды.

Хотела сказать, что ничего не хочу, но с удивлением почувствовала зверский аппетит.

– С постели не вставайте. Вы сейчас ощутите бодрость, но это действие напитка, – предупредил он. Потом замялся и добавил: – Его тоже надо заставить поесть, а то он от вас не отходит. – И после этого вышел.

Шрек, скуля, подошел к постели. Вот умом понимала КТО это, но злиться на волка не могла.

– Иди сюда! – я протянула руку к краю кровати, и он не заставил просить себя дважды, подсунув под нее морду.

– Вот где ты был, когда так нужен? – упрекнула его, и он виновато посмотрел на меня. Я зарылась в шерсть рукой, потрепав его по загривку.