Надежда Дурова - Бегунова Алла Игоревна - Страница 10

В произведениях Надежды Андреевны есть множество ссылок на мифы Древней Греции. Она упоминает также разных персонажей из истории древнего Египта, Греции, Рима, средневековой Европы. Судя по всему, очень хорошо знала она западноевропейскую и русскую литературу как современную ей, так и книги более ранних эпох. В годы молодости ее любимым поэтом был Василий Андреевич Жуковский (1783–1852), с которым она впоследствии познакомилась лично и часто бывала в его доме в Санкт-Петербурге, когда приезжала туда в 1817–1821 и в 1836–1841 годах.

О том, что «кавалерист-девица» отлично танцевала, пишет в своих мемуарах генерал-майор М.М. Ребелинский, встречавшийся с ней в Уфе в конце 20-х – начале 30-х годов XIX столетия:

«В то время, когда я… с нею познакомился, ей было уже лет 45, но она была здорова, весела и не отказывалась ни от каких удовольствий, и на вечерах, как говорится, плясала до упаду. В манерах ее проглядывало ухарство – принадлежность всех кавалеристов того времени. В отставном гусарском мундире или в черном фраке она страшно стучала каблуками в мазурке, лихо становилась на колено и выделывала всякие другие штучки во вкусе лучших танцоров Александровской эпохи…»[39] Мазурка действительно была очень модным танцем на балах начала XIX века. Об этом сообщает Д.В. Давыдов: «В 1804 году судьба, управляющая людьми, или люди, направляющие ее ударами, принудили повесу нашего выйти в Белорусский гусарский полк… Молодой гусарский ротмистр закрутил усы, покачнул кивер на ухо, затянулся, натянулся и пустился плясать мазурку до упаду». Корнет Малороссийского кирасирского полка И.Р. фон Дрейлинг вспоминает о периоде 1811–1812 годов: «Всю зиму и осень мы провели очень весело. Во всех дворянских семьях наперерыв давались рауты, за ними следовали вечера и балы, на которых мы старались превзойти друг друга в мазурке…»

После того как в 1836 году книга «Кавалерист-девица. Происшествие в России» быстро разошлась в продаже, принеся автору большой успех и заслуженное признание, Дурова решила написать «Добавление к „Кавалерист-девице“», озаглавив его «Некоторые черты из детских лет». В этом произведении она много внимания уделяла Алкиду, своей первой верховой лошади. Судя по описаниям, Алкид был единственным другом юной Надежды. Не у матери и не у отца она искала утешения в трудную минуту, а уходила на конюшню:

«Я побежала к Алкиду, обняла его шею, положила голову на гриву, и ручьи слез брызгами скатывались с нее к его копытам. Добрая лошадь круто поворачивала голову свою, чтоб приблизить морду к моему лицу; она нюхала меня с каким-то беспокойством, била копытом в землю, опять приставляла морду свою к моей голове и трогала верхнею губою мои волосы и щеки; ржала тихонько и наконец стала лизать мне все лицо!.. Видимое беспокойство моего коня, моего будущего товарища, утишило печаль мою, я перестала плакать и стала ласкать и гладить Алкида, целовать его морду и говорить с ним, как то я делала с первого дня, как только батюшка купил его»[40].

Надежда Андреевна называет Алкида «черкесским жеребцом». Иногда встречается и другое написание этого слова: «черкасские лошади». По некоторым данным, эта порода была широко распространена на Украине, на юге России (Новороссийская губерния), на Кавказе в XVIII–XIX веках. Она возникла в процессе многовекового скрещивания местных южнорусских пород с восточными лошадьми, которых добывали в военных походах в Турцию украинские и русские казаки. В XIX веке поголовье черкесских лошадей было весьма значительным. Их выращивали на конных заводах в Херсонской и Таврической губерниях, на Кубани для пополнения конского состава русской легкой кавалерии (гусарские, уланские и казачьи полки). В начале XX века эта порода как самостоятельная уже исчезла[41].

Но представить себе, как выглядел Алкид, верный спутник «кавалерист-девицы», можно по описанию специалиста-коневода, видевшего последних черкесских лошадей в 1920–1925 годах. Они были невысокого роста – до 150 см в холке – и имели небольшую, пропорциональную голову, сухую и прямую, выразительные глаза, прямую шею, широкую грудь, длинную холку, круглый круп, сухие и правильно поставленные ноги, копыта иногда «стаканчиком», небольшую и негустую гриву и хвост. «Эти животные сильны, резвы, энергичны, цепки на горах, осторожны и имеют поразительную способность запоминать и ориентироваться на местности; слух их и обоняние не менее удивительны. Легко ходят нековаными, бывают привязаны к хозяину, очень выносливы и могут без корма долго идти под седлом»[42].

Весьма важным в описании лошади являются указания на ее масть, цвет гривы, отметины на голове и на ногах. Дурова сообщила только о цвете гривы Алкида. Она была черной. Следовательно, масть «черкесского жеребца» можно определить либо как гнедую (коричневую), либо как вороную (черную), либо как караковую (черная окраска всего туловища, головы и конечностей с подпалинами на морде, в пахах и на ногах).

Лошади имеют свои характеры, и характер Алкида Надежда Андреевна описала: «злой», «неукротимый», «неприступный». Он плохо подчинялся конюху Дуровых Ефиму, но привязался к юной наезднице, которая «решилась употребить все, чтобы приучить его к себе, и успела; я давала ему хлеб, сахар, соль; брала тихонько овес у кучера и насыпала в ясли; гладила его, ласкала, говорила с ним, как будто он мог понимать меня, и наконец достигла того, что неприступный конь ходил за мною, как кроткая овечка»[43].

Едва ли девочка Надя знала в те годы инструкции по приручению и объездке лошадей. Однако по интуиции она выбрала самый правильный способ воздействия на жеребца.

Вот что пишет об этом один из основателей современной высшей школы верховой езды англичанин Джеймс Филлис: «Влияние голоса человека на лошадь. Голос, конечно, только звук его, сильно действует на лошадь, то есть остается у нее в памяти. Говорите лошади нежные вещи строгим голосом, – она испугается; грозите ей мягким тоном, – она останется невозмутимой. Голос служит драгоценным помощником при дрессировке на свободе… Приучается лошадь к голосу легче всего, когда слышит его при награде и ласке. Этим путем к нему ее и следует приучать… Ласками не следует пренебрегать. Ласка и наказание лежат в основе обучения лошади, но применять ее, равно как и наказание, надо умело. Ласка успокаивает лошадь, поощряет ее и устанавливает, до времени физического воздействия человека на лошадь, их прямое общение…»[44]

Нет сомнения в том, что Дурова обладала врожденными способностями к дрессировке животных и к верховой езде. Эти способности проявились довольно рано. Она пишет, что отец купил Алкида, когда ей было 12 лет. Можно более точно вычислить эту дату, сопоставив время ее побега из отцовского дома: сентябрь 1806 года – с ее же указанием на то, что Алкиду в это время было 9 лет[45]. Значит, он родился в 1797 году. Верховых лошадей начинают объезжать, как правило, в возрасте 1,5–2 лет. Следовательно, ранее 1799–1800 года, когда Надежде Андреевне было 16–17 лет, черкесский жеребец появиться у них в доме не мог.

Первые уроки верховой езды, причем не на женском, а на мужском седле, ей преподал отец. Скорее всего, она стала обучаться этому «шляхетскому искусству» еще до своего замужества и очень скоро достигла высоких результатов. Видя это, Андрей Васильевич подарил старшей дочери Алкида и разрешил ей самостоятельно выезжать на нем из дома, совершать длительные прогулки в поле и в лес.

В одном современном учебнике по конному спорту говорится: «В значительной мере успех обучения в конном спорте зависит от особенностей характера спортсмена. Любовь к лошади – необходимое условие для конника. Она лежит в основе всей целеустремленной работы спортсмена с лошадью наряду со знанием физических и психических возможностей животного. Отношение к лошади должно побуждать в процессе работы с нею делать лошади добро, облегчать ей выполнение нужного маневра, создавать хорошие условия жизни и защищать ее от неприятностей. Старательность – важнейшая черта для конника. Она является залогом хороших результатов обучения и тренировки. При работе с лошадью от конника требуется терпение, самообладание и трудолюбие… Поддержание равновесия, способность воздействовать на лошадь, элегантность облика зависят от особенностей телосложения каждого всадника. Рост взрослого всадника должен составлять около 160–170 см. В противном случае ему трудно подобрать подходящую лошадь. Для посадки важное значение имеют таз и бедра. Короткий и узкий таз облегчает посадку из-за низкого и устойчивого к сдвигам в сторону положения центра тяжести. Хорошо, если бедра спортсмена длинные, с плоской внутренней поверхностью. Это дает оптимальную возможность для соприкосновения с боками лошади. Длинное, повернутое внутрь бедро, плотно прилегающее при прижатии седалища к седлу, обеспечивает правильное и прочное положение колена. Если плечи всадника высоко подняты или слишком развиты, а шея из-за этого выглядит слишком короткой, то общий облик его ухудшается. Свободно поднимающаяся над ненапряженными плечами тонкая шея создает благоприятный внешний вид. Верхняя часть тела всадника должна прямо возвышаться над бедрами, она не должна быть искажена излишней упитанностью. Позвоночник неизменный, с плоским S-образным изгибом…»[46]