Одинокий волк - Гэфни Патриция - Страница 10
- Предыдущая
- 10/89
- Следующая
Во время работы Сэм все говорил и говорил, не закрывая рта, а Найденыш внимательно слушал детскую болтовню, порой приводившую его в явное недоумение.
– У тебя должно быть имя, – заявил ему Сэм. – Какое имя тебе нравится? Какое имя тебе подойдет?
Ответное молчание ни капельки не смущало мальчика и не лишало его словоохотливости. Неумение Найденыша разговаривать он принял как нечто само собой разумеющееся. Гектор тоже не умел говорить, ну и что? Всякое на свете бывает.
– Как насчет Ланселота? – продолжал Сэм. – Тебе нравится? Он был рыцарем Круглого стола. Сидни читала мне про него книжку, когда я был маленьким, а теперь я сам умею читать. Ланселот был правой рукой короля Артура. Лан-се-лот, – протяжно повторил Сэм, окидывая долгим взглядом своего нового товарища и словно проверяя, подходит ли ему это имя. – Ланс, – попробовал он сокращенный вариант и нерешительно оглянулся через плечо. – Можно мы будем называть его Лансом, Сидни?
Она засмеялась: имя показалось ей глупым. На ее взгляд, он вовсе не был похож на Ланселота, он был похож… на самого себя.
– Ланс отлично подойдет, – сказала Сидни и вдруг случайно перехватила взгляд юноши.
«Он понимает, – внезапно осенило ее. – Он понимает все, что мы говорим». Но тут юноша торопливо отвернулся, и ее уверенность несколько поколебалась.
В его больших руках игрушечное ведерко казалось наперстком. Он осторожно поворачивал его в своих длинных пальцах. На подбородке у него виднелась длинная красная ссадина: должно быть, порезался, когда брился нынешним утром. О, нет, – Сидни вдруг с ужасом сообразила, что это 0'Фэллон его порезал. Да, скорее всего так. Она не сомневалась, что они не доверили бы Найденышу бритву. Должно быть, 0'Фэллон и волосы ему стриг.
Сэм настоял, чтобы он снял куртку.
– Закатай рукава, – скомандовал мальчик и показал, как это делается, закатав рукава своей русской косоворотки.
Это было волнующее зрелище – товарищество, родившееся между двумя такими разными и по возрасту, и по всему остальному людьми. Однако в их внезапно возникшей симпатии не было ничего умилительного или слащавого. Найденыш вовсе не походил ни на мальчика-переростка, ни на деревенского дурачка, играющего с маленьким ребенком. Что бы он ни делал – гулял по берегу со своим сторожем, сидел на песке с Сэмом, или смотрел вдаль из забитого доской окна своей комнаты – он всегда оставался самим собой. Замкнутым и одиноким, но при этом настоящим мужчиной.
На следующий день Сэм притащил на берег свой ярко-синий резиновый мячик размером с крупный апельсин.
– На, лови!
Найденыш рефлекторным движением ухитрился поймать мяч, а потом застыл на целую минуту, внимательно изучая его. Выражение лица у него было такое, что Сидни пришлось крепко сжать губы, чтобы не рассмеяться в голос. Вряд ли он выглядел бы более ошеломленным, если бы Сэм швырнул ему горящую головешку. Упругая и скользкая поверхность буквально заворожила его. «Бросай назад», – без конца повторял Сэм, но юноша не желал расставаться с диковинным предметом. Ему надо было обнюхать находку, сдавить ее в ладонях. Он лизнул ее языком и попытался укусить.
– Нет-нет, не ешь его! – закричал Сэм, заливаясь от смеха.
Найденыш посмотрел на мальчика, недоуменно нахмурившись.
– Ну давай, брось его мне. Бросай! Вот так, – Сэм размахнулся одной рукой, показывая, как надо бросать. – Это игра, понимаешь?
Подражая Сэму, юноша подбросил мяч в воздух. Мяч приземлился на песок у его ног. Сэм подбежал и подхватил мячик.
– Вот и хорошо, – подбодрил он друга. – Теперь я опять брошу его тебе. Найденыш снова поймал мяч одной рукой.
– Ну давай, теперь ты бросай мне. – Сэм вытянул руки вперед. – Мне! Бросай его мне!
Медленно, неуверенно, осторожно юноша размахнулся и бросил мяч в направлении Сэма. Мальчик поймал его на бегу.
– Хорошо! – одобрительно крикнул Сэм. Он был так горд, что смог чему-то научить своего друга. Сидни следила за ними со своего места неподалеку, стараясь угадать, как относится к происходящему Найденыш. Что он об этом думает? Думает ли вообще? Напряженно-сосредоточенное выражение постепенно сошло с его лица, он успокоился и стал смотреть вокруг с той веселой и бездумной увлеченностью, которая всегда бывает у мужчин, отдающихся любимому спорту. Разумеется, он обладал куда большей ловкостью, чем Сэм, поэтому инициатива и преимущество в игре вскоре перешли в его руки. Мужчина бросал мяч все более точно, а маленький мальчик чаще промахивался.
«Надо, чтобы отец это увидел», – внезапно поняла Сидни. Она незаметно поднялась, намереваясь пойти и позвать его, но вдруг увидела, что в этом нет нужды. Отец и Чарльз шли к ним по дорожке от дома и в изумлении остановились неподалеку. Приподняв подол и неловко ступая по песку, Сидни поспешила к ним навстречу.
Отросшие седые волосы профессора Винтера развевались на ветру, придавая ему вид богемного художника.
– Милостивый боже! – воскликнул он. – Давно это началось?
– Минут двадцать назад. Вчера они строили замки из песка. Разве 0'Фэллон вам не сказал? Отец молча покачал головой.
– Смотрите, Вест. Следите за его лицом.
– Да-да, сэр. Он очень оживлен. Профессор Винтер не мог сдержать своего возбуждения.
– А они уверяли меня, что он скорее всего слабоумный! – злорадно воскликнул он, потирая руки. – Ха! Я им пока ничего не скажу: они не заслуживают такой хорошей новости. Ну да! Конечно! Надо было сообразить раньше.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Все дело в Сэме – вот ключ ко всему! Мы его используем. Идемте, Вест. Ты тоже. Сидни. Идем, у нас масса работы!
Когда шерсть волчьего вожака седела, зубы желтели, задние ноги слабели и теряли гибкость, а глаза затуманивались, это означало, что ему настал конец. Если только у него не было подруги, которая осталась бы с ним, потому что тоже была старой, он должен был уйти из стаи и умереть в одиночку. Молодой волк – самый сильный – становился главным.
У людей все было не так. Профессор Винтер был стар, волосы у него поседели. Он не мог бегать, глаза у него слезились и плохо видели. Но в своей стае профессор был главным, и никто против него не шел: даже тот, кого называли Вест, хотя он был молод и полон сил. А удивительнее всего было то, что на самом последнем месте находился 0'Фэллон. А ведь он был сильнее всех! Но он был глупый и злой. Волки тоже не позволили бы такому стать вожаком.
Был еще один мужчина – Филип. Он был братом Сэма и Сидни. Он был добрый, а не злой, но он был сам по себе и старался держаться в стороне от стаи.
Главной самкой была тетя Эстелла. Найденыш всеми силами старался ее избегать. То же самое делали и все остальные.
Его жизнь стала меняться. Позади большого дома было место, огороженное стенами из осыпающихся красных камней. Они называли это «садом». Он мог бы с легкостью перелезть через стену, но они этого не знали. Они думали, что он не может убежать, и поэтому в саду 0'Фэллон не стерег его. Профессор, Вест, Сэм, Сидни, иногда Филип – все они приходили в сад вместе с ним, и поначалу он не мог на них смотреть. Он стоял в стороне, прислушивался, как они разговаривают и дышат, а сам думал о том, как бы перепрыгнуть через стену. Рядом с домом были леса. Он мог бы убежать туда, и никто бы его не поймал.
Но он не сбежал. Потому что даже звезды не могли помочь ему здесь. Он был слишком далеко от дома.
«Эксперименты». Так профессор Винтер называл вещи, которые его заставляли делать в саду. Для него все это не имело никакого смысла. Профессор садился в тени на маленький стульчик, который можно было сложить, что-то писал на бумаге и в то же время следил за ним, хотя смотреть было не на что. Его заставляли пройти отсюда туда или оттуда сюда, съесть яблоко, почесать голову или крепко зажмурить глаза, отдать половинку яблока кому-нибудь еще. Полная бессмыслица. Через несколько дней ему стало все равно, он избавился от своей застенчивости. Это новое слово он услыхал от Веста («Он слишком застенчив, сэр, он не может держаться естественно в такой обстановке».) В саду ему нравилось больше, чем на озере, потому что он чувствовал запах земли и темных деревьев, слышал, как насекомые роют норки в земле, а птицы откладывают яйца в свои гнезда, спрятанные в листве. Временами он почти мог заставить себя поверить, что он дома. Он перестал стесняться людей, которые за ним наблюдали. Он сам начал следить за ними.
- Предыдущая
- 10/89
- Следующая
